Готическая коллекция - Татьяна Степанова

В общем, страстью он к ней загорелся, воспылал, начали встречаться. А спустя несколько недель внезапно ощутил в себе перемену, понял, что прошлое вернулось. Он следователю говорит: «Снова накатило, словно это уже и не я был».

Наших — Пунцову, Охрименко Вику и Нефедову Дашу — он брал по той же, уже отработанной, схеме.

Пунцову он еще раньше заприметил в гараже, — Катюшин посмотрел на Базиса. — Нефедову на причале часто встречал и Охрименко видел — она по утрам по шоссе бегала, тренировалась. У нас же тут Сукновалова все знали, уважали. Как же — хозяин, фабрику возрождает. Ему нетрудно было в доверие войти, к девчонкам подъехать. Он их, как и тех, прежних своих, всегда предлагал подвезти, прокатить на «Мерседесе».

Но делал это всегда очень осторожно, выбирал момент, помня тот свой прокол в Гатчине, избегал любыми способами свидетелей.

— А куда же он их вез, где убивал? — спросил Кравченко.

Катюшин покосился в его сторону:

— С ним почти сразу после задержания выход на место сделали. На рыбный комбинат наш. Да, туда он девчонок и привозил. Он один цех там перестраивать, реконструировать начал, тот, что возле самого причала. А другие заброшенные стоят. Предлог был всегда один и тот же: не хотите, девочки, взглянуть на мою фабрику, мое строительство? Ну, девочки и клевали.

А там он заводил их в ангар, насиловал, убивал, затем начинал главный свой ритуал.., там, в ангаре, множественные следы крови найдены, части их одежды — разорванные, разрезанные на клочки, белье, туфельки — фетиши его.

— А то, что он трупы в воду всегда бросал? — спросила Юлия тихо. — Эта наша легенда, она как-то сыграла свою роль?

— Легенда? — Катюшин обвел взглядом их напряженные лица. — Эх, Юленька.., сказка о Водяном… Он их насиловал, понимаешь? А если в воду труп бросить — он это четко еще десять лет назад усвоил, — вода все скроет и уничтожит. И никаких вам потом экспертиз со слюной и спермой, никаких идентификаций. Поняла?

— Что же.., что же, ему Марты не хватало? Что он с девчонками-то еще? — Юлия внезапно покраснела и посмотрела на мужа. — Как же это понимать? Ведь ты сам говоришь, он к Марте относился… Да я и сама видела — он прямо по пятам за ней ходил, от себя не отпускал, ревновал, любил ее!

Катюшин помолчал. Потом нехотя сказал:

— Он следователю признается, я в протоколе читал: сам, мол, себя боялся. Боялся, что заподозрят, начнут насчет прошлого справки наводить. А ничего с собой поделать не мог. Влекло его к девочкам. Он и Марту себе подобрал.., ну, внешне-то она тоже как школьница… С Мартой следователь беседовал. Она медик, понимает. Она и призналась: Куртис-то как мужик так себе был, но очень старался… Старался всегда на высоте с ней быть… Ну, я не знаток всех этих дел, это психиатры с ним должны разбираться, что да отчего, да в чем причина. Сам он говорит: справиться с собой не мог. Продолжал убивать. А на Марте всерьез хотел жениться. Думал, что, если они после свадьбы за границу уедут насовсем, там его это отпустит, эта его мания впадет в летаргический сон.

— А что получилось с Преториус? — спросил Мещерский.

— Что? Марта не все нам тогда, увы, рассказала. От Куртиса у нее секретов не было. Она ему призналась: мол, приезжает моя знакомая — Ирина Преториус со своим любовником, просила номер ей забронировать в гостинице. Про самого-то Преториуса Сукновалов слыхал немало. Встречать его жену он вместе с Мартой тогда поехал охотно: как же, жена такого человека, можно потом будет и знакомством при случае козырнуть, и об интрижке напомнить. Они встретились в ресторане. Преториус приехала одна, без Чайкина, сказала, что они поссорились дорогой. Она действительно была раздражена, но не очень сильно, даже шутила. Марта представила ей Сукновалова-Куртиса и…

Он говорит, когда их взгляды встретились, он увидел, что лицо Преториус буквально побледнело. Она спросила: «Вы ведь раньше проживали в Риге?» Он, еще ничего не подозревая, ответил, мол, да. После этого она сразу отослала Марту звонить. А потом все произошло очень быстро. Их разговор за столом был коротким. Она спросила: «Вы жили в Риге на проспекте Яна Райниса?» Он снова ответил: «да». Она спросила: «А работали вы на…» и номер ящика назвала. Куртис говорит, тут, его, мол, как громом ударило. А она смотрела на него как на призрак с того света. И вдруг спросила: «Где мой брат? Что вы с ним сделали? Где он?»

Куртис недолго раздумывал, он сказал ей, чтобы она не вздумала поднимать шума, кричать, иначе вся правда о ее поездке с любовником сразу же станет известна ее мужу. Она едва чувств не лишилась. А он сказал ей, что документы у него действительно чужие, но попали к нему случайно. Что он ей все объяснит, но не здесь, потому что Марта вот-вот вернется, а ей это знать незачем. Он предложил Преториус встретиться через полтора часа на пляже недалеко от гостиницы, где ей забронировали номер. Объяснил, как туда проехать. Сказал, что они спокойно поговорят, и там он расскажет о ее брате. Он, конечно, сильно рисковал, отпуская ее, но ему уже было не привыкать к риску. Преториус, не владея собой, покинула ресторан, даже не простившись с Мартой. Куртис отвез ее домой — Марта ничего не понимала, тревожилась. Он тоже прикинулся шокированным и непонимающим.

Оставил Марту дома, а сам сослался на неотложное дело на стройке и поехал на пляж. Он знал, что Преториус обязательно приедет, ведь приманкой был ее брат.

Он говорит, что сразу решил убрать ее. И набросился на нее, едва она вышла из машины, нанес удар ножом в шею. Преториус упала. Он хотел добить ее, чтобы убедиться, что все кончено, но тут услышал в дюнах какой-то шорох. Испугался, оставил жертву и уехал.

Чтобы обеспечить себе какое-то алиби, вернулся домой за Мартой и для того, чтобы развлечь ее — она по-прежнему тревожилась из-за Преториус, — повез ее к Илье смотреть старинный «мере».

— А этот шум, что он услышал.., кто же его спугнул? — Катя посмотрела на Катюшина. — По-твоему, что это было? Кто?

— Вряд ли это был Баркасов, — ответил он. — Скорее всего, действительно там в дюнах была Крикунцова, и она все видела. Это, конечно, лишь предположение, и точно этого сейчас уже никто не скажет. Но, возможно, все так и было: Крикунцова бродила там и в момент убийства, и потом, позже, когда мы осматривали тело.

— А потом, возможно, шла за мной до гостиницы, — кивнула Катя. — И так как был уже вечер, сумерки, увидела, — она взглянула на Кравченко, — возможно, она видела этого Куртиса там, на пляже, издали, и вполне потом могла перепутать его с…

— Со мной? Вот спасибо-то, — хмыкнул Кравченко. — Нет, ну вы мне скажите честно — разве я на него похож?

Все тактично промолчали. Мещерский вздохнул: он единственный из всех видел ту схватку у обрыва. Были ли они похожи? И да, и нет.

— Марта после того случая в церкви с Крикунцовой была сильно напугана. Еще эти следы, черти бы их взяли… Она сама обо всем рассказала дома Куртису, рассказала и о признании девочки. И он снова решил действовать быстро, не дожидаясь, пока гром грянет.

Он знал, где живут Крикунцовы. У нас тут все друг друга знают. Ему тогда повезло: девочка была дома одна. Он зажал ей рот, и.., бочка-то рядом стояла, он ее сразу увидел… Вода все следы смоет — ни отпечатков, ни микрочастиц.

— Но Марта? Как она обо всем догадалась? — спросила Юлия. — Ведь никто даже представить себе не мог, что этот Куртис скрывается здесь под чужим именем. Как же она догадалась?

Катюшин снова немного помолчал.

— Она ведь жила с ним в одном доме, Юля. И знала его лучше нас. Они были очень близки, Марта мне сама это сказала. Тяжело ей сейчас, да… А Михель мне по секрету признался… Короче, смерть Преториус Марту просто поразила. Заметьте, тут все у нас уже были до чертиков напуганы прежними убийствами. И мысль об убийце уже, так сказать, витала в воздухе.

— Об убийце ли? Или о Водяном из пруда? — спросил Кравченко.

Но Катюшин не отреагировал на эту реплику. И бровью не повел.

— Марта рассказала Линку о сцене в ресторане, она ей покоя не давала. Она припомнила мельчайшие подробности, восстановила в памяти весь ход событий.

Она ведь умная, Марта. И всегда умной была, еще в школе, — Катюшин вздохнул.

— Она логическим путем пришла к тому же выводу, что и мы, — торжествующе заявил Мещерский. — Но она пошла в своих гипотезах дальше. Насчет возможного мотива!

— Насчет мотива, сказанул тоже, — хмыкнул Катюшин. — Линк признался мне: Марта вообразила, что у Сукновалова-Куртиса с Ириной что-то было прежде, что они, возможно, когда-то были любовниками и вот встретились… Но подозревать всерьез стала только после убийства девочки. Ее рассказ об этой Крикунцовой и то, как Сукновалов сразу же собрался, заспешил из дома, хотя вроде бы прежде ни о каких делах вовсе и не заикался. Как раз около пяти было, а он вдруг на стройку собрался. Марта на следующее утро, когда Крикунцову мертвой нашли, с Линком своими подозрениями поделилась. И вдруг вспомнила, что, когда Преториус лежала в больнице, ее отец, профессор Линк, готовя ее к операции, собирал все медицинские данные, в том числе в истории болезни была и справка о сделанном Преториус в молодости аборте.