Досталась нам эпоха перемен. Записки офицера пограничных войск о жизни и службе на рубеже веков - Олег Северюхин

— Сергей, езжай домой, я верю в твое будущее.

Через несколько лет он составил серьезную конкуренцию знаменитому Елизарову в области травматологии. Пробиться там невозможно. У Елизарова кольцевые аппараты и, в основном, только на конечностях. У Сергея аппараты — плоские. То есть, их можно ставить куда угодно. Очень трудно представить елизаровский аппарат на ключице. Это будет круг диаметром метра полтора-два, и тело ваше проткнут насквозь. Неизвестно, чем это обернется. А плоский аппарат носится под одеждой незаметно, хоть на ноге, хоть на пальце, хоть на ключице.

На моих глазах Сергей согнал одного своего пациента с крыши гаража, заставил снять штаны, осмотрел аппарат, подтянул винт и погрозил пальцем.

— Ну не волшебник же я, — сказал он, — если нога снова сломается, ее же труднее будет вылечить.

Об этом враче районной больницы ходили легенды. К нему привозили людей на носилках, а через пару месяцев они самостоятельно уезжали домой. Единственное условие лечения — ношение аппарата на территории района, иначе — снятие аппарата. По-другому нельзя. Аппарат не запатентован. Предлагают — бери в соавторы, в два счета запатентуем. Товарищ мой ни с кем не стал делиться и мучился почти десять лет, пока запатентовал изобретение, имея на своем счету около четырех сотен излеченных больных.

Однажды, при мне с Сергеем мило поздоровалась такая красивая девушка, от которой, честно говоря, глаз нельзя оторвать. Да и приятель мой парень симпатичный. Я понимающе улыбнулся, а мой товарищ говорит:

— О ней я тебе говорить ничего не буду, не поверишь, жена расскажет.

Его жена рассказала такую историю. Приходит в клинику девушка, на лицо красавица, а ноги колесом. Для девушки это величайшая трагедия. Доктор, вылечите. А у Сергея принцип: лучшая операция — это не сделанная операция. Никакие уговоры не помогают. Вызвал родителей, объяснил, что для исправления дефекта надо делать восемь переломов на ногах. Очень сложная операция. Родители плачут, но говорят, — доктор, помогите. Девчонка заявила, что если ей не сделают операцию, то она повесится на воротах клиники и напишет письмо, что в ее смерти виноват доктор. Додавили доктора. Взял у всех письменные заявления и сделал операцию. Выправил ноги и удлинил девчонку на полтора сантиметра. Сделал человека счастливым.

Как травматолог, Сергей использовал и нетрадиционные методы. Однажды привезли совершенно разбитого в аварии мужчину. Счет шел на минуты. Времени на определение метода анестезирования не было. Ошибись в применении наркоза и одним крестом на кладбище будет больше. (Пусть врачи не обижаются, если я излагаю что-то не по-медицински, не специалист). Воскресенье, время вечернее. Никого под рукой нет. Камфара. Привел человека в себя, поговорил и усыпил при помощи гипноза. Операция без наркоза. На следующее утро пациент просыпается, спрашивает:

— Доктор, долго я в реанимации провалялся?

— А не был ты в реанимации, только вчера операцию сделали, — ответил Сергей.

Этого человека я сам видел. Живой, здоровый, хотя по всем показателям, среди нас его могло и не быть, и никто бы не обвинил в этом Сережу.

Другой случай. Мальчик сломал ключицу. Острый край кости мог повредить артерию. Нужно оперировать. Общий наркоз для ребенка чреват последующими осложнениями. Остался один вариант — гипноз. Родители не возражают. Операция без наркоза. Приходит Сергей на следующий день в клинику, а ему докладывают, мальчик не шевелит рукой. Узнай кто, что операция без наркоза, а в результате неподвижность руки — врачебной карьере конец. Мысленно прошел всю операцию. Сделано все правильно. Пришел в палату, спрашивает своего тезку:

— Ты почему рукой не двигаешь?

А маленький Сережа отвечает:

— Вы мне не разрешили рукой двигать.

— Ну, так двигай же, черт тебя возьми!

Нормально рука двигается.

Так что на границе не только «Джонсон и Джонсон» заботятся о нашем здоровье. В академии наш главный врач лечил народными средствами. При простуде все полоскали горло керосином, помогало лучше чем «Бромгексин», а для мужчин все препараты со словом «бром» были строго противопоказаны. При ушибах и других болях ставил пчел, которые жили у него в банке в нижнем отсеке холодильника. Медпрепараты назначал микродозами. И болящих у нас было очень мало.

У нас как всегда. Возьмись откуда-нибудь Ломоносов, Иванов, Ленин или еще какой-нибудь гений, их нормально зачислят в разряд сумасшедших и слушать никто не будет. Но если появится не совсем грамотный Свенсон, Гейдельберг, Смит, Маркс (пусть не обидятся однофамильцы этих людей), то их осыплют золотом и будут говорить, что наши-то дураки до этого дойти не смогут. Наши-то все могут, им бы только не мешали и руководство потолковее, из русских, или пусть не из русских, но из истинных патриотов России. Чтобы не они прислушивались к тому, что говорят на Западе о России, а чтобы Запад прислушивался к тому, что о них в России говорят.

О Дальнем Востоке можно говорить очень много и все в превосходной степени. Если рыба — так рыба. Если зверь — так зверь. Если дороги — то такие дороги, которые снятся по ночам через много лет. Скорость машин измерялась в ЖУС или ЖУМ (жопоударах в секунду или в минуту).

Служба была нелегкая, но воспоминания остались только хорошие. На моих глазах и при непосредственном участии смягчалась обстановка на границе. Китай и Россия становились более открытыми друг перед другом. Особенно большие перемены происходили в Китае.

Провозглашенный китайской компартией курс на модернизацию социалистического хозяйства всколыхнул весь Китай. Коммуны (по-нашему — колхозы) приказали долго жить. Всех крестьян наделили землей, хотели они этого или не хотели. Кто не хотел — тот продал свою землю и уехал в город или на вырученные деньги купил автобус или автомашину и занялся частным извозом. Кто хотел — тот прикупил себе земли для посевов или под пастбище.

Крестьяне стали заключать договоры с государством на поставку зерновых или других продуктов. По плану — одна цена, сверх плана — цена много выше. Отдельные крестьяне стали кооперироваться в производстве тех или иных видов продукции. Получалась естественная коллективизация хозяйств, вызванная объективной необходимостью. Это уже не насильственная и не всеобщая коллективизация. За коллективизацией будущее, но не такой, если ты не колхозник, то ты враг социализма. Хочешь работать один и пользоваться результатами своего труда? На здоровье. Но если кто-то хочет с кем-то объединиться, пожалуйста.

В китайских магазинах появилось все. Начали поступать иностранные товары. Китайские производители стали копировать иностранные образцы, добавляя в фирменное наименование, известное во всем мире, что-то свое. Например, пишут не «Kent», а «Kemt», вместо «Adidas» — «Adadis». Все как у аналога, а не то. Пусть качеством похуже, но зато как у других. И не придерешься, что для рекламы используются мировые марки продукции.

Наши еще только прицеливались, не подорвет ли это основы социализма, а китайцы под красным флагом шли к рынку семимильными шагами. Иногда недооценка возможностей соседа играет злую шутку.

У нас тоже происходили перемены. Мы были заражены гигантоманией. Делали самое большое, а мелкое бросали. Сейчас все промышленные и сельскохозяйственные гиганты на боку лежат. Занялись бы как следует кооперацией производства, и не надо было делать огромного цеха для производства каких-нибудь шпилек для танка или резиновых пятачков для стиральных машин. С этим могла бы справиться любая мастерская в любой деревне и прислать на гигант машиностроения необходимое количество деталей. Везде нужно подходить разумно к организации производства.

Куда у нас делись те маленькие животноводческие фермы, которые были практически в каждой деревне? Свезли всех на большое подворье, и в маленьких деревнях делать стало нечего. Стали вымирать деревни.

В известном фильме герой Георгия Буркова сказал: «Я за гараж Родину продал» (имел в виду родительский дом в деревне). Где были мои корни (родина моего отца и деда), там ничего сейчас нет. Я хорошо помню средних размеров деревню домов так 35–40, расположенную на крутом берегу рыбной речушки Филипповка.

В центре деревни стоял хорошо сохранившийся двухэтажный деревянный помещичий дом, в котором размещалась школа. Около школы высились огромные столетние тополя. Рядом находился магазин, колхозные амбары и рядки аккуратных крестьянских домов с солидными огородами и обязательными кустами сирени под окном.

Километрах в двух от деревни речка была перегорожена плотиной и постоянно работала водяная мельница, не требующая никакого электричества. Еще километрах в трех от плотины находилось большое село с церковью и кладбищем. А вокруг одна деревенька, вторая, третья, четвертая… И у всех названия такие интересные. И все тянулись к реке. Рядом леса грибные, луга ягодные, поля хлебные. Густо заселена была Россия.