Путешествия Элиаса Лённрота. Путевые заметки, дневники, письма 1828-1842 гг. - Элиас Лённрот
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В нижней части печи [опечье], под шестком и жаратком (зольником), имеется отверстие, называемое подзольником, куда днем сметают мусор. [...]. Напротив печного угла от одного из основных воронцов отходят две параллельные жерди — воронцы для лучины (грядки), на которых обычно лежат ружья.
Вдоль стен избы тянутся лавки в пол-локтя шириной и в четыре дюйма толщиной. Над лавками вдоль стен установлены полки, полавошники, на которых, как и на воронцах, хранят разную утварь. Около дверей находятся полки, на которых держат миски, ставцы и тому подобное.
Потолок покоится на четырех толстых бревнах — матицах, два из которых идут вдоль, а два поперек избы. Потолок обычно настилается либо из досок, либо из наката. Полы всегда настланы из гладко отесанных досок, чтобы их можно было мыть.
Окон в избе шесть, три из них — на лицевой стене, причем среднее высотой в пол-локтя, а крайние пониже. Одно окно на той стене, где печь, и два — на противоположной от печи стене. Обычно в них вставлены маленькие, шириной в два-четыре дюйма, стеклышки или кусочки желтой слюды. Некоторые окна открываются. Стол длиной в два локтя и шириной в локоть, столешница установлена на подстолье, в котором хранятся чашки, миски, ложки и прочая посуда. Стол всегда стоит торцом к среднему окну, по фасаду разделяя избу на две половины — мужскую и женскую. Стульев нет вообще, но есть скамьи длиной в два с половиной локтя, у которых обычно две ножки на одном конце, а другим они ставятся на лавку. На день эти скамьи поднимают на воронец, а на ночь приставляют к лавке — и спальное место готово. В каждом доме около опечного столба либо в углу между дверьми и печкой находится рукомойник, чаще медный, но иногда и берестяной. Под рукомойником — лохань побольше, так называемая стригона, или тренога, куда стекает вода при мытье рук. Полотенцами для вытирания рук зачастую служат куски старых сетей, но обычно имеются и полотняные. Над рукомойником прикреплен светец с двумя пальцами для лучин, имеется еще и второй, стоящий отдельно. Но не буду описывать все мелкие предметы, а также деревянные гвозди и приспособления для хранения ножей на стенах. Перечислю лишь, какая еще одежда и утварь имеется в избах: невода, сети, прялки, два-три сундука, кадушки, ушат с водой, ведра, квашня, поленья для щепления лучинок, пояса, сбруи, шапки, треухи, нелуженые котлы, безмен, топоры, ружья, сапоги, носки, обувь, корыто для пойла, двое-трое четок, пара икон и тому подобное. В большинстве домов еще имеется ткацкий станок. И в такой избе подчас проживает более двадцати человек. [...]
Около рундука находится дверь, за ней — ступеньки, ведущие в подполье, называемое карсина, — помещение это без пола и находится под избой. В подполье держат ручной жернов, ступу и другую хозяйственную утварь. Дверь из избы ведет в сени, чаще темные, но бывают и с небольшими окнами. Из сеней можно пройти в клети, на сарай, а также спуститься по лестнице вниз во двор — танхуа, где расположен хлев. Двор одновременно используется и как конюшня. Потолком служит пол расположенных над ним помещений — сеней, сарая и клетей. Из сеней дверь ведет на крыльцо, откуда лестница, называемая ваё, с навесом, крытым берестой, ведет на улицу. Со двора же попадают в хлев, описание которого я пропускаю, по стоит еще заглянуть наверх. Между потолком и крышей имеется чердак треугольной формы, над ним — двускатная крыша, от охлупня, или коневого бревна, к потокам наклонная и выступающая примерно на локоть от стены. Стены избы и других построек сделаны из окоренных необтесанных бревен.
Помимо основной постройки — избы с примыкающими к ней клетями, двором, хлевом и прочим, в крестьянском хозяйстве нет других строений, кроме риги и бани и в лучшем случае какого-нибудь отдельного амбара. В бане полок намного ниже, чем в финских банях: на полтора-два локтя от пола. Риги — без гумна (отдельного помещения для молотьбы), но иногда с сенями.
ИЗ ДНЕВНИКА
Елетъярви, 28 января 1837 г.
От местечка Куусамо до Кантониеми — 12 верст, 18 — до Хейккиля, до Хянниля — 10, до Коутаниеми (Коутала) — 15, до Оуланкансуу на берегу Пяярви — 25, до Маявалахти — 40, до Хейняярви — 20, до Елетъярви — 80. Между Коутала и Оуланкансуу расположена самая большая сопка — Нуоруйнен. Неподалеку от Оуланкансуу находятся Кивакка и целый ряд других сопок. В окрестностях Пяярви вообще много возвышенностей. Даже один из островов — Лупшинки — возвышенность, поэтому лес на нем почти полностью вырублен и выжжен под пашни. Жители деревень, расположенных на южном берегу озера, называют лопарями всех, проживающих на северном берегу, хотя там обитают точно такие же финны, как они сами. Исключение, пожалуй, составляют две деревни — Рува и Тумча, расположенные чуть севернее Пяярви и являющиеся к тому же самыми северными финскими поселениями в России. Население этих деревень почти не занимается земледелием, а живет за счет оленеводства. За этими деревнями начинается Коталаппи[125], но это не значит, что здесь живут одни лопари в своих вежах. [...]
ИЗ ДНЕВНИКА
Елетъярви, 29 января 1837 г.
Танцы называются кисат, кисасет, они самые разные, их много и танцуют их везде. «Ночные» посиделки[126] (yökesrät) обычно заканчиваются танцами. Кроме того, молодежь почти каждое воскресенье между постами собирается на игры. Но главная забота в том, чтобы найти помещение для игр (кисапиртти), ведь игры считаются греховным занятием, и поэтому старые люди, от которых зависит, разрешить или нет играть в избе, не охотно соглашаются на это. Но вот изба найдена. Все парни и девушки становятся в круг, независимо от того, есть ли у каждого пара или нет. Один из играющих берет рукавицу и кидает ею в кого-нибудь — парень в девушку или наоборот.
