«Если», 2012 № 06 - Журнал «Если»

Десятью минутами позже зазвенел дверной звонок, и Шнапс разразился лаем. Мария-Кристина зажмурила глаза. Оно вернулось!

Однако, подойдя к двери, она увидела Бетти Гонзалес — миниатюрную черноволосую женщину, на десять лет младше Марии-Кристины. Впустив Бетти, она поспешно закрыла дверь, словно инопланетяне могли просочиться следом.

— Ты видела его вчера? — спросила Бетти без предисловий. На ней был ее лучший коричневый вельветовый костюм спортивного покроя, тот самый, который она всегда надевала на школьные собрания и детские конкурсы, и в любых других случаях, когда хотела произвести впечатление.

— Да, — ответила Мария-Кристина. — Пришел и заговорил со мной, будто так и надо! Я прямо ушам своим не поверила!

Не дожидаясь приглашения, Бетти прошла на кухню и налила себе кофе.

— И что он сказал?

— Он сказал… он сказал: «Приветствие». — Мария-Кристина опустилась на стул.

— Приветствие? — Бетти отхлебнула обжигающего кофе, поперхнулась и выплюнула. — Что это значит?

— Не знаю, — ответила Мария-Кристина. — А когда, он ушел, я заметила, что он направился к твоему дому.

— Он хотел узнать насчет школ, — сказала Бетти. — Я так поняла, что у них есть, ну, знаешь… щенки, детеныши… в общем, что-то вроде детей.

— И что ты ему сказала?

Бетти зарделась.

— Я сказала, что наши школы — для человеческих детей и чтобы они убирались обратно, откуда пришли! — сказала она. — Но потом он вроде как погрустнел, и я дала ему кусочек моего хересового суперкекса, чтобы он отнес его домой. В конце концов, они ведь наши новые соседи; я не хотела быть невежливой.

«Хересовый суперкекс», который делала Бетти, был настоящим произведением кулинарного искусства. Бетти каждый год брала за него призы на ярмарке. Мария-Кристина внезапно почувствовала, что и сама бы не отказалась от кусочка, а возможно, даже пропустила бы рюмочку самого хереса. Или две. А может, и целый стакан.

— Как ты думаешь, они играют в покер? — спросила Бетти. — У нас не получалось составить приличную партию с тех самых пор, как Эми переехала в Топику.

— Не можем же мы сидеть и играть в карты с пришельцами, которые к тому же воруют дома! — вспыхнула Мария-Кристина.

— Разве что они не знают правил, — откликнулась Бетти. В ее темных глазах горел жадный огонь. — А если даже и не знают, то, должно быть, быстро учатся. Чтобы лететь через открытый космос, нужно хорошо соображать!

Шнапс принялся скулить возле входной двери. Две женщины переглянулись.

— Это опять он?

— Кстати, почему ты думаешь, что это «он», а не «она»? — спросила, поднимаясь, Мария-Кристина.

— Ну… я не знаю, — сказала Бетти. — Просто такое ощущение.

Вместе они подошли к двери и открыли ее. Серебристый пришелец неподвижно стоял на крыльце, ожидая.

— Вы, между прочим, могли бы просто позвонить в звонок, — сказала Мария-Кристина. Она выскользнула наружу и продемонстрировала, как это делается. — Видите? Тогда мы бы знали, что вы пришли.

Существо наклонило голову.

— Это является сигналом вызова?

— Да, — сказала Бетти. — Чего вы хотите?

— Приветствие, — произнес пришелец. — Вам здесь приветствие.

— Это наш район! — сказала Мария-Кристина, осмелев от присутствия рядом Бетти. — А также наш город и наша планета. Мы пришли сюда первые. С какой это стати вы приветствуете нас?

— Это является новым местом, — отозвалось существо, — теперь, когда мы пришли.

— Бред какой-то! — возмутилась Мария-Кристина. — И вообще, как вас зовут?

— Мы не имеем имен. — Темные глаза существа блеснули. — Мы знаем, кто мы, без присвоения опознавательных звукосочетаний.

— Зачем вы явились на Землю? — спросила она.

— Здесь имеется место, — ответил он.

— То есть пустые дома?

— Нет, — сказал пришелец. — Другое место. Внутри.

Какое такое «другое место»? Она не могла понять, о чем он говорит.

— Если вы хотите взять себе этот дом, — сказала она, — то вы должны его купить, как делают люди. Неправильно просто брать то, что вам не принадлежит. Этот дом — собственность банка.

— В вашей культуре подобное строение является обещанием безопасности и отдыха, — произнес крий. — Пустующее, оно превращается в не-обещание, нарушенный отдых, печаль, неудовлетворение потребностей. И тем не менее вы допускаете эту пустоту, эту печальную бесполезность.

— Ну, я ничего не могу с этим поделать, — сказала она. — Мы с Аланом и со своими-то выплатами едва справляемся.

— Банк собирается жить в этом доме? — спросил крий.

— Нет, — ответила Мария-Кристина. — Они его кому-нибудь продадут, а те, наверное, будут в нем жить.

— Они владеют многими домами, эти банки?

— Слишком многими, — сказала Мария-Кристина. — Времена нынче тяжелые. Люди теряют работу, а потом не могут выплачивать ипотеку, и банки отбирают у них дома.

— Но сами в них не живут, — уточнил крий.

— Нет, — сказала Бетти.

— Тогда будем жить мы, крийи, — сказал пришелец. — Обещание должно быть исполнено.

Мария-Кристина вздохнула.

— Скажите, — Бетти сделала шаг вперед, ее щеки заливал жаркий румянец, — а вы случайно не умеете играть в пики или в червы? Или, может быть, в техасский холдем?

— Играть? — переспросил пришелец.

— Пойдемте ко мне, — предложила Бетти. — Я позвоню Донне Бристоль, узнаю, дома ли она. Тогда у нас будет четверо игроков.

— Это является частью приветствия? — спросил пришелец.

У Марии-Кристины дрожали колени. Херес Бетти был ей совершенно необходим.

— Да, — сказала она. — Является.

Для существа, которое знать не знало, что такое карты, пришелец на удивление легко овладел техасским холдемом. Они начали играть на спички, и в течение часа он обчистил всех троих.

Потом — они так и не поняли, как это произошло, — крий принялся ставить на кон воспоминания. Каждый раз, когда приходила его очередь расплачиваться, Мария-Кристина мельком видела у себя в голове необычайно яркие звезды, ощущала экзотические ароматы незнакомых садов, чувствовала странное прикосновение теплых волн незнакомого моря, плещущихся вокруг ее лодыжек.

Когда делала ставку она, перед ней, словно на ускоренной перемотке, мелькали ее собственные воспоминания: хендерсоновские близнецы, гогочущие за дубом, когда они с Аланом вернулись домой и обнаружили свою машину в гостиной; упреки матери, когда дочь возвращалась слишком поздно; привычное равнодушие Алана, когда он вечером приходил домой.

Крий положил свои карты.