Любовь на острие меча (СИ) - Наталия Вячеславовна Арефьева

Откуда же у Рэймонда дневник моего деда и как он смог его открыть? Вопросы роились в голове, вызывая ломоту в висках. Я отложила тетрадь и посмотрела в зеркало. Красивое трюмо стояло в углу комнаты, где я провела вчерашнюю ночь. И последний час я сидела перед ним, за неимением других столов.

Эйдан не отпустил меня в академию. Перенес к себе домой, а сам снова исчез в портале. Куда и зачем, конечно же, не сказал. Да, и не то чтобы я стремилась расспрашивать. Честно говоря, после того, что рассказал Эван, было немного неловко. Хотя, поговорить нам все же придется.

После ужина Маргарет хотела помочь с ванной, но я мягко отказалась. Сегодня я была в состоянии справиться сама. Но вместо этого взялась за дневник.

Однако больше ничего в нем не нашла.

Вздохнув, распустила волосы, и уже собиралась искупаться и попытаться уснуть, когда в дверь постучали. Я не успела ответить, а Эйдан уже вошел в комнату. В руках у него была небольшая сумка, которую он поставил на тумбу возле кровати. И только тогда посмотрел на меня.

— Что это? — спросила, кивнув на сумку.

— Твои вещи.

— Где ты их взял?

Мне было неизвестно, насколько я тут задержусь и, конечно, я думала о том, чтобы забрать свои вещи из академии. Хотя бы самое необходимое. Но и предположить не могла, что Эйдан займется этим сам.

— Твоя соседка собрала.

— Кэйла? Она знает, где я?

— Знает, — кивнул, засунул руки в карманы брюк и шагнул вперед, но остановился, словно наткнулся на невидимую стену. — Это ведь она забила тревогу. Ее друг — Дерек О’Кэйси — видел, как тебя похитили.

— Что он там делал?

— Следил за Элинор Фоули. Сообразительный парень, первый заметил за ней странности. Рассказал много интересного. Твоя соседка поставила на уши половину академии. Пришлось поговорить с ней, чтобы успокоить. Но она все очень быстро поняла. Ты ведь рассказала ей? О руне подчинения.

— Поделилась соображениями. Ее парень — Ральф — стал жертвой. Ты ведь знаешь.

— Да. Завтра тебе предоставят лабораторию и все необходимое, чтобы ты могла помочь тем студентам.

— Я могу вернуться в академию?

Спросила и замерла. Он, наверняка, откажет, иначе уже вернул бы меня туда. Но спросить я должна была.

Эйдан покачался с пятки на носок, поджал губы, но потом расслабился и ответил:

— Я боюсь, что Флэтли все-таки постарается получить руну. Или захочет отомстить тебе. Или мне. Поэтому лучше тебе пока побыть под присмотром. Ректор в курсе, так что проблем с учебой не будет.

И, усмехнувшись, добавил:

— Так не терпится избавиться от моего общества?

Неудачная попытка обратить все в шутку. Такую же неудачную. Я уже не знала, чего мне хочется. Поэтому просто покачала головой и спросила:

— Как продвигаются поиски? Вышли на след Рэймонда?

— Пока нет, но мы ищем.

— Что, если он готовит ритуал по призыву прямо сейчас, пока мы с тобой разговариваем?

Наверное, со стороны это выглядело, как попытка выпроводить его. Но я на самом деле переживала. И было проще говорить с Эйданом о вещах, не касающихся нас.

— Активация символов первородных стихий даст большой всплеск магии. Мы его засечем. Не думаю, что он так быстро найдет еще одно столь защищенное место, как его дом. Так что вряд ли он делает это прямо сейчас. Злодеям тоже нужно спать.

Да. Так же, как и хорошим парням. А Эйдан уже долгое время на ногах.

Разговор себя исчерпал. Я остаюсь здесь на неопределенный срок. Задача, поставленная передо мной, тоже ясна. Уже поздно и все остальные вопросы можно задать потом.

Но Эйдан не уходит.

А я его не прогоняю.

Еще совсем недавно я не могла спокойно находиться радом с ним. Я и сейчас не могу, но это совсем другое.

Раньше он меня злил. А сейчас…что? Волнует? Я даже не могу вот так сразу дать определение тому, что происходит у меня внутри.

Мы просто смотрели друг на друга и молчали.

Я не выдержала. Отвернулась к зеркалу, чувствуя, как сердце вдруг пустилось вскачь и дрожат пальцы.

Принялась расчесывать волосы, чтобы хоть чем-то себя занять.

Но все еще молчала, не прогоняя.

А в отражении видела, что он продолжает смотреть. Но старалась не встречаться с ним взглядами, иначе какой смысл было отворачиваться.

— Десять часов, Шевонн, — прозвучал вдруг его голос.

И я замерла, не сразу понимая, о чем он говорит.

— Десять часов под воздействием рун страха, — продолжил он. — Как ты держалась все это время?

Я все-таки посмотрела на него. Бледный. Под глазами залегли темные круги, и лицо осунулось, сделав острые скулы еще острее. Но глаза горели. Яркие, синие с прозеленью. Красивые и такие притягательные.

Сколько раз я смотрела в них, отмечая красоту и не всегда замечая, что там, в глубине этих глаз.

А в них плескалось целое море самых разных эмоций: восхищение, страх, неуверенность, желание.

Сердце споткнулось и забилось еще сильнее. Но он ждал ответа, и я не видела смысла скрывать.

— Твоя метка, Эйдан. Птица, что держит корону. Ты ведь по ней меня нашел? Почему она проявилась?

— Я активировал, — голос его прозвучал хрипло, — прости, я не смог пробиться через защиту Флэтли сразу. Понадобилось время.

А потом снова почти прошептал:

— Прости.

Сорвался с места и вдруг обнял меня. Я так и стояла спиной к нему, а он обхватил мои плечи руками, прижал к себе и уткнулся носом в шею.

По телу прошелся целый рой мурашек. Было тепло и непривычно, но так хорошо.

Я замерла, просто не зная, что делать. Но не смогла бы пошевелиться — так крепко он держал. А потом попросил:

— Только не отталкивай.

Теплое дыхание коснулось кожи, и я прикрыла глаза.

Оттолкнуть? Какие глупости он говорит. Я бы вечность так простояла.

Осторожно коснулась его рук, что обхватывали мою грудь и тихо сказала:

— Я и не собиралась.

Я смотрела на нас в зеркало. Видела, как напряжен он был и как едва заметно расслабился после моих слов. С закрытыми глазами он провел кончиком носа по шее вверх, к волосам, зарылся в них, вдохнул запах. И у меня чуть не сорвался голос, когда я продолжила:

— Но у меня к тебе очень много вопросов, Эйдан.

Он коснулся губами уха.

— Я отвечу на каждый. Просто будь рядом.

— Хорошо, — ответила тихо, что бы он ни имел в виду.

Эйдан отстранился, развернул меня лицом к себе, не размыкая объятий.