Больше, чем страсть - Татьяна Алюшина

И он принялся копать выгребную яму у стены.

Было больно – разбитые в драке пальцы отказывались сгибаться, колени ныли, ребра болели, как и все тело. Но через минут десять земляных работ Казарин уже полностью согрелся, через двадцать начала подсыхать одежда. Через полчаса он натянул на себя мокрый пиджак, чтобы высушить и его.

К утру Даниил остался совершенно без сил, и любое движение казалось ему подвигом. Но яма у стены получилась довольно приличная, к тому же он что-то там художественно изобразил, обложив ее края выкопанными камнями и сделав бортик из земли. Одежда на Казарине полностью высохла, и сам он согрелся, будьте любезны.

Его разбудили громким окриком.

– Эй, русский, не подох там еще? – спросили весело сверху.

Казарин поднял руку и помахал, идентифицируя себя как условно живого.

– Тогда завтрак в номер! – заржал мужик.

Даниил посмотрел наверх и увидел, как отодвинулась решетка и появилась плетеная корзина на веревке. По стеночке, по стеночке, перебирая и помогая себе руками, он с трудом поднялся, шагнул к центру и принял спустившуюся корзину. В ней находился глиняный кувшин с водой, где-то около двух литров и большая лепешка традиционного чеченского хлеба. Как только Казарин достал все из корзины, ее втянули наверх, а в дыре снова появилась та же физиономия и строго предупредила:

– Завтра утрам паменяю на такой же с водой, есьли этот разабьешь, больше вода нэ будэт! Понял?

– Понял, – кивнул Даниил.

Решетку с шумом задвинули на место, мужик что-то кому-то сказал, видимо, пришел не один, и снова наступила тишина.

Казарин отпил воды, но набрасываться на лепешку не торопился. Он не ел уже больше двух суток и понимал, что делать это надо осторожно, чтобы не навредить. Разделив лепешку на четыре равные части, три из них он завернул в пиджак и отложил к стене. Сел, поставил между ног крынку с водой и, размачивая в ней понемногу лепешку, принялся осторожно, не торопясь кушать.

В первый момент ему показалось, что это самая вкусная еда, которую он когда-либо пробовал! А потом Даниил понял, что это так и есть на самом деле – вопрос только в том, каким образом и в какой момент ты вкушаешь пищу.

Засиживаться за завтраком Даниил не стал – у него было намечено много дел. Первым в списке числилось приведение организма в порядок. Для этого требовалась диагностика, а следующим этапом физическая нагрузка.

Казарин сел в позу лотоса посреди ямы, занялся дыхательной гимнастикой, постепенно сосредоточиваясь на своем теле и, не спеша, начиная с волос на голове, начал прислушиваться к организму, словно просматривая его. Никаких серьезных повреждений он не нашел, только с глазом было не очень хорошо – гематома под ним серьезная, к тому же рассечена кожа и, видимо, попала инфекция, потому что глаз так и оставался заплывшим, да еще дергать начало, как от воспаления. А в остальном – истощение от побоев и голода, естественно, боли, но все само затягивается и восстанавливается.

Как мог в таких условиях, Казарин промыл глаз и рану под ним и приступил к пункту два – физическая нагрузка. Но сначала он провел «тестирование» нового туалета. Ну… крышку бы на него не мешало, а так все лучше, чем без него.

Мысленно прогоняя болевые ощущения, он отжимался от пола, приседал, делал некоторые упражнения из айкидо и вдруг услышал, как кто-то тихонько засмеялся. Запрокинув голову, Даниил посмотрел наверх. Два мальчишеских личика тут же исчезли, как только дети заметили, что он на них смотрит.

Казарин стоял и ждал, точно зная, что они появятся снова. И оба любопытных чертенка не заставили себя ждать – осторожно высунувшись с краю ямы, хихикнули, и один из них крикнул:

– Русский, лови! – И неожиданно что-то кинул.

Даниил схватил летящий предмет автоматически, не успев даже сообразить, что делает, но успев подумать, что это вполне может быть граната и трындец ему! Не такой, разумеется, длинной и вразумительной мыслью, а больше матом и конкретней…

Он медленно разжал кулак и увидел на ладони, чуть примятый крупный оранжевый абрикос, который источал умопомрачительный запах…

– Лови! – снова крикнул кто-то из мальчишек.

В течение, наверное, получаса Казарин ловил все, что кидали в него эти два пацаненка, – абрикосы, желтые медовые сливы, алычу и три небольших камушка. Он не пропустил ни одной подачи, поймав все, чем привел двух мелких абреков в полный восторг.

Мальчишки, получившие новый увлекательный аттракцион, стали приходить к нему почти каждый день в одно и то же время, видимо, в перерывах между делами или сбегая от занятий и обязанностей, которые имеются в большом количестве у каждого ребенка в горных аулах.

И это стало второй крупной удачей Казарина.

Пацаны редко кидались в него камнями, только войдя в азарт и растратив все принесенные с собой метательные орудия в виде фруктов. Как понял Даниил, мальчики резонно рассудили, что, если русского до сих пор не убили и не пытают, значит, он нужен взрослым живым, и, боясь зашибить ненароком, старались камни в своих играх не использовать. Да и приходили они явно тайком ото всех, придумав себе забаву на двоих.

Но эти фрукты сослужили Даниилу великую службу.

Благодаря им он не испытывал голода, а вместе с лепешкой и водой это стало вполне достойным рационом питания. К тому же косточки Казарик использовал для других целей.

«Человек не блоха, ко всему привыкает», – через несколько дней вспоминал высказывание Зощенко Даниил.

И впрямь – ко всему!

Он провел в яме неделю и уже приспособился к этой жизни. Мало того, эта жизнь была переполнена делами и смыслом. Для начала Казарин принялся улучшать и облагораживать свое жилище.

Теперь у него имелся улучшенный клозет – ту первую яму он закопал, выкопав рядом более глубокую, прикрытую оторванной от пиджака подкладкой, сложенной в два слоя и обложенной по краям камнями. Напротив туалета у него условно находилась столовая и спальня одновременно. Там он стал, как мозаику, плотно, одну к одной, укладывать в землю косточки от фруктов, устраивая себе таким образом более удобный пол. Рядом лежал пиджак, служивший буфетом и холодильником одновременно. В нем Даниил хранил лепешку и фрукты. Центр же ямы служил ему спортивным залом.

День Казарина начинался рано, с рассветом, когда ему приносили еду, далее следовал короткий завтрак, земляные работы, после – длительная серия серьезных спортивных упражнений, потом, как правило, приходили мальчишки. Когда пацаны, наигравшись, убегали, – легкий перекус, после него земляные работы, снова серия физических упражнений, на сей раз айкидо, на несколько часов. Обед – земляные работы – небольшой отдых – спортивные занятия. Длительная прогулка по периметру ямы. Ужин. И только с темнотой Казарин садился в позу лотоса и начинал иные занятия – успокаивался, прислушивался к организму, стараясь отключиться от действительности и погрузиться в плавное течение времени.