Первая война за иракскую нефть. Месопотамский театр Первой мировой - Кирилл Копылов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Еще хуже приходилось индийцам. До начала апреля они продолжали получать по 10 унций (300 грамм) муки в день, что само по себе при практически полном отсутствии прочих продуктов приводило к их медленному истощению, но сокращение пайка вдвое превращалось в полноценный голод.
В тот же день Таунсенд выпустил еще одно обращение к войскам. Среди уже обычных исторических отсылок (снова были упомянуты Плевна и Ледисмит), личных эмоциональных воззваний и новых обещаний генерал сообщил: «С сожалением, я более не могу благосклонно относиться к пищевым предпочтениям индийских солдат, которые мы больше не можем поддерживать»[142]. Это был очередной намек, но пока не прямой приказ индийцам начинать есть мясо. Около половины из них послушались и начали брать по фунту конины каждый день, но многие продолжали стоять на своем. В отчаянной попытке убедить оставшихся 12 апреля генерал пригрозил, что всех отказывающихся нарушать пищевое табу офицеров и сержантов заменит на тех, кто это делает. Вопросы повышения в звании являлись одним из краеугольных камней дисциплины во всей индийской армии. Повышения производились на базе старшинства, и бойцы годами ждали производства в капралы, сержанты и тем более в младшие офицеры. Опасаясь за свои места, большинство командиров решили пойти на нарушение табу. В 76-м пенджабском индийские офицеры и сержанты начали есть конину прямо перед строем. Вскоре их примеру последовали и большинство бойцов. К 14 апреля за мясными пайками приходили уже 90 % индийцев.
Можно задаваться вопросом, почему Таунсенд и его офицеры еще раньше не принудили индийцев к этому. Скорее всего, они опасались повторения мятежей 1857 года и в то же время надеялись на скорое освобождение, и в этом их поддерживало командование. Однако же в середине апреля ситуация стала настолько плохой, что большинство индийцев согласились переступить через запрет под страхом голодной смерти.
Однако было уже слишком поздно: среди них свирепствовали цинга, дизентерия, пневмония и другие болезни. В середине апреля в госпиталях ежедневно умирали по пятнадцать человек, большинство индийцы. Начальник медицинской службы 6-й дивизии полковник Хехир записал в официальном рапорте: «Текущее состояние питания и здоровья среднего бойца гарнизона находится на крайне неудовлетворительном уровне. Его выносливость серьезно снижена, сопротивляемость болезням серьезно уменьшена, что приводит к пневмонии, бронхитам, лихорадкам, дизентерии или сильной диарее»[143]. В попытках справиться с цингой бойцы начали употреблять отвары из пробивающихся местных трав, но это порой приводило к трагедиям. 12 марта от отравления таким отваром умер командир 17-й пехотной бригады генерал Хогтон.
Урезав пайки, Таунсенд рассчитывал продержаться до 21 апреля, о чем сообщил не только Горринджу и Лейку, но и своим солдатам. Это был опрометчивый шаг: благодаря ручейку из дезертиров и жителей Кута, несмотря ни на что утекающих из города, османское командование узнало об этой дате и выстраивало свои планы соответственно.
Для облегчения положения города и отсрочки сдачи британцы решили применить инновационные методы. Кто первым предложил сбрасывать продукты на город с самолетов, остается неизвестным: и Лейк, и Таунсенд позже приписали эту идею себе. Но начиная с 15 апреля британские самолеты начали доставку войскам мешков с сахаром и мукой, которые бросали окруженным с высоты в пять-шесть тысяч футов. Такая высота была необходима, потому что вражеские войска энергично обстреливали каждый подлетавший самолет. Точность попадания была, естественно, крайне низкой, и раз за разом мешки то тонули в реке, то шлепались на османские позиции. По расчетам штаба 6-й дивизии им требовалось как минимум 5000 фунтов (2267 килограммов) продуктов, чтобы продержаться до 29 апреля. Британские самолеты могли отвезти за раз всего несколько десятков килограммов, так что с учетом точности доставки в котел ни разу не удалось привезти больше 1110 килограммов, а в среднем в день доставлялось только по 700. Но в итоге право первенства в организации «воздушного моста» принадлежит именно британцам в Месопотамии.
Пробивавшиеся к окруженным тем временем воевали уже не только с противником, но и с погодой. Окопы заливало водой настолько, что в них можно было плавать, артиллеристы в тщетной попытке остановить воду строили вокруг орудий плотины. Снабжение корпуса превратилось в неразрешимую проблему. На Тигре из-за сильного ветра волна доходила высотой до полутора метров, сметая мосты и обрывая буксирные концы барж. На затопленные берега было невозможно выгружать ящики, мешки и тюки — носильщики проваливались в грязь по пояс. Передовые и тыловые склады оказались частично затоплены. Горриндж беспокоился за продовольственное обеспечение своих войск. 11 апреля продуктов в его распоряжении оставалось на пять дней, боеприпасов — на два.
Командир корпуса по-прежнему считал, что следующий удар нужно нанести на левом берегу напротив Саннията. На 12 апреля запланировали очередную атаку на османские окопы силами 7-й дивизии. В ночь с 11 на 12 апреля разразилась настоящая буря, сорвавшая переброску войск и почти полностью затопившая передовые окопы. В результате на следующий день ценой потери 400 человек удалось еще немного продвинуться по ничейной земле.
Лейк полагал, что более перспективно выглядит атака на правом берегу на вражеские позиции у Бейт Исы, поэтому 12-го должна была атаковать и 3-я дивизия. Шторм сорвал ее выдвижение: атаку сначала перенесли с утра на вечер, а потом и вовсе на ночь. Но прежде чем 8-я и 37-я бригады начали наступление, они сами в 19:30 попали под удар османов. Халил решил перейти от пассивных действий к активным и провел локальную атаку силами одного полка 45-й дивизии по висящему в воздухе левому флангу 3-й дивизии. Это стало неприятным сюрпризом для британцев, и в результате разгорелся беспорядочный ночной бой. К девяти вечера 36-й батальон сикхов начал неожиданно откатываться назад, обнажив фланг 89-го пенджабского. Ситуацию спас капрал Шахамад Хан, который со своим пулеметным расчетом в одиночку сдерживал неприятельские атаки (за это он впоследствии получил Крест Виктории), пока не подошла рота ирландцев из первого батальона коннахтских рейнджеров. В результате ночного боя обе стороны потеряли по несколько сотен человек, но британская атака была сорвана.
Следующие несколько суток британцы мучительно медленно перемещали артиллерию и боеприпасы для атаки на правом берегу. Войска чрезвычайно устали, солдаты не получали горячей пищи, их с ног до головы покрывала грязь. Для того чтобы поддерживать оружие (винтовки, пулеметы, пушки) в чистоте и боеспособном состоянии, приходилось прилагать титанические усилия. Стремясь усложнить британцам жизнь, османы вывели из строя затворы нескольких ирригационных каналов и разрушили их стены, усилив затопление
