Несущий огонь (ЛП) - Бернард Корнуэлл

— Епископ мне нужен живым! — крикнул я. — Живым!

Я остался на борту корабля одним из последних. На мелководье я споткнулся и чуть не упал, но Видарр Лейфсон, один из моих воинов-норвежцев, подхватил меня. Рорик протянул мне шлем. Щита у меня не было. Я вытащил Вздох Змея и прошлепал по воде последние шаги, но я сомневался, что меч мне понадобится. Он многое повидал и еще увидит, но сейчас, на этом берегу, мои воины делали именно то, чего я от них требовал. Отряд Финана находился выше по течению от людей Иеремии, а мой — ниже, и нас было куда больше. Если Иеремия способен соображать, через мгновение он поймет, что случилось.

Большая часть его людей не носили щитов и кольчуг, а женщины и дети в толпе усиливали панику криками, но Иеремия просто вылупился на нас, а потом завопил и затряс жезлом в сторону облаков.

— Покарай их, Господь! Покарай их!

Три его апостола спутали молитву с приказом и побежали к нам, но мои воины были готовы драться, даже жаждали этого, изголодались по битвам, и на гальке возникла стычка, послышался звон клинков, а каждому человеку Иеремии противостояли два моих, и я смотрел, как клинки отражают замахи копий, как клинки вспарывают животы и шеи, я слышал злобный рык моих воинов, когда они безжалостно зарубили этих троих, слышал стенания женщин, видящих смерть своих мужей на берегу.

Несколько человек, более разумные, чем погибшие, побежали к старому монастырю на холме, но люди Финана вскарабкались на заросший травой вал и перегородили путь. Всё закончилось за несколько мгновений. На берегу распластались три окровавленных тела, а остальных согнали к Иеремии, который упал на колени и взывал к своему богу:

— Пошли ангелов своих, Господи! Защити рабов твоих! Вырви языки врагов твоих и ослепи их глаза! Отомсти за нас, Господи, отомсти и спаси!

Тем временем его воины побросали оружие. Некоторые тоже встали на колени по примеру Иеремии, но не для молитвы, а в знак покорности.

Я посмотрел вверх по течению и увидел, что мой сын захватил Богоматерь. Я считал, что захватить этот корабль даже важнее, чем сцапать Иеремию. Тот, сообразив, что его обдурили, теперь взывал о подкреплении с небес.

— Пусть черви пожрут их нутро, о Господи! — верещал он. — А мухи отложат яйца в кишках! Так покарай же этих гнусных тварей десницей твоей, о Господи! Пошли светлых ангелов твоих, чтобы отомстили за нас! Пусть плоть врагов твоих сгниет, а кости рассыплются в прах! Яви свою силу, Господи! Яви свою силу!

Я подошел к нему, под ногами захрустела галька. Никто не попытался меня остановить.

— Пусть они вечно будут гореть в пламени, о Господи! Утопи их в смрадном дерьме дьявола! — Его глаза были плотно закрыты и обращены к небу. — Вели сатане изрыгнуть зло в их глотки, Господи, скорми их плоть его псам! Покарай их, Господи! Накажи их! Прошу тебя во имя Отца, Сына и...

— И того, третьего, — закончил я, хлопнув Вздохом Змея ему по плечу. — Приветствую тебя, Иеремия.

Он открыл голубые глаза, посмотрел на меня, мгновение помедлил, а потом невинно улыбнулся, как дитя.

— Приветствую, господин. Как мило, что ты меня навестил.

— Приехал перемолвиться с тобой словечком.

— Вот как! — радостно воскликнул он. — Я люблю слова, господин. Обожаю! А ты любишь слова, господин?

— Люблю, — ответил я и приставил меч к его худой щеке. — И мое любимое слово сегодня — банахогг.

Это означает «смертельный удар», и я подкрепил слово, ткнув ему в лицо Вздохом Змея.

— Это отличное норвежское слово, господин, — с готовностью ответил он, — отличное слово, но из всех норвежских слов я предпочитаю тилскипан. Как думаешь, мы можем заключить тилскипан?

— Потому я и здесь, — сказал я, — чтобы прийти с тобой к соглашению. А теперь вставай.

И мы перемолвились парой слов.

— Нет, господин, нет! Нет! Нет! — рыдал Иеремия. Слезы текли из его голубых глаз по глубоким морщинам щек и исчезали в короткой бороде. — Нет! Прошу тебя, нет!

Последнее «нет» прозвучало как вопль отчаяния. Иеремия упал на колени, сцепил в мольбе руки и, всхлипывая, смотрел на меня.

Той ночью в церкви ярко полыхал огонь. Языки пламени на мгновение взметнулись вверх, а потом поутихли.

— Как ты там это называл? — спросил я.

— Ложкой Иакова, — господин.

— Теперь она превратилась в прах, — радостно откликнулся я.

— Иаков помешивал этой ложкой похлебку Исава, господин, — произнес Иеремия, не переставая всхлипывать.

Грубо вырезанная из бука ложка превратилась в белый пепел на костре из принесенного морем топляка, что согревал и освещал собор Иеремии. У алтаря тоже горели свечи, но за окном стояла тьма глубокой ночи. Строение, которое он упорно называл собором, было каменной церковью, но много лет назад, еще до моего отца, было важным для христиан местом. Потом пришли датчане, монахов перебили, а церковь и монастырь разрушались, пока здесь не появился Иеремия. Тогда его звали Дагфинром, он был воином Рагнара младшего, но однажды утром явился голым в большой дом Дунхолма, провозгласил себя сыном христианского бога и принял имя Иеремия.

Он потребовал, чтобы язычник Рагнар ему поклонялся. Брида, женщина Рагнара, что ненавидела христиан, хотела казнить Дагфинра, но Рагнар пожалел его и в память о верной службе послал вместе с семьей к развалинам монастыря, опрометчиво посчитав, что безумец долго не протянет. Но Дагфинр выжил, а безземельные люди и изгнанники, не имеющие господина, присягнули ему в верности, как правителю Джируума и окрестных земель. Ходили слухи, что вскоре после прибытия к руинам монастыря он выкопал колодец, но нашел не воду, а кучу серебра, закопанного монахами Джируума.

Не знаю, правдива ли эта история, но он преуспел достаточно, чтобы купить Богоматерь и корабли поменьше, бороздящие море у реки в поисках селедки, трески, пикши, лосося, морской щуки и мерланга. Потом рыбу коптили или солили на берегу и продавали по всему побережью. Сделавшись правительницей Нортумбрии после смерти Рагнара, Брида оставила Иеремию в покое, возможно, узнав в нем отзвук собственного безумия, или, что более вероятно, радуясь тому, что христиане негодуют в ответ на нелепые заявления Иеремии.

Старая церковь, над которой теперь возвели простую соломенную крышу, была набита маленькими деревянными ящиками с сокровищами Иеремии. Я успел сжечь ложку Иакова, волоски из бороды Елисея, соломинку из колыбели Иисуса, фиговый листок с левой сиськи Евы и рогатину, которой святой Патрик пронзил последнюю змею в Ирландии.