Несущий огонь (ЛП) - Бернард Корнуэлл

— Этого должно хватить, — сказал я Эдит той ночью.

Я не мог заснуть и спустился к бухте, а там глядел, как серп луны отражается в устье реки за кораблями. Тем временем три моих боевых корабля подрагивали на ночном ветру. Ханна, Эдит и Стиорра. Берг назвал корабли женскими именами, выбрав двух моих женщин и одну свою. Наверное, если бы имена выбирал я, то скорее бы назвал корабли Гизела, как мать моих детей, и Этельфлед, которой я принес клятву служить и ни разу не нарушил ее, но выбор Берга тоже был неплох.

Я улыбнулся, вспоминая, как беспокоился Берг, и при мысли о том, что двенадцати- или тринадцатилетняя девчонка может вызывать дрожь у такого воина. Сколько ему? Восемнадцать, девятнадцать? Он уже стоял в стене из щитов, дрался против топоров и копий, убивал и познал радость битвы, но миленькая мордашка и копна каштановых волос заставили его дрожать, как пятнадцатилетнего юнца перед первой битвой.

— О чем ты думаешь? — спросила Эдит, присоединившись ко мне.

Она взяла меня за руку и положила голову мне на плечо.

— О том, какой властью обладают женщины.

Она стиснула мою руку, но промолчала.

Я ждал предзнаменований, но не находил. Ни одной летящей птицы, даже городские псы примолкли. Я знал, что моя бессонница — от предвкушения битвы, от страха, что я неверно всё рассчитал.

— Уже больше полуночи? — спросил я Эдит.

— Не знаю. Не думаю, но возможно.

— Нужно поспать.

— Ты уходишь на заре?

— Еще до зари, если получится.

— И долго плыть?

Я улыбнулся.

— Если поймаем попутный ветер, то дня два. А нет — так три.

— Значит, через два или три дня... — начала она и запнулась.

— Мы будем первый раз драться, — закончил я за нее.

— Господи спаси, — сказала она, и я решил, что это молитва. — А во второй?

— Дня через два.

— Ты победишь. Ты же Утред, ты всегда побеждаешь.

— Мы должны победить.

Некоторое время мы молчали, прислушиваясь к скрипу лодок, вздохам ветра и плеску волн.

— Если я не вернусь, — начал я, и она хотела помешать мне закончить, — если я не вернусь, — повторил я, — отведи людей в Эофервик. Сигтрюгр о тебе позаботится.

— А он разве не пойдет на север?

— Наверное, уже вышел, но если я погибну, он очень скоро вернется в Эофервик.

— Ты выживешь, — твердо заявила она. — Я пожертвовала церкви кольцо с изумрудом и помолилась.

— Что-что? — поразился я.

— Отдала кольцо с изумрудом церкви.

Роскошное золотое кольцо с изумрудом подарил ей Этельред, мой враг и ее бывший любовник. Эдит никогда его не носила, но я знал, что она хранит кольцо не из-за сентиментальности, а как ценность, которая может пригодиться в этом опасном мире.

— Спасибо, — сказал я.

— Я не назвала священнику причину, — объяснила она, — но попросила его помолиться за нас.

— А вместо этого он построит себе новый дом, — развеселился я.

— Пока он молится, пусть хоть зал для пиров себе построит, — она дернула плечом и посмотрела на вытянутое отражение луны. — Мы закончили с флагом и конским хвостом.

— Спасибо.

— Ты вернешься! — уверенно сказала она.

А я думал о том, что всегда хотел умереть в Беббанбурге. Но не сейчас, еще рано.

— Скорее всего, я пришлю за тобой, — сказал я. — Жди корабль недели через две или три.

— Я буду молиться.

Я повернулся и увел ее из гавани. Мне нужно было поспать. А завтра мы поплывем навстречу битве.

На заре устье было тихим. Воды цвета серебра и сланца текли медленно, словно дыхание морской богини во сне. На пристани суетились люди, перекидывая щиты, кольчуги и оружие на три корабля, уже нагруженные припасами. Там были бочки с элем, с селедкой, с крепко пропеченным хлебом, с солониной, плюс еще с дюжину пустых бочек. В неглубоком корабельном брюхе лежали связанные мешки с соломой. На носах всех трех кораблей красовались кресты, массивные и высокие, сделанные из свежей древесины. Стиоррой командовал мой сын, Финан — Ханной, а я взошел на борт Эдит.

— Попрощайтесь! — прокричал я на пристани. — Мы теряем время!

Солнце уже взошло над горизонтом и покрасило серебро и сланец толикой золота.

Финан был дрянным моряком, и я отправил к нему Берга, ведь тот, как всякий норвежец, умел вести корабль и справляться со штормом. Я бы предпочел, чтобы Финан остался со мной на Эдит, ведь мы не расставались со дня знакомства, но в ближайшие дни нам предстоит сражаться тремя отрядами, и пусть он с самого начала будет со своими воинами.

— Надеюсь, море останется спокойным, — сказал он.

— Мне нужен яростный южный ветер, — ответил я, — так что помолись.

Он прикоснулся к висящему на груди кресту.

— Боже, — сказал он, — сколько лет мы мечтали об этом дне!

Я порывисто его обнял.

— Спасибо, что остался со мной.

— Остался?

— Ты ведь мог вернуться в Ирландию.

— И не увидеть, чем закончится эта история? — ухмыльнулся он. — Боже ты мой, ну конечно я остался.

— Это еще не конец истории, — заявил я. — Я дал Этельфлед обещание присмотреть за ее дочерью.

— Господи, ну ты и глупец! — засмеялся он.

— Да и с Этельстаном я не закончил.

— Значит, нам никогда не придется скучать. А я уже начал беспокоиться.

— Идем, — сказал я. — Мы отходим.

Я обнял Эдит. Она тихо плакала. Остальные воины тоже прощались с женами и детьми.

Я потрепал Эдит по рыжим волосам.

— Я пришлю за тобой, — обещал я.

Настало время забираться на борт, отдали швартовы, и люди взялись за весла, чтобы отойти от пристани. Послышался стук, когда весла просовывали в отверстия корпуса, а на моем корабле — вставляли в уключины. Я указал воинам на три скамьи на корме и велел сделать пару гребков, чтобы направить нос Эдит в открытое море. Я заметил, что Ренвальд наблюдает за мной с Улитки, и помахал ему, а он помахал в ответ. Эдит прокричала прощальные слова, ее голос почти потерялся в криках чаек, и корабль, названный ее именем, тихонько задрожал, разворачиваясь. Я дотронулся до молота на груди и помолился богам, чтобы были к нам добры, а потом взялся за рулевое весло.

— Взяли! — прокричал я, и лопасти весел приподнялись и замерли над тихими водами бухты. — Навались!

Все три корабля направились к выходу из устья, высокие носы взрезали спокойные воды. Мы гребли длинными гребками, не спеша, просто направили корабли в канал между ивовыми вешками, а потом повернули на восток, в сторону восходящего солнца. Других кораблей в поле зрения не оказалось.