Цветы подо льдом - Джин Юинг

Доминик бросился к своей одежде – уже изрядно потрепанной рубахе и килту Фрезеров, громко выкрикивая замысловатые ругательства. Он вынул свой нож и, стащив с кровати простыни, начал методично резать их на полосы. Несомненно, Кэтриона знала, что он может это сделать. Тогда почему она не унесла постельное белье?

Через пару минут в руках у него была самодельная веревка. Он быстро привязал один конец к остову железной кровати, придвинул кровать к окну и втиснул в проем, после чего выбросил другой конец веревки в сад.

Шум долетал из Ачнадрочейда словно крик чаек с моря: громкие стенания женщин, пронзительный плач детей и надрывный лай собак заглушали друг друга. К этому многоголосию добавлялись зловещие звуки, от которых кровь стыла в жилах: удары дубинок обрушивались на мягкую беззащитную плоть матерей и детей. Мужчины по-прежнему оставались в холмах.

Среди тех, кто участвовал в столкновении, была Кэтриона – она заперла его спящего и ушла сражаться одна против отряда шерифа!

Доминик вскарабкался по склону и побежал вдоль обрыва над речкой. Наконец в поле его зрения показалась деревня. Женщины высыпали из домов и пытались заблокировать дорогу, как они делали это днем раньше; некоторые стояли сложив руки на груди, другие прижимали к себе детей. Деревня в полном составе встала на защиту своих домов. Но в этот раз солдаты без раздумий пошли в атаку. Женщины закрывали головы руками, загораживали телами своих детей, однако их, не щадя, избивали прикладами мушкетов, кулаками и сапогами.

Чудовищная жестокость! Доминик чувствовал, как желчь подступает к горлу. Он не впервые наблюдал подобные зверства: безмозглые порочные изверги, жаждущие крови, наказывали за непослушание запуганных людей. То, что сейчас делали солдаты, являлось откровенным попранием закона.

Уже немолодая женщина осела под градом ударов; ее чистая белая косынка порвалась, и из-под нее вывалились пряди седых волос. Доминик узнал Дейрдру Фрезер – они встречались накануне вечером в Дуначене. Кованый сапог вдавился ей в грудь, другой ударил в висок. Женщина упала на землю.

Дети с плачем и криками бежали прочь от этой бойни. Мальчик лет десяти нес на закорках маленького братишку и тянул за руку младшую сестру. Девочка рыдала, ее мягкие открытые губы были похожи на розу. Мальчик со своей ношей спешил к ревущим водам Рейлэка.

Тем временем отряд разделился, и часть его двинулась по дворам. Солдаты переходили от дома к дому, и повсюду, где они прошли, пламя начинало трещать в вересковых крышах, а из окон и дверей валил густой дым. Некоторые женщины пытались вытаскивать мебель, но было уже слишком поздно: книги, сервизы из китайского фарфора, прекрасные шторы – все, чем люди пользовались в своей повседневной жизни, превратилось в пищу ревущего монстра.

Мейрид Макноррин – та, что флиртовала с Домиником на вечеринке, – перелезла с коровника на крышу своего дома. Она легла на кровлю и распластала руки подобно крыльям орла, парящего над кручей. Женщина, ходившая на восьмом месяце беременности, бросала вызов людям с факелами. Доминик, зная, что она немного понимает английский, крикнул издалека, чтобы она слезала, но все было тщетно. В это время Флетчер, подъехав к дому, полоснул женщину длинным кнутом. Она соскользнула с крыши, и находившийся поблизости солдат стащил ее за лодыжку. Когда дом загорелся, Мейрид без сил опустилась на землю; согнувшись пополам над своим большим животом, задыхаясь и кашляя от дыма, она сидела у стены своего сада и рыдала.

Доминик понимал, что где-то здесь, в этой свалке, находилась Кэтриона и она тоже могла стать жертвой гнусного бесчинства; он помнил об этом с первой минуты, когда, спустившись с крутого берега, бежал по горящей деревне. Но первым делом он должен был спасти детей, которые, войдя в реку, держались вместе в пенящихся водах. Преодолевая встречное течение, Доминик добрался до старшего, забрал у него сестренку и закинул себе на шею, а мальчика зажал под мышкой. Малыш больно схватил Доминика за волосы своими маленькими пальчиками и прильнул к его шее. Доминик стал переходить вброд ледяную воду. Выйдя на берег, он отнес детей к полосе саженцев и усадил возле молодых сосен.

– Оставайся здесь, – сказал он старшему брату. – Ваша мать потом найдет вас.

– Они избили ее. – Мальчик рыдал, его лицо исказило страдание. – Они ударили ее в грудь, порвали платье и волокли за волосы. Она умерла.

– Нет-нет, не бойся. Солдаты могли ранить ее, но она будет жить. – Доминик присел на корточки и посмотрел мальчику в лицо. Слава Богу, что тот понимал английский. – Сейчас ты должен успокоить братишку и сестру. Никогда не теряй надежды, пока у тебя нет фактов.

Мальчик утер нос и притянул к себе плачущих ребятишек.

Доминик оставил детей и бросился обратно – туда, где бушевало пламя и вздымались тяжелые клубы дыма, где на каждом углу шла кровавая борьба и женщины бежали от своих преследователей, пытаясь укрыться между домами. Доминик на ходу раздавал удары солдатам направо и налево кулаками и рукояткой пистолета.

– Побойтесь Бога! – кричал он. – Вы воюете с женщинами!

Никто не реагировал ни на его призывы, ни на его присутствие. Доминик понимал, что стать на пути стада безмозглых баранов не умнее, чем пытаться отвратить удар молнии, но у него просто не было другого выхода, и он помчался дальше, крича:

– Побойтесь Бога! Это же женщины! Они безоружны!

Обежав угол соседнего дома, Доминик увидел Флетчера: сидя на лошади и нещадно бранясь, тот засовывал в карман свой пистолет. Пуля прочертила бороздку вдоль улицы. Собака успела убежать, не пострадав. Слава Богу, что не женщина – не Кэтриона.

– Чертовы трусы! Прочь с дороги! – кричал Флетчер. – Оставьте свои дома! Вы все будете арестованы, если не подчинитесь! Закон на моей стороне.

– Нет у тебя никакого закона, Флетчер! – уверенно выкрикнул чей-то высокий голос. – Нет и быть не может! Чтоб дом твой рухнул и сам ты сгинул! Но не клинок пронзит тебя и не пуля. Тяжелые камни сдвинутся со своих мест и низвергнутся на твою голову. И каждый колокол зазвонит сам по себе, вынося тебе приговор. Будь ты проклят, Джерроу Флетчер!

Это вещала Изабель Макноррин. Все вокруг превратилось в остров молчания. Старая женщина стояла неподвижно, ее глаза, открытые и спокойные, будто видели что-то невидимое для других. Доминик ощутил невольную дрожь, услышав эти страшные пророчества.

– Ты сумасшедшая старая ведьма! – засмеялся Флетчер и повернул лошадь. – Плевал я на твое проклятие. Я умру в своей постели и совсем не так скоро, как ты думаешь!

– Ты не умрешь в постели, Джерроу Флетчер! – снова крикнул пронзительный старческий голос. – И не лежать тебе в ней долго, и не спать спокойно! Проклятие висит над тобой. Могила твоя уже выкопана, однако не явился еще человек, который обозначит день и час. Но этот человек идет!