S.W.A.L.K.E.R. Конец света отменяется! (сборник) - Игорь Вардунас

Девушка направлялась ко второму разваленному дому. Он сохранился хорошо – прохудилась только крыша, даже деревянная дверь уцелела и, вздувшаяся от влаги, болталась на одной петле. Дом стоял в гиблом месте, куда не отваживались забредать даже самые смелые рыбаки. Мелкие камни валялись у стен, будто выбитые зубы.

Распахнув дверь, Эна погрузилась во мрак и двинулась по коридору. За ней топал незнакомец, тяжело дыша. От него тянуло морем, прохладой и липким, черным отчаяньем. Девушка то и дело останавливалась и поводила плечами. Ей чудилось, что непроглядная тьма сгущается и тянет лапы к ее шее.

Когда она уперлась в стену, пошла вдоль нее, пока нога не шаркнула по ржавому металлу. Эна присела и по возможности бесшумно отодвинула железную крышку, закрывающую ход в подвал.

– Иди сюда, – прошелестела она. – Я тебя спрячу. Сюда они не сунутся.

Пока незнакомец шаркал к ней, Эна расшнуровывала теплую кожаную рубаху. Когда он закрыл светлый прямоугольник двери, непостижимым образом нашел руку Эны, вцепился в нее, девушка ткнула в него рубахой:

– Надень, а то замерзнешь.

Мужчина принял дар и пробормотал зло, с уверенностью:

– Не слушай, что они скажут обо мне. Это все ложь. Я не мог так поступить!

– Ступай вниз, я тебя спрячу, – шепнула Эна, подождала, пока он спустится по ступеням, нащупала ржавую железку и закрыла лаз. – Жди меня… Просто жди.

Она хотела добавить: «Как я ждала тебя», но промолчала – он не поймет. Выскользнула из дома на улицу, прищурилась и улыбнулась морю, где маячил воображаемый Парус.

Шарахаясь от малейшего шороха, Эна направилась обратно, и тут за спиной хлюпнуло. Будто морское чудовище плеснуло хвостом. Девушка обернулась – рассекая смоляные воды бухты, с рыбалки возвращался баркас Бармалеича. Он еще утром отправился на ловлю кальмарки.

Бармалеич, наверное, стоит впереди и смотрит на спящий город, а двое его сыновей, почти невидимые за бортами, одновременно поднимают и с хлюпаньем опускают весла, за баркасом тянутся полосы рассеченной воды. Сейчас темно, и все это жило в воображении Эны.

Спрятавшись за колонну самого первого брошенного дома, девушка следила за черным пятном, скользящим по воде. Почуяв острый рыбный запах и заслышав радостные возгласы, она рванула по горе к древним башням.

К берегу подошла кальмарка – произошло исключительное событие, и в Балаклаве начнется суета. Значит, есть вероятность с кем-нибудь столкнуться, а этого Эне сейчас не хотелось. Зато в суете будет несложно увести Гостя.

Пока мчали по раскрошившейся дороге прошлых, молчали. Я пытался заглянуть в лица попутчиков, но видел лишь темные овалы с накинутыми капюшонами белых плащей Ордена. Вскоре дорога сузилась и пошла на спуск – мы снизили скорость и растянулись цепью: впереди ехал я, потом Олег и Скиф, ведущий под уздцы лошадь беглеца.

Первым пробасил Скиф:

– А если он назад вылезет, на камни?

– Да он точно на другой берег переплыл, – донесся фальцет Олега. – С-с-скотина! Упустили его, что уж поделаешь.

– Надо поторопиться, а то уйдет. Я бы его четвертовал, чесслово! – в заикающемся от тряски голосе Скифа сквозила досада. – И знали все его, а он… расслабился, и слетел у него замок. И того, тронулся мужик. Кто бы мог подумать! Жалко, хороший воин. Был. Слышь, а вдруг он утонет? Я его слегка того… продырявил. Ну, или замерзнет? Герман, как думаешь?

Я обернулся и распорядился:

– Уверен, он доплывет до того берега, не замерзнет, море ведь еще теплое. Едем в Балаклаву, обыскиваем берег, а после останавливаемся на ночлег.

– Ничего это не даст, – вздохнул Скиф. – Ну, берег обыскивать. А на ночлег… Ты посмотри: все уже спят, ни один огонек в окне не горит.

Я вздохнул и сказал:

– Ты как вчера родился. Приедем к голове, он все организует. Нравится ему это или нет – обязан предоставить нам ночлег, если не желает себе зла… Да что вы топчетесь – скорее. Уйдет же!

В воде захлюпало что-то большое, я невольно потянулся к арбалету. Мало ли, заплывает в море всякое. Взять хотя бы кальмарок. До катастрофы, пишут, их не было, а сейчас – на тебе…

…Лодка. Большая весельная рыболовная лодка. Я перевел дух. Чего только не пригрезится во мраке. Давно не видел я такой абсолютной немой черноты.

С громким хлюпаньем лодка погребла к противоположному берегу. Встревоженная водная гладь заплескалась о бетон набережной.

Двинулись дальше. В тишине звуки казались чем-то осязаемым, наподобие камней – бросил их в скалу, они срикошетили.

Возле штолен я по привычке вгляделся в зияющий черный квадрат на темно-сером фоне скалы – вход, ведущий в ее недра. Несколько столетий назад люди держали здесь подводные боевые машины – штольня заполнена водой, там довольно глубоко. В Золотом веке людей было так много, что они воевали друг с другом. Уму непостижимо…

– Герман! – возопил Олег. – Ты туда посмотри, на поселок!

Погруженный в мысли, я только сейчас услышал возгласы. Несколько секунд – и в домах начал зажигаться свет, с того берега через бухту протянулись огненные дорожки факелов. Фигурки людей метались по набережной, сходились, разбегались, будто муравьи возле потревоженного муравейника.

– Чего это они? – подал голос Скиф.

– Если поспешим, скоро узнаем, – ответил я и хлопнул коня по крупу.

Конь понесся галопом, но мне казалось, что само время тоже ускорилось и как ни беги – все равно опоздаешь. Я точно чувствовал – беглец сейчас в городе. Слетевшая с катушек кровожадная тварь…

Я и не знал, что в двух женщинах столько крови. Первая мысль – кто-то раскрасил комнату алым, а потом нанес бурые штрихи. Кровь была даже на потолке и, загустев, свисала маленькими сталактитами.

Марика лежала за кроватью, на спине, щерила черную рану на шее. Синие, как у отца, глаза остекленели и с недоумением уставились в потолок. Пальцы судорожно сжимали скомканную простыню. Белое на алом.

В кухню тянулся кровавый след. Обмирая, я двинулся туда. Воздух будто уплотнился, кто-то словно старался удержать меня. Но лучше знать… Я и так знал.

Елена лежала на спине в луже крови, подогнув ногу и вытянув руку к окну. Лучи закатного солнца освещали ее спину. Ей распороли живот, она умирала долго и мучительно.

Зачем, Ким?!

Я достану тебя, чудовище. И собственноручно вздерну на виселице. Нет, ты тоже должен страдать. Есть тысяча способов лишить человека жизни медленно и мучительно. Но долг велит нам быть милосердными. И я буду милосердным, если ты ответишь мне: за что ты так жестоко убил их?

Сначала ты отнял у меня любимую женщину. Потом отнял ее уже навсегда. Или ты просто сошел с ума? Тобой завладел невидимый монстр из червоточины, которого не заметили Стражи? Что бы ни случилось, ты не достоин прощения…