Приключения Каспера Берната в Польше и других странах - Зинаида Шишова

Наконец первый крытый возок поравнялся со Збигневом и прогрохотал дальше. За ним - второй, а за возками - две телеги и наконец большие дроги, а на них - гроб, покрытый траурным покрывалом. Шестерка лошадей с трудом тащила дроги по скользкой, размытой дождями дороге. Дальше Збигнев увидел десятка два ландскнехтов и их начальника, замыкавшего процессию. Начальник ехал на лошади, закутавшись в толстый серый плащ, и, казалось, дремал в седле.

Первую из запряженной цугом шестерки лошадей вел под уздцы брат Якоб.

Внезапно он остановился и, словно желая поддать плечом тяжелые дроги, нагнулся к колесам. Раздался треск, и задняя часть повозки осела в грязь.

Ландскнехты, громко переговариваясь, собрались посреди дороги. Из переднего возка выглянула закутанная в черное покрывало пожилая красивая монахиня. Збигнев сразу узнал мать Целестину: он несколько раз видел ее в замке Мандельштамм.

- Почему остановились? - закричала монахиня.

- Беда, преподобная мать Целестина! - чуть не плача, промолвил брат Якоб. - Ось сломалась... И, как на грех, ни топора, ни запасной оси с собой нет... Что делать?

- Кашубская свинья! Дать тебе сотню палок, и я уверена - ось была бы цела!

- Клянусь святой Екатериной, ось была новешенькая! Видать, покойница больно тяжела: шестеро лошадей еле тянут!

- Поговори мне еще! - закричала мать Целестина, выходя из возка и беспомощно оглядываясь по сторонам.

Начальник рейтаров не проявлял желания чем-нибудь ей помочь, а солдаты его, обрадовавшись неожиданной заминке, гогоча, собирались вокруг дрог. Дождь усиливался.

К месту происшествия, расплескивая воду из луж, подскакал еще один верховой, и тут Збигнев не мог не улыбнуться.

- Что у вас случилось, ваше преподобие? - спросил Франц, спешившись и подходя под благословение аббатисы.

Та, внимательно вглядываясь в бравого хлопа, молчала, точно припоминая что-то. Сердце Збигнева тревожно застучало. Если старая ведьма узнает бывшего слугу Филиппа Тешнера, все пропало. Но нет, хвала господу - беду пронесло!

- Не видишь, что случилось? - сердито сказала мать Целестина. - Ось сломалась, а у этого кашубского болвана не хватило смекалки взять с собой в дорогу запасную... И топора у него нету!

- Не волнуйтесь, ваше преподобие, господь и святая Екатерина не оставят вас в беде!.. Вот, к счастью, со мной идет плотник чинить плотину у братьев доминиканцев. Весь инструмент при нем. Он вмиг смастерит ось.

- В самом деле? - обрадовалась монахиня. - Зови скорее своего плотника, получите шиллинг на двоих!

Генрих спокойно и флегматично приблизился со своим плотничьим ящиком на плече. Сняв шапку, он низко поклонился матери Целестине, а затем с братом Якобом направился к дрогам. Осмотрев ось, колеса и задок повозки, он так же медленно возвратился к аббатисе.

- Дело нехитрое, ваше святость, только нужно в лесок сходить, березку получше для этого дела выбрать.

Монахиня в отчаянии всплеснула руками.

- Ваше преподобие, - заботливо обратился к ней Франц, - весна нынче больше на осень походит - холод, дождь... Хитрое ли не хитрое дело, но ось нужно обтесать, подогнать. Вот дом лесника рядом - там ваше преподобие сможет отдохнуть и перекусить.

Монахиня действительно продрогла и промокла.

- Сестра Бригитта, - позвала она, - выйди из возка да прихвати с собой корзину с припасами.

Сделав несколько шагов по направлению к домику, аббатиса остановилась и крикнула:

- Уршула! Ни на минуту не отходи от нее, слышишь! - И, повернувшись к начальнику рейтаров, пояснила: - Мы везем больную монахиню, одержимую нечистой силой. Надеемся, что настоятель доминиканцев поможет ей. - И, так как рейтары с любопытством столпились вокруг второго возка, монахиня, точно снимая с себя всякую ответственность, предупредила: - Ну, я сказала, а там дело ваше. Если с вами что случится - я не в ответе! Она недавно на одного ксендза набросилась и чуть не загрызла его насмерть.

Солдаты тотчас отхлынули от возка. Их перепуганный начальник старался держаться молодцом.

- А как же эта девушка? - все-таки кивнул он на высунувшуюся в окошко Уршулу.

- Безумная привыкла к ней, пока они ладят... До поры до времени, конечно, - добавила мать Целестина, печально покачав головой.

Проводив аббатису и мать казначею в домик, Франц подошел к сгорбившемуся в седле начальнику рейтаров.

- Сырость-то какая, господин ротмистр! А ветер! Так и пронизывает всего насквозь. Неплохо бы сейчас чарочку-другую шнапсу, а, господин ротмистр?

- Не дразни, бездельник! - пробормотал всадник себе под нос. - Где здесь, в лесу, достать водки?.. Послушай, - добавил он опасливо, - а нельзя ли к дверце возка засовы приделать, а? Плотник твой не сможет чего-нибудь такого смастерить? А то мои солдаты волнуются... На войне погибнуть - другое дело, а если тебе горло перегрызут...

- Покончит он с осью, мы придумаем что-нибудь, господин ротмистр. Гвоздями дверцы забьем, и то будет ладно. Окошечко маленькое, оттуда им не выпрыгнуть! А как насчет шнапсу, господин ротмистр?

- Да где же, говорю, тут его достать?

Франц лихо подкрутил усы и подмигнул:

- Были бы денежки. Достать можно хоть целый бочонок. Гданьской!

- Гданьской?! Врешь!

- Лопни мои глаза, если вру! И ходить далеко не надо. Вот у него, Франц показал на плотника, - не водка, а огонь!

В один миг начальник спешился и окликнул Генриха:

- Эй, любезный! У тебя, говорят, водка есть?

- Есть, ваша милость... Получил от купца за работу. Коли хотите, продам, мне тащить бочонок на плечах тяжело.

- Давай его сюда! - обрадовался начальник рейтаров. - Покупаю!

Генрих недоверчиво посмотрел сначала на него, потом на ландскнехтов.

- Сначала деньги, ваша милость, а потом товар!

- Ладно, ладно, неси... За деньгами дело не станет.

Франц наклонился к уху плотника и шепотом, но так, что слышно было всем, посоветовал:

- Тащи бочонок, дурень, а то ведь и водку отберут да еще ребра пересчитают.

Генрих покорно направился к домику и тотчас же вернулся с небольшим бочонком на плече. Ландскнехты обступили его стеной. К ним понемногу присоединились и форейторы.

- Господин ротмистр, - озабоченно сказал Франц, - здесь как-то неловко выпивать: покойница все-таки... А если, не дай бог, мать Целестина увидит, пойдут для вас такие неприятности, что и водке не будете рады. Идемте-ка вон туда, за кустики. Там, под деревьями, и дождем вас не так промочит...

Доводы Франца показались начальнику ландскнехтов резонными, и вся толпа ландскнехтов и форейторов скрылась за кустами.

Франц вернулся к повозкам. На ходу он вытирал рот рукавом.

- Ну и водка! Настоящий гольдвассер! Через полчаса все будут готовы, лопни мои глаза, если вру!

Генрих поднялся с камня.

- Роберт, сюда! Давай мешки, камни, живее!

Прислушиваясь из своего укрытия, как Франц разговаривает с рейтарами, как ловко гнет он свою линию, Збигнев только диву давался.

По правде говоря, молодой человек не был уверен в том, что, поручи Генрих такую задачу ему, Збигневу Суходольскому, он, шляхтич, бакалавр, потомок рыцарей, разбивших тевтонов под Грюнвальдом, сумел бы проявить столько сметки и находчивости!

А ведь только месяц назад этот Франц в лесу, грязный и оборванный, показался ему дикарем, мало чем отличающимся от зверя.

К дрогам подошло несколько человек из отряда Генриха.

Быстро откинув траурное покрывало, они вмиг отогнули гвозди, которыми была приколочена крышка гроба.

Вынимая тяжелые кожаные мешки, они ловко передавали их из рук в руки, а затем грузили на лошадей, которых держал в поводу совсем молодой парнишка. Работали молча, быстро и бесшумно.

Когда последняя лошадь была порядком навьючена, Генрих тихо скомандовал:

- Ось! Камни!..

Валунов мелких и крупных здесь было достаточно. Гроб стал, пожалуй, еще тяжелее, чем был раньше. Не в силах дольше оставаться в укрытии, Збигнев кинулся помогать товарищам. Вместе с Робертом, Якобом и Францем они, приподняв задник дрог, заменили негодную ось целой, надели колеса, вставили чеки.

Генрих внимательно наблюдал за ними, то и дело поглядывая на кусты, за которыми пировали ландскнехты.

- Ну, готово! - сказал он. - Забивайте!

Гроб с наново приколоченной крышкой еле-еле взвалили на дроги и покрыли траурным покрывалом.

- Два кляпа! Веревки! - распорядился Генрих. - Становись у дверей, Збигнев. Прежде сунь им кляпы в рот, а потом вяжи! А я пойду в домик доложить, что все готово...

В эту минуту произошло нечто непредвиденное. Подвыпившие ландскнехты кто в лес, кто по дрова затянули песню.

- Ну и ну! - усмехнулся старый брат Роберт. - Гольдвассер, видно, и впрямь крепковат... Как бы та старая ведьма не услышала!

Генрих повернулся было бежать успокоить солдат, но запоздал: аббатиса, разгневанная, красная от злости, появилась в дверях.

- Эй вы, бездельники! - закричала она. - Заткните свои глотки. Я наложу на вас епитимью за кощунство!