Перстень Харома - Саша Суздаль

С этими словами товарищ Тёмный превратился в мужчину с немного лошадиным лицом и огромными томными глазами.

— Я вот думаю, в каком виде сообщить об этом Элайни? — посоветовался он с Сергеем.

Сергей затруднялся ответить и сообщил Тёмному, что скажет Элайни об этом сам.

— Ты должен сказать, прямо сейчас, — предупредил Тёмный, — сегодня мы возвращаемся.

Когда они вернулись назад, Сергей взял Элайни за руку и повёл её в спальню.

— Ты хочешь заняться этим сейчас? — спросила Элайни, на ходу расстёгивая ворот рубашки, на что Сергей ответил, что хочет поговорить.

— А! — разочаровано сказала Элайни и присела на кровать: — Говори.

— Твоя мама живёт с товарищем Тёмным, — сообщил Сергей, а Элайни, выпучив глаза, воскликнула: — С жеребцом?

Товарищ Тёмный, поместивший чуть ли не все симпоты в спальне, разочарованно воскликнул: «Как всё предсказуемо! Какая нетерпимость!»

— Жеребцом он по улицам ходит, а тем, о чём ты думаешь, он занимается, как человек, — сообщил Сергей и, вспомнив товарища Тёмного в виде мужчины с лошадиным лицом, добавил:

— Я видел.

— Ты видел, как Тёмный занимается этим? — ошарашенно спросила Элайни и тут же уточнила: — С кем?

Сергей понял, что в данном случае объяснения всё запутают и промолчал. А Элайни, застыв, усиленно размышляла и выдала Сергею:

— Я знаю с кем! С Алидой! — сообщила она, заблестев глазами: — То-то Алида его выглаживает.

Товарищ Тёмный, совсем разочаровавшись в человечестве, убрал свои симпоты из спальни, а затем удручённо возвратился в зал. Алида, увидев его таким грустным, сразу взяла его на руки и принялась успокаивать:

— Что же ты такой грустный, мой милый?

— Улетаю я сегодня, — сообщил товарищ Тёмный, и Алида даже всплакнула от жалости.

— Смотри, как Алида убивается, — посочувствовала Элайни, возвращаясь в зал, после того, как Сергей сообщил, что они возвращаются в Страну Маргов и Фрей, где их ждёт Марго. Разуверять Элайни относительно чувств Алиды он не стал, предоставляя своей тёще, Маргине, право объяснить дочери свои отношения с товарищем Тёмным.

Сергей сообщил всем, что они с Элайни нашли Марго и возвращаются к ней в свое время. Сообщение всех обрадовало, только Альмавер спросила:

— А мы?

— Вам нельзя, — сообщил Хамми, до этого молчавший.

— Хамми, а ты с нами? — спросила Элайни, поднимая кота.

— Я должен остаться здесь, — сообщил Хамми, и Элайни, присев на кресло, принялась его гладить, орошая его рыжую шкурку прозрачными каплями.

— Не мочи Хамми, — сказала молчавшая Бони, и содрала его с колен Элайни. Та только улыбнулась, вытирая слёзы, и погладила Бони по головке.

— А кто же будет королевой? — спросил Анапис, напряженно осматривая всех.

— Вот она и будет, — сказала Элайни, усаживая на колени Бони вместе с Хамми. Посмотрев на Альмавер и Алиду, она подняла руку и сказала:

— Все фреи в наличии, поднимите руку, кто за Бони.

Альмавер и Алида подняли руки, и подошли к Элайни, орошая и её и Бони.

— Не мочите нас! — возмутилась новая королева, слезая с коленок Элайни вместе с котом и направляясь к отцу, Анапису.

— Папа, ты не будешь меня мочить? — спросила Бони отца и Анапис сказал: «Нет», — скрывая слезу, предательски выскочившую из глаза.

— Нам нужно идти, — сказал Тёмный, первым направляясь к выходу.

— Ты за ним присмотри, видишь какой он, бедненький, грустный, — попросила Алида, провожая взглядом Тёмного.

— Хорошо, Алида, я за этим кобелем присмотрю, — пообещала Элайни, думая о том, сообщать маме или нет об измене Тёмного.

— Какой же он кобель, — возразила Алида, — он жеребчик.

— Ещё тот жеребец, — подтвердила Элайни, и подумала, что матери нужно всё рассказать. А товарищ Тёмный, читая её мысли, соображал, стоит ли возвращать Элайни, а может забрать в следующий раз?

Репликация десятая. Сазан

Каждую ночь Анни разговаривала с Димой, у которого в это время наступал вечер, и минуты летели так быстро, что они не успевали сказать всё, что хотели. Да разве скажешь картинке, как ты её любишь, и не можешь без неё жить, тем более что в комнате сопит Вика, которая припёрлась за полночь, так как встречалась с Павлом. Вика казалась счастливой, но Анни, почему-то, в искренность чувств Павла к ней не верила и всё время ожидала подвоха.

Завтра она уезжала к дедушке в Барнаул, на день рождения. После Потопа, когда его дом снесло волной, дедушка не стал дожидаться, пока отстроят новый дом, а забрал деньги, выданные ему на постройку квартиры, и укатил к сестре в Барнаул, где купил деревянный дом рядом с ней. Естественно, что бабушка Галя уже напекла-наготовила и ждала внучку с нетерпением, так как та в последнее время не очень часто наезжала, занятая сдачей госэкзаменов. Заснув под утро, она, как и следовало ожидать, проспала первый рейс магнетика и неслась к ближайшей станции растрёпанная и не умытая, как клуша.

Когда пролетали над Черепаново, Анни с огорчением обнаружила, что оставила свой кап в пансионате и не надела ожерелье из сардоникса. «Кап у дедушки одолжу, — подумала Анни, так как не хотела вечером отказываться от разговора с Димой, — а вот за ожерелье кот будет её ругать». Правда, кот давно перестал говорить, но его укоризненный взгляд хуже любой ругани.

Как только он появился у них с ожерельем на шее, так сразу отдал его ей, Анни, и сказал, чтобы она носила ожерелье всегда, так как в трудную минуту оно ей поможет. Что значили его слова, Анни не знала, но ожерелье ей очень нравилось, и она его всегда носила, снимая только идя в душ.

Не успел за Анни простыть след, как в комнату постучал Павел: вчера они сговорились с Викой побыть вместе и без помех. Зайдя в комнату, Павел внимательно всё осмотрел, заметил на прикроватном столике ожерелье Анни и кап.

— Что, забыла? — спросил он у Вики, зная, как Анни трясётся над ожерельем.

— Забыла, не трогай, — подошла к нему Вика.

— Надень, — сказал Павел, подавая ей ожерелье.

— Не нужно, Анни будет ругаться, — остановила его Вика.

— Никто не узнает, мы вдвоём, — настаивал Павел и добавил, — хочу посмотреть, может я тебе куплю такое.

Вика зарделась и понеслась в коридор, к зеркалу. Павел задумчиво посмотрел на кап Анни, а потом включил его и положил на шкаф. Вернувшаяся Вика, улыбаясь, посмотрела на Павла.

— Тебе идёт, — сообщил он ей и принялся расстёгивать платье на спине.

— Ты хочешь прямо сейчас? — спросила Вика, но Павел уже опрокинул её на себя. Они медленно разделись, а то, что делали дальше, кап аккуратно записывал в файл. Вика попыталась поменять позу, но Павел её остановил: