Обещай мне - Кэтлин Харингтон

– Вот и посмотрим, умеют ли феи пьянеть, – усмехнулся Корт и поцеловал ее в висок.

Несколько минут Филиппа мелкими глотками пила рубиново-красную терпкую жидкость, потом отдала пустой бокал и теснее прижалась к широкой груди.

– Ты не станешь сердиться, если я вдруг засну прямо сейчас, у тебя на коленях? День был такой долгий и утомительный!

– Что верно, то верно.

Корт слегка потерся носом о впадинку между ее ключицами. Как обычно, его прикосновение вызвало в ней сладкий трепет.

– Как тебе понравилось венчание, милая?

– Все было просто чудесно! Чудеснейшее из всех венчаний, на которых я бывала.

Филиппа чувствовала легкую сонливость, которую быстро оттесняло ощущение губ, медленно скользящих вдоль ключиц.

– Неужели из всех? И на скольких же ты бывала?

– На двух, своем и Белль. Но наше было в сто раз красивее, чем у Белль и Тобиаса.

– Боюсь, ты не можешь судить беспристрастно, – заметил Корт со смешком.

Филиппа подняла голову, и они заглянули друг другу в глаза. Его, подсвеченные догорающим в камине пламенем, казались озерами жидкой ртути, загадочными и таинственно блестящими.

Рука сама собой поднялась погладить щеку, уже подернутую темной тенью и ощутимо колючую. Филиппа провела пальцем по густым черным бровям, потом от переносицы вниз до кончика носа.

– Нет, – возразила она, – наше все-таки было особенным. Где ты еще видел целых двенадцать подружек невесты? До сих пор не могу поверить, что ни одна из них не захихикала в самый торжественный момент. А кто отдавал невесту жениху? Две старые девы, воспитательницы пансиона. – Филиппа счастливо улыбнулась, на минуту погрузившись в воспоминания, потом вдруг сказала: – А теперь мы женаты, подумать только!

– Да. – Голос Корта прозвучал совсем иначе, чем прежде, ниже и хрипловато. – Да, Филиппа, теперь мы с тобой женаты.

Все еще во власти счастливых размышлений, она едва обратила на это внимание и только теснее прижалась к нему, чтобы ощутить твердость мышц под бархатом халата и силу обнимающих рук. Когда она завозилась на коленях, у Корта вырвался стон, и она выпрямилась с встревоженным видом.

– Что с тобой? Плохо себя чувствуешь? – Филиппа оглядела стол с остатками ужина и нахмурилась. – Я так и знала, что этот йоркширский пудинг слишком тяжел для желудка!

– Я никогда не чувствовал себя лучше, – заверил Корт и положил руку ей на грудь.

Словно горячая волна обрушилась на нее вместе с ощущением твердой мужской ладони. Филиппа сделала быстрый судорожный вдох, потом медленный выдох. Она замерла словно завороженная, отдаваясь неописуемому удовольствию, пока его пальцы играли соском. Вот уже две недели, как она знала эту ласку, и привыкла к сладостному ее ожиданию.

Корт запрокинул ей голову. Это тоже было знакомо: быстрые прикосновения языка к чувствительным точкам. И когда Корт отстранился, Филиппа посмотрела на него, не скрывая разочарования.

– Филли, – начал он мягко, – прежде чем мы ляжем в постель, нам нужно кое-что обсудить.

– Если ты о том, кто будет спать у стенки, то мне совершенно все равно, – ответила она, не сводя взгляда с его губ.

Она хотела только одного: снова стать добычей этого щедрого на ласки рта. Корт помолчал, поглаживая ее по плечу почти рассеянным движением. Он был странно серьезен, едва ли не впервые за последние две недели.

– Милая, все дело в том, что мужчины устроены иначе, чем женщины. Совсем иначе.

– По-твоему, я этого не знаю! – Смеясь, Филиппа приложила свою руку к его ладони.

– Дело не только в этом. – Он ласково улыбнулся. – Мужчины выше, шире в плечах, они гораздо сильнее… и они покрыты волосами везде, где только возможно. Но и это не все. Мужчины отличаются от женщин и анатомически.

– То есть как это? – Филиппа с любопытством заглянула ему в глаза.

– Различие, о котором идет речь, напрямую касается того, как появляются дети.

Это последнее замечание окончательно заинтриговало Филиппу. Она не раз задавалась вопросом, как именно возникает новая жизнь. Во сне, это понятно – но как именно? Как замужняя женщина, она имела полное право это знать.

– Когда мы уснем… – начала она.

– Гораздо важнее то, что случится до того, как мы уснем, – перебил Корт. – Все самое интересное происходит с мужем и женой, когда они бодрствуют. Так вот, чтобы зачать ребенка, милая, мужское семя должно попасть внутрь женского тела, иначе ничего не получится. Чтобы ребенок мог расти и крепнуть, существует особое место внутри твоего восхитительного тела. И вот как раз туда и должно попасть мое семя. – Он помолчал, ожидая вопросов, но Филиппа только молча смотрела, приоткрыв от любопытства рот. – Тебе, конечно, интересно, как оно туда попадет? Для этого существует очень удобный инструмент, который называется мужской член. Его нужно будет ввести вот сюда…

Рука соскользнула с ее плеча и легла между ног.

Филиппа никак этого не ожидала и попыталась крепче стиснуть ноги, но Корт не убрал руку.

Неожиданно Филиппа вспомнила нечто давно забытое: детский разговор с одной из подруг-пансионерок, которая пыталась описать различие между мальчиками и девочками. Что-то о маленькой мягкой трубочке…

– Ты уверен, что дети получаются именно так? – спросила она, не скрывая недоверия.

– Абсолютно.

– Ну тогда… тогда давай сделаем все как положено. – Филиппа храбро улыбнулась.

Корт зарылся лицом в ее распущенные волосы, и на мгновение ей показалось, что он борется со смехом, но когда он поднял голову, то был совершенно серьезен, разве что глаза немного поблескивали.

– Вот и хорошо, – похвалил он. – И правда, попробовать-то мы можем.

С этими словами он поднялся и перенес ее на кровать. Подарок Белль как нельзя лучше подходил для первой брачной ночи, так как только завязка из лент удерживала его на плечах. Корт распустил ленты, и легкое одеяние соскользнуло с плеч Филиппы. Та до подбородка натянула простыню, потом повернулась и выжидательно посмотрела на Корта. Он с улыбкой развязал пояс халата и повел могучими плечами, сбрасывая его на пол. Филиппа вскрикнула и прижалась к спинке кровати, сжавшись в комок. И так она сидела минуту или две, глядя округлившимися от изумления глазами на человека, ставшего ее мужем.

Он нисколько не преувеличивал, когда говорил, что мужчины отличаются от женщин. Он разительно отличался от нее. Его плечи и руки бугрились мускулами,

волосы на груди были такими густыми и черными, что казались звериной шерстью, а живот представлял собой сплошные плиты мышц. Но все это не шло ни в какое сравнение с основным различием.

И вот это чудовище называется мужской член? Она вполне могла вообразить себе спрятанную в брюках мягкую трубочку, но не это…