Мулатка в белом шоколаде - Дарья Калинина

Не успели подруги поспорить по этому поводу и разместить всех кошек, как в дверь снова позвонили. Подруги снова затрепыхались, торопливо подкрашивая глаза и нанося блеск на губы. Еще хорошо, что на дворе было лето. И полный макияж был бы просто неуместен. Открыв дверь, они в очередной раз изумились. На пороге стояли Евдокия Николаевна и какой-то щеголевато одетый мужчина. И лишь когда, пройдя в дом, он слегка захромал, подруги признали его.

— Сергей Иванович! — пораженно воскликнула Леся. — Это вы!

— Отлично выглядите!

— Просто класс!

Сергей Иванович даже зарумянился от их восторгов и, кинув влюбленный взгляд в сторону своей спутницы, смущенно забормотал:

— Это все Евочкина заслуга. Я прямо расцвел, когда понял, что мы с ней снова вместе.

Подруги только головами качали. Сергея Ивановича было не узнать. Его сединам умелые руки парикмахера придали благородный серебристый оттенок и форму. Бесформенные штаны и линялая рубашка были заменены на элегантные светлые льняные брюки и такой же пиджак. В руках у Сергея Ивановича была резная трость, на которую он опирался с потрясающим шармом. И в довершение на обеих руках у мужчины были надеты серебряные браслеты — оковы любви.

— Ну, вообще! — вырвалось у Киры. — Евдокия Николаевна, берегитесь! Такому мужчине ваши подруги проходу не дадут.

Евдокия Николаевна рассмеялась и погрозила ей пальцем.

— Уж дудки! — весело заявила она. — Теперь его у меня никто не отнимет. А ваши друзья уже тут?

— Кто?

Только тут до Киры дошло, что старичков они не приглашали. А между тем они держались так, словно заранее планировали визит. Принесли с собой бутылку дорогого вина и конфеты. И вообще вели себя так, словно ожидали радушного приема.

— Нас с Сергеем Ивановичем пригласил сегодня к вам один очень любезный молодой человек, — поправляя прическу у зеркала, сказала Евдокия Николаевна. — Он следователь, кажется?

— Евочка, он старший оперуполномоченный! И не флиртуй с ним, как давеча по телефону. Умоляю тебя. Я же ревную!

Подруги чувствовали, что потихоньку сходят с ума. Пантелеймонов пригласил Евдокию Николаевну к ним в гости. И она флиртует с ним? А Сергей Иванович ревнует? Куда катится весь этот мир? И что вообще происходит?

— А вот и они! — радостно воскликнула Евдокия Николаевна, когда в дверь раздался новый звонок.

Это в самом деле были Пантелеймонов и Магомет Али. Они приветливо поздоровались со стариками. Подругам же досталось лишь по вежливому кивку. И холодному поцелую в щеку. Это было ужасно!

— Слушайте, господа хорошие, может быть, уже хватит валять дурака? — не выдержала и сорвалась Кира.

В ответ мужчины лишь вежливо удивились и заявили, что не понимают, о чем речь.

И прошли в комнату, где уже был сервирован стол. К счастью, девушки успели добавить тарелки, поставить бокалы и положить дополнительные приборы.

— Что ты делаешь? — прошипела Леся. — Ведь договорились же, до ужина с ними ни о чем не говорить!

— Прости, прости! Но у меня просто внутри все от бешенства закипает! В чем мы виноваты, чтобы нас так наказывать?

— Нас будут кормить? — раздался голос Евдокии Николаевны.

— Хозяйки, пора к столу!

За ужином, который прошел в оживленной беседе, Магомет Али и Пантелеймонов немного оттаяли. Оценив закуски, они все же охотнее разговаривали со старичками. Но, отведав горячего, стали поглядывать и в сторону подруг. А Пантелеймонов даже отпустил какую-то шуточку по поводу нашедшегося Фантика. Видя, что лед тронулся, подруги обменялись торжествующими взглядами. Все-таки один из путей к сердцу мужчины точно проходит не через постель.

— Скушай еще кусочек, — пропела Леся, шмякая на тарелку Магомета Али внушительный пласт мяса.

Кира тоже время даром не теряла. И тарелка Пантелеймонова постоянно пополнялась. Одним словом, к концу ужина мужчины пришли в самое благодушное расположение духа. И поведение подруг уже не казалось им таким ужасным. Они даже пытались шутить по поводу пережитого ими на кладбище страха, когда они искали среди склепов и могил девушек и не находили их.

— Скажи, а что, Ольгу теперь будут судить? — расхрабрившись, спросила Кира у Пантелеймонова.

— Обязательно.

— И есть доказательства ее вины?

— Найдутся.

— Вряд ли Ольга согласится повторить для официального следствия то, что она рассказала нам о своих преступлениях, — вздохнула Леся.

— Она бы и с нами не стала откровенничать, если бы не была так уверена, что мы полностью в ее руках!

Евдокия Николаевна, слушая молодых людей, лишь качала головой.

— Мне стыдно, — призналась она, — если бы вы знали, как мне стыдно, что эта девушка тоже происходит из нашего рода.

Сергей Иванович ничего не сказал, но в его глазах стояли слезы. Видно, старику было и жаль свою непутевую внучку, и, с другой стороны, он не мог не понимать, что отчасти тоже виноват в том, какой она выросла. Видя смятение стариков, подруги постарались перевести разговор в другое русло. Тоже очень их интересующее.

— А сокровища? Их вы нашли?

— Да, — сказал Пантелеймонов. — Они хранились в банковском сейфе. Он был арендован в одном из частных банков нашего города на имя Оливии.

— Оливии? А это кто же такая?

— Вот те раз! — рассмеялся Пантелеймонов. — Сами ее столько дней искали.

— И нашли!

— Нет, — помотала головой Кира. — Мы нашли Ольгу. При чем тут Оливия?

— Псевдоним вашей знакомой — Оливия, — сказал Магомет Али.

— По паспорту она Ольга, а на подиуме ее знали под именем Оливия. Своему жениху, а как оказалось, брату, она представилась этим же именем. Так он ее и звал.

— Сейчас среди моделей пошла такая мода — брать себе псевдонимы. Подражают эстрадным звездам и проституткам. Присваивают звучные имена и думают, что это прибавит им шарма.

— И что, Ольга сама назвала вам банк, где хранила драгоценности?

— Зачем? — спокойно возразил Пантелеймонов. — Ценность коллекции слишком велика. Она находится в розыске почти пятьдесят лет. Так что, когда возник вопрос, куда Ольга могла перепрятать выкраденные ею у Петеросяна драгоценности, сразу же решили проверить банки и банковские ячейки.

Подруги были поражены. Они-то считали, что тайна банковского вклада — вещь священная и неприступная. А оказывается, дело обстоит несколько иначе. Что же, тем хуже для воров и прочих преступников.

— Но как же Ольге удалось обратно выкрасть у Петеросяна драгоценности своей бабки?

— Вместе с пистолетом, из которого она пыталась вас застрелить, Ольга забрала у убитого ею Петеросяна также ключи от его квартиры. Она бывала у него в гостях, так что проникнуть в дом для нее не составило большого труда.

— И что?

— И потом она обыскала квартиру и забрала все то, что считала своей собственностью.

— Это были не ее драгоценности! — встрепенулась Евдокия Николаевна.

— Никто и не спорит! Но она считает иначе.

— Глупая девчонка! — проворчала Евдокия Николаевна. — Так бы ее и выдрать!

Пантелеймонов помрачнел и сурово покачал головой.

— Боюсь, что ваше желание осуществится лет только через десять-пятнадцать, — сказал он.

— Так много?

— Убийство одного Петеросяна суд, быть может, Ольге бы и простил. Или, во всяком случае, учел бы смягчающие вину обстоятельства. Но убийства Кати Гладковой и супруга Жанны Альбертовны — нет.

— Тут уже никаких смягчающих мотивов придумать невозможно.

Кира снова задумалась.

— Выходит, после того как Ольга убила своего брата, обыскала его квартиру, она вернулась к Кате?

— Да, она была на свадьбе и следила за своим братом. И видела, как Катя выскочила из павильона, а на ее руке поблескивал браслет бабки — графини Ольшан. Сложить два и два для нее не представляло никакого труда.

— Но как же так? — заволновалась Леся. — Мы с Кирой тоже были на этой свадьбе.

— И Ольгу там не видели!

— Не забывайте, кто Ольга по профессии, — снисходительно посмотрел на подруг Пантелеймонов. — Для нее нарисовать себе другое лицо — пара пустяков. Она вращалась в мире, где все темы и разговоры так или иначе сосредоточены на том, как человек выглядит. И как сделать, чтобы он выглядел лучше, а в нашем случае — просто иначе.

— Значит, она замаскировалась? — догадалась Леся.

— Вот именно! Да так хорошо, что даже Петеросян ее не узнал.

— А куда делась со свадьбы сама Катя? Куда она пошла.

— Просто ушла.

— Да, но со свадьбы она ушла около одиннадцати часов вечера. Еще до убийства Петеросяна. А к себе домой явилась около трех.

— Где она была все это время? Почти четыре часа?

— Боюсь, что этого мы с вами так никогда и не узнаем. Но думаю, ей было о чем подумать.

— Я знаю! — подал голос Магомет Али. — Она сказала, что взяла со свадьбы бутылку водки и бродила по городу, пока не почувствовала, что сию минуту упадет. Тогда она поймала такси и вернулась к себе домой.