Безумная одержимость (ЛП) - Лори Даниэль

— Она говорит, что больше не выйдет замуж.

— Девушки все время говорят того, что не имеют в виду.

— Она говорит серьезно. Думает, что это просто секс.

Эти два слова разозлили меня до чертиков.

— Похоже, у тебя разворачивается идеальная ситуация. Она спит с тобой — кому какое дело, если она не хочет выходить за тебя замуж?

— Она в наряде.

— Ах, — в его голосе звучало удивление. — Грязно.

Встречаться с девушками в Коза Ностре не дело. Эти отношения рано или поздно треснут. Женитьба единственная реальная сила, которую я мог на нее наложить. Иначе она не была бы моей. Понимала она это или нет, но Джианне в конце концов придется принять решение выйти замуж, а я был достаточно эгоистичен, чтобы заставить ее выбрать меня. Потому что во мне не было ни капли того, что могло бы позволить ей стать чьей-то еще.

— Я знаю, что у тебя имеется какой-то зловещий план, так что слушаю.

Блядь. Я ненавидел то, как хорошо он меня знал.

Джианна проснулась и перевернулась на спину. Ее мягкие карие глаза распахнулись и остановились на мне. Я почувствовал их жар в своей груди. Каждый раз, когда она смотрела на меня, это только укрепляло мое решение. Я мог бы долго бороться с этим — ради нас обоих — но теперь она моя. И она понятия не имела, что я сделаю, чтобы все так и оставалось.

Я выдержал ее взгляд.

— Заставлю ее влюбиться в меня, пока все не испортил. Тогда она не уйдет.

— По-моему, это звучит несколько старомодно, но мне нравится. Я что-нибудь придумаю с Сергеем. — улыбка тронула его голос. — И если мне придется взять одного из них в команду и трахнуть его дочь, так тому и быть.

Повесив трубку, я снова перешел на Английский.

— Я тебя разбудил?

— Да. — она вздохнула и потянулась. — Но мне нравится слушать тебя по телефону.

Я догадывался, что должен чувствовать себя немного виноватым в заговоре против нее, но не чувствовал. Я наклонился вперед на ее нелепом ярко-розовом диване, положив локти на колени.

— Почему?

— У тебя сексуальный голос.

Она зевнула.

Улыбка тронула мои губы. Она всегда была такой честной. Это черта, с которой я не часто сталкивался — я даже не мог сказать, что использовал ее — хотя, возможно, именно поэтому она была такой освежающей. Каждое слово, которое она произносила, было частью ее самой. Я хотел собрать их в коллекцию.

Румянец залил ее щеки.

— Прости, что заснула на тебе.

Я раздел ее догола и спустился между ее ног, только чтобы она заснула через несколько секунд после того, как кончила. Честно говоря, я бы делал это всю оставшуюся жизнь, зная, что ничего не получу взамен. Я так долго мечтал о ней, и сон не мог даже коснуться реальности.

— Могу я загладить свою вину?

Я рассеянно потер свой стояк через боксеры, наслаждаясь этой идеей, но затем она зевнула, ее глаза стали тяжелыми.

— Сделаешь утром.

— Что ты делаешь? — спросила она, когда я забрался к ней в постель и прижал ее спиной к своей груди.

— Сплю.

— Здесь?

В ее голосе звучал ужас.

— Да. А теперь помолчи. Я устал.

Я никогда в жизни этого не делал. Не смог бы сомкнуть глаз.

— Прекрасно.

Прошло пять минут, прежде чем она заснула, как свет.

Я провел рукой по ее бедру, запоминая изгиб и бархатистость ее кожи. У нее были две ямочки на пояснице, от которых я всегда был без ума, обрамленные прямо над самой сладкой попкой, и все это прижималось ко мне. Ее волосы касались моего лица и пахли ванилью. Все это было сенсорной перегрузкой. Как инъекция дофамина. Мое сердце тяжело билось. Кровь бежала по венам так быстро, что дрожала рука.

Когда ты так долго одержим чем-то и, наконец, получаешь это? Это похоже на возвращение домой к Богу. И никто не отказывается от своего чертового места на Небесах.

Глава 28

Джианна

Было жарко.

И почему мне казалось, что мое одеяло весит двадцать два килограмма?

Я попыталась перевернуться, но не смогла.

Борясь с тяжелым замешательством и бессознательностью, я поняла, что удерживает меня. В моей комнате находился мужчина. В моей постели. Паника растеклась по моим венам, и мои глаза распахнулись.

— Спи, malyshka. (прим.пер: Малышка)

Мое сердце снова забилось.

— О Боже мой, — с облегчением выдохнула я. — Я думала, ты серийный убийца.

У него вырвался тихий смешок.

— Не слишком далеко.

Двадцати двух килограммовое одеяло было всего лишь его рукой, обнимающей меня, и жар — единственное, чем он прижимался ко мне. В окно не проникал солнечный свет, но комната все еще была освещена. Он оставил дверь в ванную приоткрытой и включил свет, как я делала каждую ночь. От такой задумчивости у меня тяжело забилось сердце. Но теперь, когда я была не одна, здесь было до неловкости светло.

Я сглотнула.

— Я, наверное, могла бы спать и без света, если он не дает тебе спать.

От одной этой мысли у меня под кожей выступил холодный пот.

— Все нормально.

Я не знала, поверить ли ему, но забыла об этом, поняв, что он твердый. В горле у него заурчало, когда я пошевелилась и потерлась о него. Боже, этот мужчина был таким теплым и полуобнаженным, что от одного только прикосновения его тела к моим пальцам у меня сводило пальцы ног от удовольствия. Если бы я знала, что так приятно обниматься с Кристианом Аллистером, я бы давно забралась к нему в постель, только ради этого.

Я не могла удержаться, чтобы не прижаться задницей к его эрекции. Он схватил меня за бедро, и я подумала, что он собирается остановить меня, но вместо этого он сильнее прижал меня к себе. Тепло плыло и сжималось между моих ног, когда я двигала бедрами, не слыша ничего, кроме шороха простыней и звука нашего дыхания.

Я повернулась в его объятиях, и он перевернулся на спину, когда я оседлала его. Он провел руками по моим бедрам, его полуприкрытые глаза изучали мое обнаженное тело.

Мой взгляд упал на его губы. Я не могла поверить, что он никогда не целовал другую девушку, кроме меня. Ради Бога, у этого мужчины были добровольцы, выстроившиеся в очередь отсюда до Китая. Хотя, должна признать, тот факт, что я была единственной — его единственный опыт в этом отделе — был невероятно горячим.

Конечно, ему приходилось прилагать усилия, чтобы не целовать девушек, с которыми он встречался. Можно подумать, что было бы легче просто поцеловать их, и для меня это означало, что у него была устойчивая мотивация. Я знала, что это не микробы. Пару раз, когда он спускался на меня, мужчина отваживался спуститься ниже, к месту, к которому я никогда не позволяла прикасаться другим, и сомневалась, что он просто заблудился. Но почему-то знала, что если не буду осторожна с вопросами, они взорвутся мне в лицо.

Я провела руками по его груди.

— Что ты делаешь в бюро?

— Все, что они хотят, чтобы я делал.

— Так... а если они бы велели тебе пойти и поджечь квартиру старушки по соседству.

— Я бы поджег ее квартиру.

Я сглотнула, и следующий вопрос прозвучал немного задыхаясь.

— А если скажут тебе убить меня.

Я встретила его взгляд.

Собственническое голубое пламя.

И что-то морально двусмысленное.

Его рука поднялась к моему горлу, и его большой палец коснулся моего пульса. Затем он слегка сжал его.

— Мне придется отказаться.

Давление, растущее в моих легких, ослабло с моим следующим вдохом, и я заставила себя слегка улыбнуться.

— Потому что я слишком веселая?

— Потому что ты моя.

Моя улыбка погасла.

Жар его взгляда просочился в мою грудь, отягощая ее теплом. Я скользнула руками по простыням по обе стороны от него и прижалась к нему спереди. Я была намного меньше его, и присутствовал яркий контраст моей оливковой кожи и его более светлого тона среди волн шоколадных волос и черных татуировок.