Один неверный шаг - Харлан Кобен

Брэнда кивнула. Ей было что сказать по этому поводу. Майрон заметил это по выражению ее глаз. Но давить не стал. Молчал и ждал, когда девушка сама выскажется.

— В первый раз, — тихо произнесла Брэнда, — звонивший попросил меня позвать к телефону мать.

Майрон продолжал хранить молчание, ожидая, что она скажет дальше. Но когда стало ясно, что продолжения не последует, спросил:

— Вы позвали?

Брэнда печально улыбнулась.

— Нет.

— Кстати, где живет ваша мама?

— Не знаю. Не видела ее с тех пор, как мне исполнилось пять.

— Что вы имели в виду, когда сказали: «Не видела ее с тех пор, как…»?

— Именно это я и имела в виду. Она бросила нас с отцом двадцать лет назад. — Брэнда наконец повернулась к Майрону и посмотрела ему в лицо. — Кажется, вы удивлены?

— Боюсь, что так.

— А почему, собственно? Разве не помните, что половина парней, с которыми вы играли в баскетбол, жили в неполных семьях, потому что от них ушли отцы? Полагаете, матери не могут поступать подобным образом?

В ее рассуждениях, несомненно, имелось рациональное зерно. Однако, по мнению Майрона, она апеллировала скорее к логике, чем к чувствам, то есть не была твердо убеждена в том, что говорила.

— Значит, вы не видели ее с пяти лет?

— Совершенно верно.

— И не знаете, где она живет? Хотя бы в каком городе — или штате, если уж на то пошло?

— Не имею ни малейшего представления. — Брэнда старалась говорить ровным, лишенным каких-либо эмоций тоном.

— И никаких контактов за все эти годы?

— Так… получила от нее пару писем…

— А обратного адреса на конверте, случайно, не обнаружили?

Брэнда покачала головой.

— На конвертах стоял штамп одного из почтовых отделений Нью-Йорка. И больше ничего.

— Как по-вашему, Хорас знает, где она живет?

— Вряд ли его это интересует. Во всяком случае, за последние двадцать лет он даже имени ее ни разу не упомянул.

— Уточним: в вашем присутствии.

Брэнда согласно кивнула:

— Что ж, можно и так сказать.

— А может, тот тип, который вам звонил, имел в виду совсем другого человека? — предположил Майрон. — У вас мачехи, случайно, нет? Неужели все эти годы ваш отец продолжал жить в одиночестве, ни на ком не женился и ни с кем не сожительствовал?

— Вот именно. Лично я за прошедшие двадцать лет ни разу не видела его с женщиной.

В салоне машины снова установилось молчание.

— Интересно, кому могло прийти в голову спрашивать вас о матери после столь долгого ее отсутствия?

— Не знаю.

— А какие-нибудь мысли по этому поводу есть?

— Никаких. В течение последних двадцати лет она была для меня призраком. — Брэнда ткнула пальцем в ветровое стекло. — Поверните здесь налево.

— Не будете возражать, если я вставлю в ваш телефон «жучок»? На тот случай, если этот человек или люди снова позвонят?

Она покачала головой.

Майрон свернул в указанном направлении.

— Расскажите мне о ваших взаимоотношениях с Хорасом, — попросил он.

— Не стану.

— Только не подумайте, что я пытаюсь совать нос в ваши дела…

— Все это не так важно, как вам кажется, Майрон. Независимо от того, люблю я его или ненавижу, вам все равно придется его найти.

— Насколько я знаю, у вас имеется постановление суда, запрещающее ему к вам приближаться. Это верно?

Некоторое время она молчала, потом заговорила снова, но не о том, о чем спрашивал ее Майрон.

— Помните, как он вел себя на площадке?

— Как умалишенный. Но лучшего учителя, чем он, у меня, пожалуй, не было.

— И такого настырного и упрямого, не так ли?

— Что верно, то верно, — ответил Майрон. — Он постоянно вдалбливал мне в голову одну простую на первый взгляд мысль: избегать в игре красивости. Между прочим, это давалось мне очень непросто. Как и общение с ним в целом.

— Совершенно верно. А ведь вы были просто знакомый мальчик, который почему-то ему понравился. Теперь представьте, легко ли было мне, его родному ребенку, жить с ним в четырех стенах и ходить в его компании на площадку? Особенно если принять во внимание его сумасшедшую, какую-то болезненную любовь ко мне. Он боялся, что я уйду из дома и брошу его.

— Как мать?

— Да.

— Что ж, — сказал Майрон, — похоже, атмосфера у вас в доме была слегка удушливой.

— Удушающей! Вот какой она была. И не слегка, а по полной программе, — уточнила Брэнда. — Три недели назад наша команда проводила показательную игру в спортивном зале школы «Ист-Ориндж». Надеюсь, знаете, зачем это делается?

— Разумеется…

— Ну так вот: пара старшеклассников из толпы зрителей чересчур возбудились. То ли напились, то ли находились под воздействием наркотиков, то ли просто выпендривались. Точно не знаю. В общем, эти парни вдруг стали выкрикивать в мой адрес различные оскорбления.

— Какого рода?

— Всякие мерзости, ясное дело. Большей частью, по поводу того, что бы они со мной сделали, если бы я оказалась в их власти. И мой отец вскочил с места и бросился на них.

— Не могу его за это винить.

Брэнда покачала головой.

— В таком случае вы точно такой же неандерталец, как мой отец.

— Почему же?

— Мне непонятно, с какой целью, окажись на месте отца, вы полезли бы в драку с этими сосунками. Чтобы защитить мою честь? Но мне, между прочим, двадцать пять лет. Я взрослая женщина и вполне в состоянии за себя постоять, если возникнет такая необходимость. Но на мой взгляд, такой необходимости не было. А все эти рыцарские рассуждения о благородстве в качестве контраргумента и гроша ломаного не стоят.

— Но…

— Никаких «но». Все это пшик, пустое место, напрасная трата сил и времени. Как, между прочим, и то обстоятельство, что вы здесь находитесь. Никогда не считала себя ярой феминисткой, но под всем этим мне видится лишь обыкновенный мужской сексизм.

— Что такое?

— А то, что, будь у меня между ногами пенис, вас бы здесь не было. Если бы меня звали Лерой и мне бы позвонил пару раз какой-то придурок, вряд ли бы вы примчались защищать бедного крошку, не так ли?

Прежде чем ответить, Майрон колебался на секунду дольше, чем нужно.

— Кстати, — успела вставить Брэнда, — сколько раз вы видели, как я играю?

Тот факт, что она неожиданно изменила тему разговора, сбил Майрона с толку.

— Что вы сказали?

— Я три года подряд считалась лучшим игроком студенческой команды. Наша команда выиграла два национальных чемпионата. Нас все время показывали по спортивному каналу, а когда шли финалы НАСС — Национальной ассоциации студенческого спорта, — то и по СБС. Помимо всего прочего, я училась в Рестонском университете, который находится в получасе ходьбы от того места, где вы живете. Так сколько же матчей с моим участием вы видели?

Майрон открыл рот и процедил сквозь зубы:

— Ни одного.

— Вот в это верю. Какой интерес смотреть, как играют какие-то соплячки. Пустая трата времени, не так ли?

— Да не в этом дело. Просто я давно уже почти не смотрю спортивные передачи и не хожу на стадион. — Надо сказать, оправдание получилось не из лучших, и он знал об этом.

Она покачала головой и снова замкнулась в молчании.

— Брэнда…

— Забудьте о том, что я сейчас наговорила. С моей стороны было как минимум глупо поднимать этот вопрос.

Ее тон к продолжению беседы явно не располагал. Майрон хотел сказать что-либо в свою защиту, но ничего путного ему в голову не приходило. Тогда он тоже решил хранить молчание. Надо сказать, что подобный вариант разрешения проблем он в последнее время выбирал все чаще.

— Теперь поверните направо, — через некоторое время сказала Брэнда.

— Так что же произошло потом? — спросил Майрон.

Она вопросительно посмотрела на него.

— Ну… с теми панками, которые обзывали вас нехорошими словами. Что случилось после того, как ваш отец набросился на них?

— По счастью, вмешались сотрудники службы безопасности и пресекли драку в зародыше. Они просто выбросили парней из спортивного зала. Кстати, и папашу тоже.

— Не очень понимаю, зачем вы вообще коснулись этой истории, если все завершилось более-менее благополучно…

— На самом деле инцидент на этом не закончился. — Брэнда рассматривала собственные руки, словно собираясь с духом, потом подняла голову и продолжила: — Спустя три дня обоих парней — Клэя Джексона и Артура Харриса — обнаружили на крыше многоквартирного дома. Кто-то связал их и перерезал им ахиллесовы сухожилия садовым секатором.

Майрон почувствовал как от щек отхлынула кровь, а под солнечным сплетением образовалась противная сосущая пустота.

— Вы считаете, это сделал ваш отец?

Брэнда кивнула.