Четыре сезона - Василий Романович Копытцев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Позвольте угадать, на каком…
— Воля ваша.
Окинув старика оценивающим взглядом, Тамура на миг зажмурился. Чего гадать, лишь один язык в современном мире открывает столь огромное число дверей. Дверей в удивительные литературные миры. Дверей в передовые страны с историей, достойной пера поэта.
— Английский.
— Вне всякого сомнения, мальчик мой. Можно мне вас так называть?
— Извольте.
— Так вот, недели три назад я закончил свой непосильный труд. Отправил листы в типографию, попросив сшить из них книгу в твёрдом переплёте. Последние три дня, разобравшись с обстановкой этого гаража, с переоборудованием его под магазин — замена дверей, развешивание зеркал, покончив со всем этим я сел рисовать обложку на папирусе. Современные издатели называют то, чем я занят, “Супер-обложкой”. Занятие медитативное. То, что надо после потрясений, пускай и приятных.
— Ей отведено особое место, я полагаю?
— На витрине ей предназначена особая резная подставка. Я намерен давать её читать другим людям… как бы на время. Не напрокат, это слишком меркантильно для меня. В этом хобби я намерен находить скорее отдушину, нежели выгоду. К тому же извлечение прибыли несёт с собой неизбежное нервное напряжение, от которого я намерен, напротив, всеми методами избавляться.
— Вы великолепны…
— О, полноте. Лучше взгляните поближе и скажите, как вам.
Тамура с трепетом поднял на руки книгу. Провёл пальцем по рельефу рисунка ручной работы. Сняв суперобложку, он вчитался в текст. Слова были незнакомыми.
— Это… сильно отличается от того, что читал я.
– “Красота и ум в глазах смотрящего подчас в намного большей власти…”
— “..чем в руках того, кто эти зеркала…
— “..ваяет”.
— Могу я…
— Что?
— Попросить… вас…
— Ну разумеется.
— Понимаете… я не имел возможности оценить всю полноту оригинала… и английский мне уже сколько лет неподвластен…
— Прискорбно это слышать.
— Я имел непростительную глупость заказать у пары поганцев-халтурщиков перевод, качество которого оставляет, мягко говоря, желать лучшего. Я имел знакомство с испорченной жемчужиной…
— Тем полнее будет наслаждение…
— От вашей работы.
— От НАШЕЙ работы. Я только помог Снаудеру, помогая себе. Хотя он меня о том не просил. Я полагаю.
— Я отнесусь к экземпляру со всей осторожностью и почтительностью, с какой смогу.
— Знаете, учитывая обстоятельства нашего встречи, я… намерен вам её подарить.
— О, что вы…
— Вы ведь не думаете, что у меня всего один образец? Вы ведь не столь наивны. Я заказал пять копий. При мне две, остальные лежат по коллекциям родственников. Брат должен получить одну как раз ко дню рождения.
— Премного благодарен… но это слишком для меня.
— Я настаиваю.
— Мне будет не легко с этим свыкнуться.
— У вас на то все будни оставшейся недели.
— И выходные, что грядут за мигом суеты.
— Красиво сказано.
— Красивые глупости говорить не трудно.
Насладившись разбавленным чаем без сахара, Тамура, ошарашенный, шёл домой. Вспоминая обрывки состоявшегося разговора.
— Предпочитаю чай без сахара. Чем крепче — тем лучше, главное, конечно, не доходить до крайности. Иначе не почувствуешь сам вкус чая, только беспросветную горечь. Так и жизнь стоит пить. Какой бы пресной она поначалу не показалась, вкус её в полной мере познаётся лишь по прошествии времени.
Умный старик
— По молодости я достаточно хлебнул этого сахара. Пару раз по ошибке насыпАл себе соли. Но теперь ни-ни.
И забавный
— Помню, как-то взбрело мне в голову начать делать закладки ко всем книгам, что я брал в библиотеках и оставлять на них свои контакты. Но не просто писать буквы и цифры, а выводить на них полноценные иллюстрации. Так я встретил свою жену. А ещё однажды мой младший брат нашёл закладку пятилетней давности. Он очень долго не мог поверить, что это моих рук дело. Меня к тому моменту в родном Бангалоре уже года два как не было.
Чёрт возьми, ему лет сколько, а послушать, так душой он моложе меня
— Рано взрослеют…
А всё эти чёртовы стены
Принеся книгу домой, Тамура, весь сияющий, раскрыл свой читальный столик, водрузил на него книгу и долго не мог унять волнения. Дыхательные упражнения помогли. Наконец он раскрыл первую страницу, залпом проглотил первую главу, как вдруг вспомнил…
Он собирался поесть.
***
Проведя несколько часов наедине с книгой и наваристыми блюдами от Кобаяши-сан, Йори Тамура испытал сначала невероятное восхищение мастерством перевода и слога своего нового друга, с головой ныряя в океан образов и острых ощущений. Он словно живьём побывал в голове юной дворянки 18-го века, ощутил всю остроту одиночества, колющего у тебя под ложечкой и в самое сердце. На него вновь нахлынул кровавый туман, но то было долгое, мучительное и приятное чувство болезни. И когда одинокая Рене наконец-то затянула петлю ремня вокруг своей тонкой бледной шеи, впадая в смертельный экстаз… последние строчки щелчком разбудили Тамуру.
Мир вокруг стал холодным и жёлтым. Будто в красной комнате кто-то включил свет.
Ему захотелось пробежаться ещё раз по всей книге глазами, прежде чем захлопнуть её. Но пальцы ощущали какую-то недосказанность.
Перевернув страницу в сторону оглавления, Тамура наткнулся на цикл переведённых коротеньких интервью.
— Таких я раньше не видел.
Смотри приписку. Это эксклюзивные ответы на вопросы для посетителей частного фестиваля «Burning Flag»
— Тогда откуда у старика из Бангора эта информация.
Головой подумай. Или сам на фестивале был или кто-то из его родственников.
— Так вот, почему он с таким пиететом отзывался об этом «молодом человеке».
Возможно, он его лично знает.
— Быть может, ему известно гораздо больше, чем может показаться на первый взгляд.
Да и на второй.
— Быть может, он даже бывал у Снаудера дома!
Вот только теорий заговоров здесь не надо, а? Не в моей голове!
— Только представь, побывать у него дома, увидеть места, где рождаются эти шедевры.
Ты начинаешь меня пугать
— Побывать в его голове…
Акстись!
— Посмотреть на мир его глазами…
Вырвать их из рук
— Как древние топазы…
Успокойся!
— Я спокоен.
Мне страшно за тебя
— Всё хорошо.
Мне страшно от того, что я вижу в твоей голове
— В ней словно пылающий металлический штырь.
Горящая стрела
— И она вращается.
Это больно. Так не должно быть!
— Она укажет мне путь.
Какой ещё путь?
— Время покажет.
Давай лучше…
— Смотри в книгу.
В серии коротких интервью Снаудер пел дифирамбы порнозвезде под псевдонимом Jean Gray3, как лучшей актрисе современного
