Профессия – киллер - Лев Пучков

Покинув пустырь, я прошел еще пару кварталов, после чего снял медицинские одноразовые перчатки и сунул их в оконце подвала близлежащего пятиэтажного дома — они выполнили свою функцию. Если кому-то вдруг взбредет в голову снять отпечатки пальцев с Гошиного посоха, найдут только многочисленные отпечатки хозяина и, если повезет, какую-нибудь микронитку от штанов погибшего.

Об этом я размышлял, когда голосовал на обочине автострады, и вдруг тихо рассмеялся: придурок, столько мер предосторожности! Перестраховался на нескольких этапах, как будто расследование будут проводить немедленно и займемся этим непременно спецбригада из ФСБ! Вот так. Хотя, если признаться, я бы лучше предпочел иметь дело с ФСБ, чем с теми, кто завтра начнет выяснять причину смерти своего отмывалы.

Минут через пять меня подобрал таксист, который, с сомнением оглядев мой подозрительный прикид, все же согласился отвезти в Северный поселок — за десять баксов.

А еще через двадцать минут я жег сандалеты в камине, расположившись в кабинете моего покойного отца. Глядя на огонь, пил коньяк и еще раз прокручивал в голове всю акцию — теперь уже светившуюся. Сколько дней я был в напряжении, следил, готовился!.. И вот теперь все позади. Вместе с теплом, которое распространилось по всему телу, пришло успокоение, а также уверенность, что я все сделал правильно и опасаться совершенно нечего.

Я несколько нарушил свой первоначальный план и вместо того, чтобы на другой день топать прямиком к Дону, решил позвонить ему. Для этого мне пришлось зайти на автовокзале в провонявшую мочой грязную будку, предварительно тщательно изучив свою физиономию в большом витринном стеклом. Я смотрел по видяшнику, что так делают опытные гангстеры или агенты спецслужб, желая убедиться, что у них никто не висит на хвосте.

Еще раньше я дал круг на кольцевом трамвае, вышел на две остановки раньше и доплелся до автовокзала пешком, периодически ныряя в попадавшиеся на пути проходные дворы, чтобы, затаившись на несколько секунд, вдруг высунуть один глаз на улицу — нет ли хвоста?

Хвоста, естественно, не было. Какой, в задницу, хвост? Нужно было иметь самонадеянность осла, чтобы предположить, что все стало достоянием соответсвующих органов или людей Корпорации и меня «ведут».

Я на осла непохож — по крайней мере так хочется думать, но это чувство новизны ситуации, как ни странно, стало мне нравиться. Приятно щекотало нервы ощущение опасности, сознание того, что я наконец сам себе перевел в ту категорию, которой больше всего соответствовал — категорию универсального солдата, способного выполнить любую задачу, недоступную простому среднестатистическому исполнителю.

Кроме того, я давно не бывал в неординарных ситуациях — в таких, когда кровь щедро снабжается адреналином, весь организм работает на пределе своих возможностей, показывая чудеса, которые опять же среднестатистическому человеку просто недоступны. Согласитесь, что ситуация, в которой тебе ничего хорошего не следует ждать (либо законная расправа, либо незаконная), очень возбуждает.

Еще одна мысль приятно ласкала мое сознание, отодвинув все нехорошие мысли в самый дальний угол. Совсем скоро, возможно, через полчаса, я получу такую сумму, которую мне на офицерской должности не заработать в течение трех-четырех лет. Может, и больше. Кто знает, во сколько Дон оценит оказанную ему мной услугу.

Я шел, размышляя а награде, и усмехался. Внезапно подумал: сколько бы мне пришлось пахать в армии, чтобы получить те бабки, которые я имею сейчас, практически не напрягаясь? Если учесть индексацию, что-то около четырех месяцев к одному. То есть бабки, которые я сейчас получаю за четыре недели (у нас платят понедельно), в армии я бы получил за четыре месяца. Во!

Четыре месяца дурацкой службы, во время которой тебя могут убить или искалечить, оскорбить или унизить, засадить за решетку или подставить твоих близких. А ты тяни лямку, потому что офицер, и никто не поинтересуется, можешь ты ее, эту самую лямку, тянуть или как? И есть ли у тебя все, чтобы ты делал это как надо? Нормально?! Хотя, мне кажется, любой хозяин заботится о том, что имеет периодически проверяет, например, в каком состоянии находится его автомобиль или лошадь, чистит, снабжает всем необходимым. А не делай он этого, его авто не двинется с места, а лошадь просто сдохнет.

Вот с такими соображениями я, как уже сообщал раньше, забрался в обделанную будку и набрал номер своего патрона.

Трубку сняла его очередная пассия — Наташка. Я толком не знаю, какова степень серьезности их отношений, однако могу с уверенностью сказать, что она ему просто забава, как было до того. Слишком долго она сумела продержаться в этом доме, где дамы ее категории, как правило, проводили не более нескольких ночей — с перерывом в неделю, а иногда и больше.

Услышав меня, она сразу же поинтересовалась, где я нахожусь и почему так долго не был. Прибавив металла в голосе, я потребовал Дона. Не люблю, когда женщины ее типа пытаются диктовать свои условия. С того конца провода не доносилось ни звука: должно быть, выглядит, и внутренне обрадовался. Иногда испытываю злорадство, грешен.

Через пару минут на том конце провода возник Дон.

— Что-то не так?

Он был краток, как всегда в таких случаях.

Я выдержал паузу и сказал как можно солиднее:

— Надо поговорить. Приезжай к скверу Героев революции. Желательно побыстрее. Только будь один, лады?

Видимо, Дона мое предложение несколько озадачило, если только его вообще что-то может озадачить. Он многозначительно хмыкнул и спросил:

— Так что случилось? Объясни толком…

Я не дал договорить, жестко отрезал:

— Я все сказал. Приедешь — поговорим. Только приезжай один.

И повесил трубку.

Постояв некоторое время возле будки, я соображал, не перегнул ли в разговоре с Доном. Уж больно кратко все получилось — как будто оборвал. Ну да ладно! Победителей не судят.

Отойдя от будки, я направился вверх по улице, которая через три квартала завершалась тупиком, названным по прихотливой воле какого-то бывшего функционера сквером Героев Революции.

Уверен на все сто, что эти самые герои совсем не обрадовались бы в своем семнадцатом, когда бы узнали, какое место им посвятили благодарные потомки. А в незабвенные времена правления главного товарища, которого многие еще хорошо помнят, этого функционера наверняка пустили бы в расход, усмотрев в наименовании пустыря насмешку над героями, идеологическую диверсию и предательство.

Так вот, я направлялся к этому самому месту, не бывая периодически останавливаться у витрин попадавшихся на пути комков и обозревать отражавшуюся в этих витринах улицу — опять же на предмет обнаружения гипотетического хвоста.

Сквозь стекла на меня лениво смотрели пустые глаза с холеных торгашеских харь. Да, именно харь, так как лицом назвать то, что я видел в каждом киоске, можно было с большой натяжкой. Разве что когда сам ты пьян, сыт и тебе все до… Ну, вы понимаете конечно.

Так вот, они на меня смотрели, даже не на меня, а через меня, с некоторой долей презрения и брезгливости. На потенциального покупателя так не смотрят, потому что покупатель, как правило, подходит (или заходит, если это павильон) и спрашивает то, что ему нужно. Солидный покупатель, состоятельный.

Я пока таковым не являлся, несмотря на то, что Дон платил мне сумму, достаточную для того, чтобы кормить четыре капитанские семьи. Сами знаете: чем больше имеешь, тем больше хочется. Аппетит приходит во время еды. В общем, чем дальше в лес, тем своя рубашка ближе к телу.

Еще полгода назад я купил себе довольно приличный прикид, с удовольствием констатировав, что далее в воображаемом списке приобретений — хороший двухкассетник, потом видеодвойка, потом…

Короче, через очень короткий промежуток времени денег стало не хватать. Потому что я очень быстро приучился лопать ежедневно по три-четыре килограмма свежих фруктов и еще килограмма два переводил на соки. Еженедельно посещал заведения ресторанного типа, а потом, кроме всего прочего, вдруг залюбил коньяки. И не какие-нибудь, а те, что трудно достать и которые стоят очень дорого.

Я еще залюбил копченые окорока, маринованные грибочки, балычок, красную икорку, затем…

Ну ладно, я вас понял. Не стоит дальше. И так все ясно. Однако я вот что никак не могу понять: как это раньше на мою нищенскую получку мне удавалось содержать семью из трех человек? Заметьте, содержать, а не просто кормить. Не знаете? И я не знаю.

В очередной раз наткнувшись на презрительный взгляд, я вдруг представил себе, что, когда Дон отвалит мне значительную сумму (даже не знаю, сколько, но уверен, что много), так я так же вот, как и сейчас, остановлюсь у витрины какого-нибудь комка, долго буду рассматривать выставленные товары, потом спокойно, без суеты войду и попрошу жвачку. не пачку, а одну пластинку — да-да, мне всего лишь одну пластинку — что-нибудь типа «Стиморол». Ха!