Лекции о сущности религии - неизвестен Автор

Видимость, наглядность, короче говоря, воспринимаемость политеистических богов чувствами есть не что иное, как воспринимаемость чувствами видовых и национальных человеческих различий: грек, например, ведь отличается видимо, очевидно от других народов; невидимость, невоспринимаемость чувствами монотеистического бога есть не что другое, как невоспринимаемость чувствами, невидимость рода, на котором все люди сошлись, но который не существует, как таковой, чувственно, очевидно, ибо существуют ведь только виды.

Коротко говоря, различие между политеизмом и монотеизмом сводится к различию между видом и родом. Род, конечно, отличен от вида, ибо в роде мы отбрасываем все видовые различия; но отсюда еще не следует, что род обладает самостоятельной сущностью; ибо он ведь есть лишь то общее, что имеется у видов. Так же мало, как родовое понятие камня есть, так сказать, сверхминералогическое понятие, понятие, выходящее из пределов царства камней, хотя оно и одинаково отлично от понятия булыжника, известняка, плавикового шпата и не обозначает исключительно какой-либо определенный камень именно потому, что оно все их охватывает, - так же мало и бог вообще, единый и всеобщий бог, у которого изъяты все телесные, чувственные свойства богов, которых много, исключается из существа человеческого рода; он, наоборот, есть объективированное и олицетворенное родовое понятие человечества. Или точнее выражаясь: если политеистические боги человеческие существа, то и монотеистический бог - человеческое существо, подобно тому как человек вообще, хотя он выходит за пределы отдельных человеческих видов, которых множество, и возвышается над евреем, над греком, над индийцем, не является поэтому сверхчеловеческим существом. Нет поэтому ничего более неразумного, как считать, что христианский бог сошел с неба на землю, то есть вывести происхождение христианской религии из откровения существа, отличного от людей. Христианский бог в той же мере вышел из недр человека, как и языческий. Он только потому иной бог, чем языческий, что и христианин - человек другой, чем язычник.

Этот мой взгляд, или учение, согласно которому тайна теологии заключена в антропологии и согласно которому существо религии как субъективно, так и объективно ничего другого не раскрывает и не выражает, как существо человека, я развил прежде всего в моей работе - "Сущность христианства", потом в нескольких более мелких очерках, имеющих отношение к этой книге, как, например: "Сущность веры в смысле Лютера", 1844 г., "Различие между языческим и христианским обожествлением человека", наконец, по различным поводам я касался того же во 2-м издании моей "Истории философии" и в моих "Основных положениях философии".

Моя точка зрения, или учение, высказанное в "Сущности христианства", или, точнее говоря, мое учение, как я высказал или мог высказать его в этом сочинении, соответственно его теме, имеет, впрочем, большой пробел и дало поэтому повод к самым нелепым недоразумениям. Так как я в "Сущности христианства", сообразно моей теме, отвлекался от природы, игнорировал природу, потому что само христианство ее игнорирует, потому что христианство есть идеализм и оно возглавляется богом, лишенным природного естества, верит в бога или духа, который творит мир только силою своего мышления и воли, и вне и без мышления и воли которого мир, стало быть, и не существует, так как я таким образом в "Сущности христианства" трактовал лишь о существе человека, с которого непосредственно и начал свое сочинение именно потому, что христианство почитает как божественные силы и существа не солнце, луну или звезды, огонь, землю, воздух, но силы, которые, в противоположность природе, лежат в основе существа человека: волю, разум, сознание, - то думали, что я человеческое существо произвожу из ничего, превращаю его в существо, которому ничто не предшествует, и возражали этому моему мнимому обожествлению человека, ссылаясь на непосредственное чувство зависимости, на признание естественного разума и сознания, что человек не сам себя сотворил, что он - зависимое, созданное существо, а стало быть, имеет причину своего бытия вне себя, - что он сам и через свою голову указует на некое другое существо. Вы целиком правы, господа, сказал я, мысленно обращаясь к своим хулителям и насмешникам. Я знаю столь же хорошо, - быть может, лучше, чем вы, - что человеческое существо, мыслимое как существующее само по себе, ни от чего независимое и абсолютное, есть нелепость, идеалистическая химера. Но существо, которое человек считает себе предшествующим, к которому он по необходимости имеет отношение, без которого ни его существование, ни его сущность не могут быть мыслимы, это существо, господа, нечто иное, как природа, а не ваш бог. Этот пробел, остававшийся в "Сущности христианства", я восполнил впервые в 1845 году в маленькой, но содержательной работе "Сущность религии", работе, которая, как уже показывает заголовок, тем отличается от "Сущности христианства", что трактует не только о сущности христианской религии самой по себе, но и о сущности религии вообще, следовательно, также о дохристианских, языческих, естественных религиях. Здесь я, соответственно моей теме, имел уже гораздо больший простор, а поэтому и возможность сбросить ту видимость идеалистической односторонности, к которой я дал повод в "Сущности христианства" обвинять меня моим некритическим критикам; здесь я имел достаточно места, чтобы восполнить все пробелы "Сущности христианства". Конечно, я и здесь не восполнил их, как это само собой разумеется, в духе теологии, теистической или теологической философии. Точнее всего задача и взаимоотношение этих двух сочинений представляется в таком виде. Теологи или вообще теисты различают между физическими и моральными свойствами бога, - бог же, как уже сказано, есть имя, которым вообще называют предмет религии. Бог, говорит, например, Лейбниц, должен быть рассматриваем в двояком качестве: физически, как творец мира, морально, как монарх, как законодатель людей. По своим физическим свойствам, из которых главнейшее есть могущество, бог есть, таким образом, причина физических существ, природы; по своим моральным свойствам, из которых главнейшее есть доброта, бог есть причина моральных существ, людей. В "Сущности христианства" предметом моим был лишь бог, как моральное существо, по необходимости я не мог дать поэтому в "Сущности христианства" цельную картину моего воззрения и учения. Другую половину бога, там опущенную, его физические свойства, я должен был поэтому представить в другом сочинении, но мог ее представить сообразно теме, объективно, только в таком сочинении, где речь заходит и об естественной религии, то есть о такой религии, которая имеет главным своим предметом физического бога. Как я показал уже в "Сущности христианства", бог, рассматриваемый в отношении своих моральных и духовных свойств, бог, стало быть, как моральное существо, есть не что иное, как обожествленное и нашедшее свое предметное выражение духовное существо человека, - теология, следовательно, есть в действительности, в ее последнем основании и конечном выводе лишь антропология; так, в "Сущности религии" я показал, что физический бог или бог, рассматриваемый только как причина природы, звезд, деревьев, камней, животных, людей, - поскольку и они суть естественные физические существа, не выражает ничего другого, как обожествленное, олицетворенное существо природы, так что тайна физико-теологии есть лишь физика или физиология, физиология в данном случае не в том более узком смысле этого слова, который она сейчас имеет, но в его старом универсальном смысле, означавшем вообще естествознание. Поэтому, если я раньше выразил свое учение в формуле: теология есть антропология, то теперь для полноты я должен прибавить: и физиология.

Мое учение или воззрение может быть поэтому выражено в двух словах: природа и человек. С моей точки зрения, существо, предшествующее человеку, существо, являющееся причиной или основой человека, которому он обязан своим происхождением и существованием, есть и называется не бог - мистическое, неопределенное, многозначащее слово, а природа - слово и существо ясное, чувственное, недвусмысленное. Существо же, в котором природа делается личным, сознательным, разумным существом, есть и называется у меня человек. Бессознательное существо природы есть, с моей точки зрения, существо вечное, не имеющее происхождения, первое существо, но первое по времени, а не по рангу, физически, но не морально первое существо; сознательное, человеческое существо есть второе по времени своего возникновения, но по рангу первое существо. Это мое учение, поскольку оно имеет своим последним пунктом природу, апеллирует к ее истинности и, поскольку выдвигает ее против теологии и философии, представлено только что упомянутой работой, но в связи с положительным, историческим предметом: