Отклонение - Блага Димитрова

Боян. Не притворяйся!

Неда (разозлившись.) Ты притворяешься, что не понимаешь!

Боян. Чего ты от меня хочешь?

Неда неожиданно садится.

Боян (сердито ходит по комнате, едва не спотыкается о чемодан). Зачем ты пришла? Что тебе здесь надо?

Неда (кричит). Я буду ждать Косту!

Боян (поспешно взглядывает на часы). Жди, если тебе нечего делать! Я опаздываю на лекции!

Он поспешно хватает чертежи и выбегает из комнаты. Она провожает его недоуменным взглядом, вслушивается в удаляющиеся шаги.

Оставшись одна, осматривает комнату, подходит к окну и застывает, сгорбившись от обиды и унижения. Затем внезапно хватает чемодан и выбегает.

Неда быстро спускается по лестнице. Проходя мимо этажа с треснувшим зеркалом, невольно бросает взгляд на свое отражение. Мелькает бледное, измученное лицо. Она еще быстрее бежит вниз. Боян сталкивается с ней на последней ступеньке.

Мгновение они молча смотрят друг на друга. Потом Боян берет ее за локоть, толкает вверх по лестнице. Она, обиженная, сопротивляется. Он вводит ее в комнату.

— К вечеру приду! — Боян поспешно убегает.

Оставшись одна, она раскрывает чемодан и вытаскивает одежду. Кофточка и платье, переделанное из двух материнских, — весь ее девичий гардероб. Найдя веник за дверью, Неда принимается подметать пол. Из дома напротив непричесанная женщина с любопытством наблюдает за ней. Неда взбирается на оконную раму и вместо занавески укрепляет свое платье. В это время в дверь заглядывает Боян. Тяжело дышит — опять прибежал. Осматривает комнату. Увидев Неду на подоконнике, переводит дух — она здесь.

Боян (насмешливо). Когда повесишь занавески, выбей персидский ковер.

Неда. Ты ведь спешишь?

Боян (хватает веревку от чемодана). Залог!

Неда (вырывает). Отдай!

Он убегает, засунув веревку в карман.

Боян. Ты меня подождешь, слышишь!

Эхо ее голоса, затерявшись где-то в длинных коридорах прошедших лет, стихает. Боян и Неда стоят среди пустынного поля, в пыли, снова среди руин.

Боян. Что ты здесь делаешь?

Неда. Работаю, а вот ты что делаешь?

Боян. И я по делу!

Неда. Подожди немного! (Вновь склоняется к земле.)

Широкополая шляпа скрывает ее лицо. Присев на корточки, Боян смотрит на ее загорелые руки, которые продолжают снимать тонким скальпелем землю с сосуда, очищая его щеткой. Ее движения все так же осторожны, равномерны и внимательны, как будто в мгновенную паузу не ворвались ветры молодости.

— Что это? Клад? — шутливо спрашивает Боян.

— Фракийская амфора, — шепчет Неда, словно боясь, что от звука ее голоса рассыплется бесценная древняя находка.

Рука ее продолжает очищать глиняный сосуд от многовековой коры. Все яснее проглядывает его закругленная форма. И все осторожнее делаются ее движения. Бояну надоедает сидеть на корточках, он поднимается, осматривает окрестности — холмы дымятся от зноя.

— Только бы не разбить! — вздыхает Неда.

Взгляд Бояна устремляется вниз. Только теперь он замечает, что верхняя часть амфоры отбита.

— А что же теперь?

Неда не поднимает глаз.

— Ничего. В керамической лаборатории восстановят форму. Мы ее сфотографировали.

Это говорит не прежняя девочка с перевязанным веревкой чемоданом, а деловитая, уверенная в себе, нашедшая место в жизни женщина. Ловкими движениями она поднимает вазу.

Неожиданно, запыхавшись, прибегает студент.

Студент. Машина не вернулась!

Неда. А грузовик?

Студент. Не дают, работают в поле! Я на дороге видел легковую машину, только шофера нет!

Боян. Моя милость и есть тот самый шофер!

Студент. Вы куда? В Софию? В машине есть место? Товарищ Донева должна немедленно ехать в музей!

Боян. Где она?

Неда. Моя милость — товарищ Донева.

Боян (пораженный ее незнакомой фамилией). Я… Я могу сейчас же отвезти!

Неда. Да? Чудесно! (Обращается к своим коллегам.) А теперь кусочек за кусочком…

Боян. Что вы с ними будете делать?

Неда. Сделаем паспорта!

Боян. И в вашем деле тоже паспорта?

Неда. И еще какие!

Она вынимает из верхнего кармана костюма специальную самописку с цветными чернилами и начинает надписывать каждый глиняный черепок.

Не привыкший бездельничать, он вспоминает о раскаленном радиаторе и направляется к шлангу. Наполнив пластмассовый бидон, Боян ставит его рядом с выщербленным, облупившимся, словно покрытым струпьями сосудом. Рядом оказываются два далеких столетия: глиняное, серое, вечное как бы противостоит недолговечному, но блестящему и яркому…

— А что останется от нашего пластмассового века? — размышляет Боян.

Неда не отвечает ему. Она заматывает нижнюю, сохранившуюся часть амфоры веревочками, завязывает узелки, опоясывает и снова завязывает. Получается что-то вроде сетки, которая охватывает форму и закрепляет ее. Все это она делает с усердием, терпеливо.

Боян. И сколько же веков этому холму?

Неда. Пятый-шестой век до нашей эры…

Боян быстро взглядывает на часы. Она узнает его в этом привычном движении.

Неда. Ты не изменился!

Боян (с иронией). Почему я должен меняться!

Неда. Ты готов бросить все, раз спешишь.

Боян. Я тебе запомнился таким?

Неда. Все спешишь, всегда запыхавшийся.

Боян. На этот раз я действительно спешу.

Неда. Тогда я тебя не буду задерживать.

Боян (поддразнивая). Да, но ведь судьба твоего треснутого горшка в моих руках!

Неда смеется своим молодым смехом, заворачивая самым старательным образом черепок в лигнин.

Боян. А ты изменилась!

Неда. Постарела, да?

Боян. Нет! Стала терпеливей!

Неда. Этого требует профессия.

Он наблюдает за ее движениями. Неда уже укладывает свою находку в корзину, полную опилок. Ее движения все так же осторожны.

Боян (протягивает руки). Помочь?

Неда (испуганно). Нет, нет! Не трогай!

Боян (теряя терпение). Ты измеряешь время веками, поэтому не спешишь!

Наконец корзина закрыта и завязана со священным трепетом.

Боян (решив, что уже все). Едем?

Неда. И как ты со своей спешкой не сломал себе голову?

Боян. Сегодня я погибну от ожидания.

Неда. Еще минуточек пять! Я не могу видеть себя в таком виде. На мне пыль двадцати пяти столетий.

Она отдает корзину девушке. Та заботливо принимает ее, словно это грудной ребенок. Неда бежит к маленькому бараку. Выскакивает оттуда с махровым полотенцем и платьем, вешает их на примитивную ширму из переплетенных ветвей. Подняв шланг, она тащит его за ширму и подвешивает на гвоздь. Вода выбивается длинной струей.

— Это наш душ! — Неда скрывается за ширмой.

Ее ноги до щиколотки видны из-под ветвей.

Боян смотрит на равнину. Слышно, как течет вода. Солнце жжет ему голову. Он вынимает из кармана газету и делает шапку. Девушка с корзиной молча наблюдает за ним.

Боян. Адская жара.

Девушка. Мы привыкли!

Неда (из-за ширмы показывается ее голый локоть). Янчо, угости гостя!

Боян. Некогда!

Неда. Этот человек уверяет, что он живой, а отказывается от такого арбуза!

Студент (поднимает нож). Сейчас мы его разрежем! (Вырезает круглую крышечку с хвостиком, закрывает рукой.) Зеленый или красный?

Студенты. Красный!

Студент (поднимает крышечку). Конечно, красный! После Девятого сентября в нашей стране арбузы всегда красные! (Вырезает кусок с сердцевиной.) Пожалуйста!

Боян откусывает арбуз, по подбородку течет сок.

Неда (из-за ширмы). Ну и как? (Голос ее звучит насмешливо.)

Боян. Снова чувствую себя студентом!

Неда (за его спиной). Я готова!

Он оборачивается. Ее мокрые волосы смолистыми струями стекают по лицу и шее. Она причесывает их и ловко закалывает сзади. На ней желтое спортивное льняное платье без рукавов. Видно, как сильно она загорела. Перед ним красивая, зрелая женщина. И арбуз тоже зрелый, сочный. Лето…

Неда. Пошли, а то товарищ инженер спешит строить горы на равнине!