Коммандос Четвертого Рейха - Джерри Эхерн

— Понимаю, понимаю… Конечно, я обеспокоен тем, что произошло, но не стану ни выходить из себя, ни орать, ни топать ногами. Я просто спокойно скажу вам, капитан, что и близко не подпущу вас к этому делу, что я конфискую ваш пистолет, — он кивнул на лежащий на его столе браунинг, — и нож, а возвращу их только тогда, когда вы будете уезжать из Франции. Зачем нервничать, когда все это само собой разумеется.

Фрост пристально посмотрел на инспектора, представляющего Сюртэ и кивнул на сэндвич:

— Отличное мясо. Аргентинское?

— Да, наверное.

— Как работа? Как успехи в борьбе с террористами? В Америке мы называем такую беседу “служебный разговор”.

— Борьба с терроризмом — тяжелая работа, но мы стараемся. Расскажите мне, Хэнк — могу я вас так называть? — как вы потеряли глаз? Конечно, если эта повязка — настоящая, а не для маскировки…

— Самая настоящая, настоящей не бывает, — заверил его капитан, дожевывая бутерброд и придвигая к себе пластиковую чашку с черным кофе. Он отпил немного и горячий крепкий напиток обжег язык.

— Ну, в общем, рассказывать особо не о чем, — привычно начал он.

— Ну, пожалуйста, если у вас это не вызовет неприятные воспоминания, — попросил Фушар, расстегнул ремень под заметным брюшком и откинулся на плетеном стуле, поглаживая усики.

— Ладно. Когда-то я увлекался археологией и встречался с одной девушкой, студенткой колледжа. А ее отец, врач, нашел где-то карту, на которой было обозначено место, где ацтеки спрятали свое самое ценное сокровище, когда Мексику захватил Кортес, — магическую маску из чистого золота с голубыми сапфирами вместо глаз. Это место находится в горах, далеко от цивилизации и там живут только дикие индейские племена. Короче говоря, во время каникул я, моя девушка и ее отец отправились в девственные горы на поиски маски ацтеков. Приходилось прорываться сквозь стены джунглей с мачете в каждой руке. Когда проводники узнали об истинной цели нашего путешествия, они ужаснулись и поведали нам о древнем проклятии, лежащем на маске. Сейчас постараюсь вспомнить — “тот, кто нарушит покой священной маски ацтеков, спрятанной от белого завоевателя, пострадает точно так же, как и сама святыня”…

— Это все правда? — повторил Фушар.

— Можете не сомневаться, — заверил его Фрост. — Так вот, проводники сбежали, захватив с собой все запасы продовольствия и лекарства, осталась только аптечка в сумке врача. Несмотря на это, мы продолжили путь, невзирая на тропические ливни, диких зверей, змей и другие подстерегающие нас опасности. Постоянное напряжение и усталость стали сказываться на Фелисити…

— Фелисити? — недоуменно повторил француз.

— Ну да, так звали мою любимую — Фелисити Энтвисл, а ее отца — Трокмортон.

— Трокмортон?

— Очень распространенное имя у нас в Штатах, очень распространенное… Так вот, шли мы шли и по просьбе девушки остановились на привал, совсем выбившись из сил. Утренний туман рассеялся и адское солнце стало расплавлять наши мозги, защищенные лишь слабыми тропическими шлемами. Мы посовещались с доктором Трокмортоном Энтвислом и решили поворачивать назад. Фелисити в это Бремя была у реки и стирала свои женские мелочи. Внезапно мы услышали ее пронзительный крик, от которого кровь стыла в жилах.

Ох, не знаю даже, как и продолжать… Мы похватали винтовки и побежали к реке. Девушка исчезла. В грязи остались только отпечатки ее модных туфелек на высоких шпильках, которые она упорно не снимала. А рядом были видны следы ног индейцев из кровожадного племени черепах — воинствующих дикарей, охраняющих, по преданию, маску адтеков.

— Вы не сочиняете? Разве…

— Мы преследовали индейцев три дня и три ночи и уже были готовы отказаться от бесплодной погони, как вдруг услышали в тишине джунглей ее голос — она пела песенку “Три поросенка”. Должен сказать, она всегда пела детские песенки, когда ей было страшно, например, когда она вела “феррари” своего папы. Мы проверили патроны, подкрались к поляне и… вот она, Фелисити! А рядом со связанной девушкой лежала золотая маска ацтеков, которую индейцы использовали для совершения своего дьявольского кровавого ритуала. И вот, когда шаман поднес огромную анаконду к обнаженному телу бедняжки, Энтвисл выстрелил и перебил змею пополам.

Я схватил мачете, врубился в толпу дикарей, прокладывая дорогу к Фелисити, и, освободив ее от пут, взял ее на руки. С девушкой, обвившей мою шею, я наклонился, поднял маску, но не удержал ее одной рукой и выронил на землю. Маска упала и один ее сапфировый глаз — левый — выпал из изъеденной временем глазницы, укатился в траву и мы не смогли его найти. Он исчез навсегда.

И вот, — стал завершать свою историю Фрост драматически возвышенным голосом, — тогда и свершилось древнее проклятие. Я потерял глаз. Это так напугало оставшихся в живых индейцев, что они в страхе разбежались кто куда.

— Ну а как же именно вы его потеряли?

— Точно так же, как и маска. Мой глаз выпал на землю и укатился. Я не суеверен, не верю ни в какие предрассудки и всегда считал, что тогда произошло совпадение. Хотя сейчас я в этом не уверен. Что же это было? — задал Хэнк риторический вопрос, закурил и многозначительно оттянул с глаза повязку.

Инспектор Фушар помолчал немного и спросил:

— Как это будет по-английски — крейзи? Точно, вы и правда ненормальный.

Он заулыбался, не смог сдержаться и рассмеялся. Сумев справиться с охватившим его приступом веселья, инспектор напустил на себя серьезный вид и продолжил по делу:

— Раз вы такой уж хороший сказочник, опишите еще раз нападение террористов на лимузин.

Фрост тяжело вздохнул.

— Я же вам уже рассказывал. Сколько можно?

— Если бы вы были не телохранителем, а полицейским, то понимали бы, что повторное описание преступления может высветить подробности, забытые в лихорадке расследования по горячим следам. Итак, я слушаю вас.

Капитан устроился поудобнее на стуле и только начал описывать трагические события, как в стеклянную дверь кабинета Фушара раздался стук.

— Антре! — прогнусавил инспектор. В комнату вошел тщедушный человечек в темном костюме, протянул ему какую-то бумагу и снова исчез за дверью.

— Мы сняли дактилоскопические отпечатки с… пальца… который был у вас в кармане, и сверили данные с вашим ФБР…

— Извините, ФБР — не мое.

— Какая разница — так вот, они идентичны отпечаткам, хранящимся в архиве департамента США по иммиграции и натурализации. Ошибки быть не может — отрезанный палец принадлежал профессору Балсаму. Группа крови, которой нарисована свастика на записке, тоже подходит.

К бумаге был прикреплен маленький листочек, прочитав который, инспектор взглянул на капитана и, не говоря ни слова, нажал на кнопку старенького переговорного устройства. Фрост не понял, что тот приказал по-французски, но Фушар поднял голову и объяснил:

— Прибыл ваш месье Эндрю Дикон, руководитель группы Diablo. Я только что сказал, чтобы его пропустили сюда. ФБР — не ваше, но хоть месье Дикон — ваш?

— Пока — да, — улыбнулся Хэнк.

В это время дверь кабинета открыл тот человек, который раньше принес бумаги, и впустил внутрь решительно шагающего Дикона.

— Привет, Энди! Как дела?

Высокий, словно баскетболист, и худой, как шпага, Дикон сверкнул глазами на Фроста и пробормотал сквозь сжатые зубы:

— И у него еще хватает наглости спрашивать, как дела…

— Месье Дикон, я — инспектор Морис Фушар из Сюртэ, — встал из-за стола француз.

— Спорим, ты принял его за уборщицу, — со смехом обратился к своему шефу Хэнк.

Фушар осуждающе взглянул на Фроста и продолжил:

— Я сожалею, что нам приходится встречаться по такому неприятному поводу…

— Да ладно, инспектор как-вас-там, мне эти ваши расшаркивания, как и другая не относящаяся к делу ерунда, не нужны. Зарубите это себе на носу, — бесцеремонно прервал его Дикон, уселся на стул напротив все еще стоявшего инспектора и упер ногу в туфле сорок пятого размера в верхний край стола.

Инспектор изобразил улыбку, полез в верхний ящик. Быстро извлек из него какой-то продолговатый предмет в виде рукоятки и поднес его к подошве американца. Раздался громкий щелчок, и из ладони Фушара выпрыгнул восьмидюймовый клинок — это был кнопочный нож с лезвием, выбрасывающимся из ручки.

— Я не совсем хорошо владею английским, что вы там намекали на то, чтобы отрубить или зарубить…? С чего начинать?

Капитан громко захохотал и показал инспектору большой палец.

— Пять баллов, Фушар, пять баллов. Счет — один ноль.

— Помолчи! — гаркнул Дикон через плечо на Хэнка и протянул руку инспектору, улыбаясь, — извините, если чем-то обидел. Я был в Западном Берлине, когда услышал о покушении на Балсама в гостинице, пришлось срочно ехать в аэропорт и лететь сюда. А не успел я сойти с самолета, как газеты уже вовсю трубили о втором нападении и о похищении профессора. Это не способствует имиджу нашей фирмы.