Токсин (в сокращении) - Робин Кук

Ким развернулся на пятках и вышел.

Глава 3

К шести утра Ким уже был в своем кабинете в университетском медицинском центре, диктовал письма и выписывал чеки на различные расходы. В шесть сорок пять он пошел на обход со студентами и осмотрел своих пациентов. В полвосьмого было ежедневное собрание медперсонала, потом он встретился с интернами, которых курировал, и провел с ними обход всего хирургического отделения. К десяти утра он опять был у себя в кабинете и уже немного опаздывал. Пациенты шли сплошным потоком все утро, и ему едва удалось съесть бутерброд, заказанный его секретаршей Джинджер. Жуя, он просматривал результаты анализов и рентгеновские снимки.

После полудня Ким снова принимал больных. В четыре он помчался в больницу, чтобы уладить небольшую проблему с одним из своих тамошних пациентов. Заодно он быстренько сделал дневной обход.

Несколько часов спустя у себя в кабинете, закончив прием, Ким упал в кресло и посмотрел на список телефонных звонков, на которые надо было ответить.

Открылась дверь, и заглянула Джинджер.

— Звонила Трейси, просила перезвонить.

— Спасибо, — ответил Ким и набрал номер. — Что случилось? — спросил он, не здороваясь, когда Трейси взяла трубку.

— Бекки хуже, — сказала она. — Она плачет от боли, и у нее понос с кровью.

— Какого цвета? — спросил Ким.

— Что значит «какого цвета»? — удивилась Трейси.

— Ярко-красного или темного?

— Ярко-красного.

— И много крови?

— Откуда мне знать? — разозлилась Трейси. — Это кровь, она красная, и мне страшно. Тебе этого мало?

— Кровь в поносе — это еще не конец света.

— Мне это не нравится, — сказала она, — я хочу, чтобы ее сегодня же осмотрели!

— Ладно, ладно, — сказал Ким, — успокойся.

Он собрался с мыслями. Кроме Джорджа, у него не было знакомых в педиатрии, а тот как раз уехал. Ким подумал, не показать ли Бекки одному из знакомых специалистов по внутренним болезням, но это было бы чересчур.

— Вот что, — сказал он. — Когда ты сможешь быть в отделении неотложной помощи университетского медцентра?

— Думаю, через полчаса, — ответила Трейси.

— Там и увидимся.

Это была приемная скорой помощи крупного города, и поэтому народу в ней толпилось, как на автовокзале. И самое столпотворение всегда приходилось на понедельник, первый рабочий день после выходных. Ким и Трейси провели Бекки сквозь толпу в приемной, где находилась регистратура, миновали переполненную комнату ожидания и уже входили в отделение, когда путь им преградила огромная медсестра, этакая Брунгильда. На табличке у нее на груди Ким прочитал: «МОЛЛИ МАКФАДДЕН».

— Извините, — сказала она, — вы не можете просто так войти сюда, сначала нужно записаться в регистратуре.

— Прошу прощения, — сказал Ким, — я доктор Реггис, я здесь работаю, и я привез на осмотр свою дочь.

Молли усмехнулась.

— Да будь вы хоть папа римский! Каждый, понимаете, каждый должен записаться и ждать, если, конечно, его не привезли на «скорой».

Ким был потрясен. Он не мог поверить, что его не просто не пустили, но и сделали это в такой вызывающей манере.

Трейси поняла безвыходность положения. Слишком хорошо зная характер своего бывшего мужа, она разрядила ситуацию, сказав Бекки: «Пойдем, дорогая, запишемся». С этими словами она увела ее назад к регистратуре. Ким с ненавистью взглянул на Молли, затем догнал их, и они встали в очередь.

— Я пожалуюсь на эту женщину. — Ким чуть не дымился от злости.

— Такая уж у нее работа, — ответила Трейси. — А вот если бы ты серьезно отнесся к жалобам Бекки в выходные, то мы бы сейчас здесь не стояли. У тебя ведь наверняка куча друзей среди врачей, мог бы и попросить осмотреть ее.

— Минуточку, — возразил ей Ким, стараясь держать себя в руках, — у Бекки были всего лишь боли в животе и обычный понос, и я ни за что не стал бы никого беспокоить в выходные с такими симптомами.

— Мамочка, — сказала Бекки, — мне нужно в туалет.

Трейси взяла ее за локоть.

— Извини, дорогая. Сейчас найдем.

— Подождите, — сказал Ким, — нужно собрать анализ. Я сейчас поищу контейнер.

— Ты что, шутишь? — воскликнула Трейси. — Она не может терпеть.

— Держись, Бекки, — сказал он. — Я сейчас вернусь.

Ким быстро прошел в отделение — без Трейси и Бекки его никто не стал останавливать. Внутри, как и в приемной, было людно, и царил хаос. Все кабинеты были заняты, по коридору сновали врачи, стажеры и медсестры с санитарками.

Ким не знал никого из них. Он нашел кладовую и взял два запечатанных пакета с пластиковыми контейнерами.

Поспешив обратно, он увидел, что Бекки и Трейси все еще стоят в очереди. Глаза Бекки были крепко зажмурены, по лицу текли слезы. Ким отдал один пакет Трейси, та взяла Бекки за руку и повела в туалет.

Он занял их место в очереди, продвинувшейся за это время всего на одного человека.

В начале десятого приемная была уже забита до отказа. Свободных стульев не осталось, и люди стояли, опершись на стену, или просто лежали на полу.

Ким, Трейси и Бекки в конце концов записались и уселись ждать. Бекки еще несколько раз ходила в туалет. Ким держал в руках контейнер с анализом. Хотя там вначале и были вкрапления ярко-красной крови, теперь содержимое контейнера целиком приняло светло-коричневый цвет. Бекки чувствовала себя униженной и несчастной, Трейси была раздражена, а Ким кипел от возмущения.

Он посмотрел на часы.

— Не могу поверить! Мы здесь уже полтора часа.

— Добро пожаловать в реальный мир, — сказала Трейси.

— Вот о чем Келли Андерсон надо было делать свой репортаж. «АмериКэр» закрыла приемную неотложки в «Самаритянине» и вынудила всех приходить сюда. Им бы только свести к минимуму расходы!

— А наши неудобства — к максимуму, — добавила Трейси.

— Да, — согласился Ким, — думаю, теперь сюда будет приходить меньше народу, что тоже соответствует планам «АмериКэр».

Весь следующий час Ким угрюмо молчал, и каждый раз, когда кто-нибудь из медсестер или интернов выходил в приемную, чтобы вызвать очередного пациента, Ким надеялся, что сейчас выкликнут Ребекку Реггис. В конце концов, через два с половиной часа, их вызвали и провели в кабинет.

Красивый, атлетически сложенный негр вошел следом за ними, на ходу стягивая резиновые перчатки. Табличка, прицепленная к его халату, гласила: «ДОКТОР ДЭВИД ВАШИНГТОН, ЗАМЕСТИТЕЛЬ ЗАВЕДУЮЩЕГО ОТДЕЛЕНИЕМ».

Ким сделал глубокий вдох.

— Моего больного ребенка продержали здесь два с половиной часа.

Дэвид взглянул на него и спросил:

— Как зовут ребенка?

— Ребекка Реггис.

Дэвид справился в списке из регистратуры, затем посмотрел на часы.

— Действительно. Вы ждали почти три часа, это слишком долго. Вы здесь работаете? — спросил он Кима.

— Да, со слияния. Я кардиохирург, но, судя по тому, как меня здесь принимают, этого не скажешь.

— Мы делаем все, что в наших силах, — сказал Дэвид и посмотрел на Трейси. — Вы миссис Реггис?

— Я мать Ребекки, — ответила она.

— Ну, как вы себя чувствуете, юная леди? — спросил он у Бекки.

— Не очень хорошо. Я хочу домой.

— Дома, разумеется, лучше, но давайте сначала вас осмотрим, — сказал Дэвид.

Через полчаса Ким, Трейси и Бекки вышли из больницы.

— У нее нормальный анализ крови и все в порядке с электролитами, — сказал доктор Вашингтон. Он рекомендовал кормить ее бульоном, давать обильное питье и исключить молочные продукты.

Двери операционной № 20 распахнулись, и Ким с Томом вышли в умывальную. Они сняли маски и смыли тальк с рук.

— Спасибо, что смог так быстро прийти, — сказал Том.

— Рад помочь, — вяло отозвался Ким.

Вдвоем они пошли по коридору к послеоперационной палате.

— Что-то ты совсем приуныл. В чем дело? — спросил Том.

— Да ничего особенного, — ответил Ким и рассказал ему про вчерашний вечер.

— Ничего себе! Просто ужас. Ну и как Бекки теперь себя чувствует?

— Не знаю, но должно быть получше. Анализы у нее хорошие, и температура нормальная.

Ким с Томом расстались у дверей палаты. Ким пошел в раздевалку и принял душ, не переставая думать о вчерашних событиях. Он опять разозлился — в последнее время злость стала постоянным его спутником. Выйдя из раздевалки и шагая по коридору, он лицом к лицу столкнулся с Келли Андерсон и ее оператором Брайаном.

— А, доктор Реггис, как раз вы-то мне и нужны.

Ким с неприязнью посмотрел на нее и ускорил шаг. Келли развернулась и побежала за ним. Брайан, обвешанный аппаратурой, не отставал.

— Нам не о чем говорить, — сказал Ким.

Келли догнала его.

— А я думаю, есть о чем. Ведь вас наверняка расстроило то, что вам с больным ребенком пришлось три часа ждать приема.