Трясина - Арнальд Индридасон

— Вот-вот, типичное. Эту-то версию мы и разрабатываем.

Дождь и не думал переставать. В это время года с просторов Атлантики через Исландию один за другим перекатывались циклоны, принося за собой ветра, дождь и черную зимнюю мглу. Полиция все еще трудилась в доме на Северном болоте. Вокруг здания натянута желтая лента; похоже, подумал Эрленд, на ремонт электросети — пробили дырку в асфальте, поставили сверху замызганную палатку, откуда летят искры, и обмотали это дело желтой лентой, словно подарок на день рождения. Хорош подарочек, и даже написано, от кого, прямо на ленте — «Полиция Рейкьявика».

Эрленда и Сигурда Оли встретили Элинборг и другие полицейские, которые ночь напролет работали в здании, собирая все до последней пылинки. У них как раз заканчивалась смена. Были допрошены все соседи, но никто не заметил ничего подозрительного — с утра понедельника и до момента нахождения тела все было тихо.

Коллеги уехали, и в доме остались только Эрленд и Сигурд Оли. Кровь на ковре почернела. Пепельницу увезли как вещественное доказательство, с ней же — карандаш и блокнот. В остальном — та же квартира, что вчера. Оба надели резиновые перчатки, и Сигурд Оли отправился в кладовку и коридор, а Эрленд — осматривать гостиную. На стенах висели плакаты — аккуратные, в рамах под стеклом, словно их только что купили. В книжном шкафу — переводные триллеры, все в мягких обложках, некоторые читанные, другие, видимо, не открывались. Ничего любопытного в твердой обложке. Эрленд наклонился посмотреть, что стоит на нижней полке, узнал только одну книгу, тоже в мягкой обложке, — набоковскую «Лолиту», снял ее с полки, открыл. Английский оригинал, читана несколько раз.

Поставив книгу обратно на полку, Эрленд занялся письменным столом. Г-образный, занимает целый угол. Рядом новое, удобное офисное кресло, стоит на пластиковом коврике, дабы не повредить пол. Стол явно старше кресла. С обеих сторон тумбы с ящиками и еще один длинный, под длинной столешницей, всего девять. На короткой стороне стоит 17-дюймовый монитор, под столешницей — выдвижной поддон для клавиатуры, сам компьютер — на полу под столом. Все ящики заперты.

Сигурд Оли тем временем изучил шкафы в спальне. Все очень чисто и в идеальном порядке, носки аккуратно сложены в одном ящике, в других, тоже аккуратно, белье, брюки, свитера. На вешалке — несколько сорочек и три костюма, старомодных, из эпохи диско, коричневых в полоску. На полу — несколько пар обуви. В верхнем ящике — постельное белье. Хозяин застелил постель до прихода неведомого гостя. Одеяло и подушка укрыты белым покрывалом. Все просто, даже несколько аскетично.

На тумбочке рядом с кроватью — будильник и две книги, одна — сборник политических интервью, другая — альбом с фотографиями грузовиков «Скания». Внутри тумбочки — лекарства, медицинский спирт, снотворное, панадол и баночка с вазелином.

В дверях появился Эрленд:

— Ключей нигде не находил?

— Нет, нет. Каких ключей, от двери?

— Нет, от ящиков стола.

— Нет, таких тоже не видел.

Эрленд заглянул еще раз в кладовку, затем вышел на кухню, по очереди открыл все ящики и дверцы, но нашел только посуду, бокалы и столовые приборы.

Ключей нигде нет. Так, а что у нас в прихожей? В карманах пусто, а, нет, вот черный мешочек, в нем немного монет и брелок с ключами. Ключ от входной двери дома, ключ от квартиры, от обеих комнат — и вот оно, еще два маленьких ключика. Отлично, один из них подходит к ящикам стола, сразу ко всем.

Первым делом Эрленд открыл длинный ящик под столешницей. Там оказались счета — телефонные, за электричество, отопление, кредитные — и подписка на газету. Два нижних ящика в левой тумбе пустовали, в тех, что выше, лежали налоговые декларации и зарплатные чеки. В самом верхнем — альбом с фотографиями, все черно-белые, разных времен, некоторые, кажется, сняты в этой самой квартире, другие — на природе: вот карликовые березы, вот Золотой водопад и гейзер Гейсир. Все довольно старые — на двух, показалось Эрленду, он узнал убитого, когда тот был куда моложе.

Отлично, а что у нас в правой тумбе?

Два верхних ящика пусты. В третьем — колода карт, складная шахматная доска, чернильница.

О, смотрите-ка! Что это такое с нижним ящиком?

Эрленд уже было закрыл его, как услышал звук, словно мнут бумагу. Он снова открыл и закрыл ящик — точно, что-то бумажное между ящиком и полом тумбы. Вздохнув, он уселся на пол и заглянул в щель — ничего не видно. Снова выдвинул ящик — ни звука, снова закрыл его — ага, опять тот же звук. Тогда Эрленд выдвинул ящик до конца — к задней стенке что-то приклеилось. Он протянул руку и достал из тумбы крошечную черно-белую фотографию — зимнее кладбище, крупный план могилы. Кладбище Эрленд не узнал. На могильном камне надпись, ясно читается женское имя, Ауд. Отчества нет. Даты Эрленд не смог разобрать, надо достать очки. Так, теперь видно: 1964–1968. Под цифрами — эпитафия, но буквы совсем маленькие, не разберешь.

Эрленд аккуратно сдул пыль с фотографии. Бедная девочка, всего четыре года.

Эрленд выглянул в окно. Осенний дождь бомбардирует стекла. Чуть за полдень, а уже темно, как ночью.

6

В жуткий осенний ливень грузовик выглядел этаким доисторическим чудовищем. Полиции не сразу удалось его найти — Хольберг парковал его не у себя дома на Северном болоте, а на парковке к западу от Снорриева шоссе, рядом с больницей «Домус Медика», в нескольких минутах ходьбы, и в итоге им пришлось дать объявление по радио. Грузовик обнаружили, когда Эрленд и Сигурд Оли покидали квартиру Хольберга, прихватив с собой фотографию. Вызвали команду судэкспертов обследовать грузовик — большой MAN с красной кабиной. Предварительный осмотр не выявил ничего особенного — кроме обширной коллекции порнографических журналов. Решили отбуксировать грузовик в полицию и осмотреть потщательнее.

Другая группа экспертов засела за фотографию. Выяснилось, что отпечатана она на фотобумаге «Илфорд», которая была популярна в шестидесятые, а потом снята с производства. Отпечаток изготовил, судя по всему, сам фотограф, во всяком случае, любитель — снимок начал выцветать, признак некачественной проявки. На оборотной стороне никаких надписей, а на самом снимке — ничего, кроме могилы, определить, где это кладбище, по снимку невозможно.

Фотограф стоял метрах в трех от могилы, ракурс прямой, так что ему, видимо, пришлось присесть на корточки — или же он был очень невысокого роста.

Рядом с могилой — ничего, только снег на земле. Других могил тоже не видно, за камнем — только белый туман.

Эксперты сосредоточились на эпитафии — ее очень плохо видно, слишком далеко находилась точка съемки. Потребовалось сделать несколько копий и сильно их увеличить, затем выделить каждую букву, увеличить, собрать в порядке, в каком они расположены на камне, и отсканировать. Результат очень зернистый, но с помощью компьютера это можно исправить.

Кое-какие буквы четче других, про остальные можно строить догадки. Ясно читались только О, X и Т.

Эрленд позвонил в Комитет по статистике и после изрядного количества препирательств уговорил начальника отдела все-таки принять его — в офисе на улице Скуггасунд хранились все свидетельства о смерти с 1916 года. В здании уже никого не было — все разошлись по домам, Эрленд прождал на пороге полчаса, пока не подъехал начальник. Холодно пожав руку Эрленду, он ввел личный код в систему безопасности, и они вошли в здание. Эрленд изложил собеседнику суть дела, в самых общих чертах.

Вместе они отсмотрели все свидетельства о смерти за 1968 год и нашли два, где упоминалось имя Ауд. Одной из них как раз было четыре года, умерла в феврале. Фамилия врача легко читалась. Проверив по национальной базе данных, Эрленд установил, что тот живет в Рейкьявике. Упоминалась в свидетельстве и мать девочки, по имени Кольбрун. Последние записи о ней в базе данных датировались началом семидесятых годов, жила она в Кевлавике. Эрленд и начальник отдела снова погрузились в свидетельства о смерти и обнаружили, что Кольбрун и сама умерла в 1971 году, пережив дочь всего на три года.

Девочка скончалась от злокачественной опухоли мозга.

Ее мать покончила с собой.

7

Брошенный жених принял Эрленда в своем кабинете.

Работает менеджером по маркетингу и контролю качества в оптовой компании, занимается импортом сухих завтраков из Америки. Эрленду в жизни не случалось завтракать этими американскими хлопьями, он подумал, а что же такого может делать менеджер этакой компании. Да плевать, какая разница. На женихе — отутюженный костюм, брюки на широченных подтяжках, пиджак снят, рукава закатаны — видимо, менеджерская работа сопряжена со значительными затратами сил. Среднего роста, круглолицый, толстогубый, легкий намек на бороду. Зовут Вигго.