Групповая гонка. Записки генерала КГБ - Валерий Сысоев

– Я вам, сынки, совет хочу дать: когда в вагоне станут разносить чай, постарайтесь оказаться первыми.

Поезда в тех краях ходили – живописнее некуда. Отправлялись они ночью по той простой причине, что передвигаться по пустыне днем в железном вагоне было просто невозможно.

Местные аксакалы в своих халатах обычно почему-то не ездили в спальных вагонах – брали общий. Забирались на верхнюю полку, свешивая босые, немытые ноги вниз, при себе у них всегда был опий – в пузыречке из-под пенициллина, и там же на полке они периодически читали вслух свои молитвы.

Что означала фраза красноводской бабушки насчет чая, мы поняли в тот самый момент, когда в купе зашла немолодая проводница с большим алюминиевым чайником в одной руке и немытой пиалой – в другой. Ополоснув пиалу небольшим количеством чая и выплеснув его на пол, она налила чай и протянула кому-то из нас: «Пей!». И так – по кругу.

Надо было видеть лица наших эстетов-прибалтов. И Харис, и Томас Тыну были на грани обморока. Но пили – куда было деваться?

Вот так там жили люди. Когда ночью поезд останавливался на полустанке, где из колонки даже не текла, а капала вода, весь состав высыпал на улицу с банками, стаканами, какими-то плошками, а машинист ждал несколько часов, пока люди наберут воду.

В Москве тем временем у меня рос сын, но чем дальше, тем я отчетливее понимал, что нас с женой уже почти ничего не объединяет. Возможно, я просто очень быстро развивался в те годы, постоянно расширял знания, кругозор, но как бы то ни было, вернулся из армии совсем не тем человеком, которым был, когда уезжал. К тому же три года – слишком большой срок, чтобы сохранить отношения в прежнем виде. Но тем не менее мы продолжали жить вместе. Работу мне почти сразу предложил «ЗИЛ», где была неплохая велосипедная шоссейная команда, положив зарплату в 180 рублей в месяц.

В то же самое время я понимал, что не принадлежу и никогда не буду принадлежать к когорте великих спортсменов. Был мастером спорта, крепким середняком, одним из многих. А значит, нужно было задумываться о профессии. В том, чтобы возвращаться в школу тренеров и доучиваться там ради диплома я уже не видел никакого смысла, поэтому сразу поступил на заочный факультет Московского областного педагогического института.

Наверное, я мог бы продолжать гоняться. Шел 1966 год, и 180 рублей в месяц были очень хорошими по тем временам деньгами. Но чувство, что время неуклонно уходит, было сильнее. Вот так я попал в отдел физической культуры и спорта ЦК профсоюза работников Министерства среднего машиностроения, начальником которого был Федор Андреевич Компанеец.

У него тогда начальником учебно-спортивного отдела был совершенно замечательный специалист Александр Кузьмич Кузьмин, который стал меня опекать.

Он, пожалуй, стал тем самым человеком в моей жизни, кто сумел внушить мне первые понятия о ценности организационного работника в спорте. Моя тогдашняя должность называлась «инструктор по спорту», и я, честно говоря, вообще не задумывался о какой-то чрезмерной ее значимости. Но если посмотреть на структуру организации самых разных областей практической человеческой деятельности применительно к мировой практике, инструктор – как медсестра в больнице. Должность вроде и невеликая, а без нее невозможно себе представить существование медицины в целом. Инструктор физической культуры в коллективе, инструктор на производстве – это должны быть люди, которые дают человеку самое первое представление об обучении, помогают освоить профессию наиболее эффективным и рациональным способом.

Кузьмин был страстным рыбаком, а поскольку рыбалка – занятие молчаливое, это, возможно, наложило отпечаток на его характер, как руководителя. Мы, работая с ним рядом, никогда не слышали, чтобы Александр Кузьмич хотя бы однажды повысил голос. На его примере я усвоил на всю жизнь: если человек старается говорить громко и брать аудиторию голосом, это первый признак того, что он крайне не уверен в себе.

Выражаясь заводским языком, в УСО тогда были собраны главные технологи и главные инженеры спорта. Они аккумулировали опыт самых разных видов спорта, анализировали его, разрабатывали множество рекомендаций. То есть мне снова повезло: три года, что я там проработал, заложили совершенно уникальную основу профессионального понимания очень многих видов спорта.

Работая в ЦК профсоюза, я курировал городки, шахматы, лыжи и горные лыжи, велосипедный спорт, прыжки с трамплина, биатлон, хоккей – то есть фактически все виды спорта, которые существовали в системе «Средмаша». Почти сразу я начал безостановочно ездить по стране. Еду на праздник народов Севера в Мурманск – оттуда на велосипедный сбор профсоюзной команды в Душанбе. Оттуда еще куда-то. Однажды у меня набралось в общей сложности 287 командировочных дней в году, что даже стало темой отдельного разбирательства на профсоюзном собрании, поскольку нарушало все существовавшие правила командирования сотрудников.

Это закладывало фундаментальную организационную основу – уникальную и крайне необходимую для дальнейшей карьеры.

С другой стороны, это была страшная хозяйственная работа. Кто-нибудь может представить, что такое нести на себе в альпинистском рюкзаке цинки с патронами? Я их носил. Привозил на сборы и соревнования тяжеленные пачки лыж. Бывало, поезд тебя выгрузит в Кирове, отнес рюкзак с патронами на пятьдесят метров по платформе, перевел дух, пошел за лыжами. И все это – один. Это была очень жесткая школа. Но даже в совсем тяжелые дни я понимал, что свой выбор в пользу спортивной профессии сделал совершенно правильно.

Глава 3. «Бугор»

В самом конце 60-х в спорте произошла достаточно серьезная реорганизация: исчез Союз спортивных общественных организаций, с поста председателя Спорткомитета СССР ушел Юрий Дмитриевич Машин и на его место был назначен Сергей Павлов, который начал создавать свою команду.

Я продолжал работать в ЦК профсоюза, мне нравился процесс, а главное – я стал очень отчетливо понимать, что треугольник «Спортсмен – Тренер – Руководитель», который всегда существует в спорте – он всегда равносторонний. Там нет главных и подчиненных – каждый выполняет сугубо свою функцию. Задача руководителя – обеспечить труд спортсмена и тренера таким образом, чтобы самому понимать: для производства результата ты сделал все, что только мог.

Уже там мне постоянно приходилось сталкиваться с личностями первой величины.

С ними не всегда было легко, но я понимал: личности всегда нас так или иначе формируют. Самоутверждение, как и профессиональное утверждение на этом фоне, гораздо богаче. Когда перед тобой постоянно стоит задача быть достойным оппонента, ты будешь карабкаться, пробиваться локтями, читать учебники и профессиональную литературу, находить что-то еще для собственного профессионального роста. В моей жизни таких испытаний на грани вызова было достаточно много. И до сих пор считаю: для любого руководителя этот путь намного полезней любого другого. Почему? Потому что среди дураков тебя стремительно засосет трясина лени и серости. Если ты в ней не погибнешь, то станешь таким же средненьким и убогим, как те, кто вокруг тебя. Да, можно получать хорошую зарплату, но по большому счету никому ты в этой жизни не будешь нужен.

Понятно, что я не сильно об этом в те годы задумывался. Получить менее чем за три года доступ к элите, которая работала в спорте, было в определенном смысле неимоверным счастьем.

Люди встречались разные. В том числе и законченные мерзавцы, которых в окружении любого человека по мере его профессионального роста всегда становится больше, чем в начале пути. По этому поводу могу разве что вспомнить анекдот. Гаишник останавливает водителя и говорит ему:

– От вас пахнет. Вы пьяны?

Тот переспрашивает:

– Что, плохо пахнет?

– Ужасно.

– Ну, отойди тогда подальше, если не нравится.

Точно такого принципа я придерживался в своей жизни: не нравится человек – дистанцируйся. Главное – самому не стать таким же. А для этого ты должен сам поставить перед собой шлагбаум и никогда не переступать определенный порог. Все остальное – ерунда.

В 1969-м, когда Павлов проработал в должности спортивного министра почти год, в Спорткомитете одновременно ушли на пенсию два человека – начальник отдела горнолыжного спорта и начальник велосипедного отдела. В связи с этим меня внезапно пригласил на беседу заместитель Павлова – Георгий Михайлович Рагульский.

Когда я подъехал к нему в Спорткомитет, Георгий Михайлович пригласил меня к себе в кабинет, побеседовал на разные темы. Все это – под тем предлогом, что просто хотел познакомиться. О том, что мне собираются предложить в Спорткомитете какую-то работу, не было даже речи.

Через день мне позвонил начальник отдела велосипедного спорта Михаил Иванович Семенов – он как раз был одним из тех двух сотрудников, которые собирались уходить на пенсию. На тот момент Михаил Иванович был старейшим из всех специалистов, кто работал в велосипедном спорте. Большая умница, да и по жизни человек совершенно замечательный. Мне он сказал: