Про Иону - Маргарита Хемлин

В понедельник, не в свою смену, Пичхадзе пришел в “Националь” и пальцем поманил Иону в глубину гардероба.

– Ну, Иона, ты сильно понравился Софочке. Но еще главнее, ты понравился маме Кременецкой. Она в семье играет главную дудку. Ну как, рад?

– Конечно, рад. Скрывать не буду. И Софочка мне понравилась. Интересная девушка. Что дальше?

– А дальше то, что я прежде не выяснил у тебя главный вопрос. А теперь меня Хана Гедальевна спрашивает. Ты мне прямо скажи, Иона, ты обрезанный?

Иона засмеялся:

– Ой, не могу! Да не обрезанный я! Не беспокойтесь! Я ж советский человек. Это вы для анекдота спрашиваете?

– Ну тогда, ингеле, тебе от ворот поворот на первом шагу. Хана Гедальевна согласна только на обрезанного. Ей нужен настоящий еврей. У них семья такая, что ой-ой-ой на этот счет. Извини, моя вина. Нужно было про это сначала спросить.

Иона разозлился:

– Настоящий еврей! А я что, подделочный? У меня в паспорте написано.

Пичхадзе делает ему пальцем предупредительный знак:

– Ты тут не кричи. Хочешь, спрошу – если ты сейчас обрежешься, они тебя возьмут?

Иона оскорбился:

– Да я и говорить с ними не желаю! Ни на какой почве. Где видано, чтобы человеку условия ставили в подобном роде! Спасибо, конечно, но я обойдусь как есть. Без обрезания. Мне смешно, и только потому не обижаюсь. Бывают всякие люди. А вам насчет еврейства вообще стыдно рассуждать. У вас фамилия грузинская, и в паспорте записано, что грузин, а вы меня черт знает чем попрекаете.

Пичхадзе стал пунцовый:

– Ты щенок, мои предки эту фамилию носили испокон веков, а что у меня в паспорте записано – не твое дело! Я на паспорт плюю! Если тебе интересно. А на это дело не плюнешь, – и он ткнул пальцем себе в штаны. – У меня дед был раввином в Кутаиси. А я тут пальто всем раздаю. Я бы, может, тоже раввином был, если бы меня спросили.

Иона испугался, что старика удар хватит от наплыва воспоминаний.

Примерно через месяц в ресторан пришла Софочка. С подружкой – часов в двенадцать, когда обычно сходились перекусить, кофе и чай с пирожными.

Иона с Софочки снимал пальто, так чуть в обморок не упал от ее духов.

Софочка тихо поздоровалась с ним. И выходило по всем приметам, что она именно на него посмотреть и явилась. Потихоньку толкала подружку в бок и стреляла глазами в направлении Ионы.

Только тогда Иона обнаружил у Софочки большой недостаток – перекос с левого боку. Ступня идет внутрь, хоть ты что. Отсюда – хромота и перевалка в походке.

Иона сначала разозлился: хотели подсунуть кривобокую. А потом сам себя застыдил: она кривобокая, а ты кто? Она женщина, страдает от своего ущерба, может, плачет по ночам. Ей любви хочется, человеческой ласки, тем более мужского внимания. Обидно только, что его заранее не предупредили, не понадеялись на понимание с его стороны.

Так ли, сяк ли, через некоторое время Пичхадзе снова выступил связным:

– Иона, я с тобой должен поговорить по поручению Ханы Гедальевны.

Иона с улыбочкой:

– Ну, что еще отрезать надо?

– Брось ерунду городить. Она просит с Софочкой не встречаться, если Софочка пойдет с тобой на сближение. Она девочка своенравная, может и сама инициативу проявить. Как, еще не было ничего такого?

– Нет. Ничего не было. С того самого дня и не виделись, – Иона почему-то не признался в нечаянном свидании.

Как-то под вечер в воскресенье на Якиманке Иона встретил Конникова. Не виделись несколько лет. Иона давно забросил старую обиду. Кинулся к Василию Степановичу:

– Это ж сколько лет, сколько зим!

Конников вроде не обрадовался:

– Ёнька! Чего орешь? Здоровый? А я думал, ты загнулся.

– Что вы, Василий Степанович! Я теперь хорошо живу. Работаю в “Национале” гардеробщиком-швейцаром.

– Тоже мне, гордость. А я вот прогуляться вышел. Давай до “Ударника”, там в скверике посидим.

Шли молча и сидели молча. Смотрели на людей – лето, хорошая погода.

Первый заговорил Конников:

– Мясная-Бульварная теперь Талалихина. Не знал?

– Не знал. Я газет не читаю, радио не слушаю. Хорошо, что в честь героя назвали.

– Хорошо. Вот так, Ёнька, один таран – и вечная слава. А я с комбината уволился. Прижало, двинуться не давали, я и ушел. Теперь на новой работе. В такси. Денег хватает. Людей вижу. А то раньше мясо да мясо. Аж в глазах кровило.

– Да, это хорошо. Я тоже по преимуществу с людьми. Я бы в такси с удовольствием пошел, но меня не возьмут – тяжелая инвалидность. Мне рекомендована легкая работа, – вздохнул Иона, не зная, как еще поддержать беседу.

– А я женился, – Конников как-то криво подмигнул. – На своей соседке. Ангелина – женщина хорошая. Я подумал, подумал, чего искать, квартира теперь вся наша. И обед тебе, и стирка, и уборка. Только она на рояль ругается – ей места мало для воздуха. А куда его? Жалко.

Василий Степанович поднялся и подал руку Ионе:

– Ну, пока. Я недалеко свиданьице назначил. Тайное. А ты тут посиди. Заходи как-нибудь, чайку попьем.

– Обязательно, – от всего сердца пообещал Иона.

С того самого вечера Ионе на голову стал давить рояль. Иона захотел его себе.

Куда ставить, зачем, не думал. Отправился к Конникову. Его дома не оказалось – Ангелина Ивановна встретила приветливо, напоила чаем.

Иона ей сразу выложил свою мечту:

– Продайте мне рояль. Он вам ни к чему, только мешает. А мне для дела.

Ангелина быстро согласилась, но велела прийти через два дня – узнает, какую цену можно взять и заодно тактично поставит в известность Конникова, чтобы без дополнительной обиды с его стороны.

Ну, в общем, выторговал Иона рояль. Приволокли его, поставили кое-как. Сошлась любоваться вся квартира. Смотрели из коридора, а в комнату никто и не втиснулся – рояль все место занял на себя. Иона придвинул кровать вплотную к шкафу – как раз чтобы пробраться мимо рояля, ни уже, ни шире. А обеденный круглый столик заранее поставил в комнату к Айрапетову – чтобы потом разместить.

Айрапетов поцокал языком:

– Ай какая красота! Молодец, Ёня. А стол куда?

Иона обвел взглядом комнату – некуда.

– Может, кто возьмет, я подарю. Даром подарю. Хороший стол.

Согласилась одна соседка, только чтобы выручить.

Ну да. А жить надо.

Иона застелил рояль простыней, боялся на него дохнуть.

Первое время ел и чай пил на кухне – в комнату еду не носил. Не на коленях же ложкой махать и кипяток лить. А потом потихоньку приспособился принимать пищу на рояле. Положил толстую разделочную доску, а за ее границы ни-ни. Аккуратно.

Айрапетов как-то по-свойски спросил:

– Зачем тебе инструмент? Весь двор обсуждает.

Иона отмахнулся.

На самом деле внутри себя он знал, что приобрел рояль лично для Софочки. Вот она еще раз придет в “Националь” пирожные съесть, а он ей скажет, что у него для нее сюрприз. Она к нему тогда обязательно придет, он ей рояль и обнаружит со словами: “Это вам”.

Что будет потом, Иона не размышлял, потому что об этом вообще не размышлял.

Свою придумку насчет разведки он давно забросил. Но иногда сильно хотелось себе или кому там вслух доложить накопившееся. Но боялся, потому что был такой случай. Тетка через стенку постучала с вечера, а наутро со смехом сделала замечание:

– Ты богомольный, что ли, Иона? Так ты тише молись, а то бубнишь, как в трубу. Спать не даешь.

С того раза он свои отчеты и прекратил.

Софочка нескоро, но пришла. Оглянулась при входе, вроде с опаской кого-то высматривала, а потом вплотную прислонилась к барьерчику и вытянулась в струнку навстречу Ионе:

– А вы сегодня работаете? Очень приятно. Меня мама просила Григорию Михайловичу передать кое-что важное. Он тут?

– Нет, он сегодня выходной. Софочка, мне оставьте, я передам. – Иона хоть ждал, а растерялся. – А мне что вы скажете, Софочка? Как поживаете?

Софа только сказала:

– Спасибо, – и повернулась, чтобы уйти.

Но Иона почувствовал, что если уйдет – так навсегда.

– Софа, давайте с вами встретимся и погуляем. Когда вы скажете, тогда и встретимся. Хотите, я сейчас отпрошусь, и мы пойдем куда-нибудь побродим на воздухе? Солнышко какое!

Софа согласилась, лишь выразила опасение, чтобы у Ионы по работе не было неприятностей.

На улице постояли и решили, что надо идти в Александровский сад.

Прошли немного по направлению, Софочка хоть и выказывала радость, но старалась идти так, чтобы хромота не выходила на первый план. Но Иона учел это сердцем и предложил:

– А давайте вместо того, чтобы бесцельно шататься по улицам, поедем ко мне домой. Зайдем на минутку. Я для вас подготовил сюрприз.

– Как это? Может, мы бы и не встретились вообще. Вы что же, знали, что ли?

– Точно. Я, Софочка, все наперед всегда знаю. – Иона, конечно, пошутил, но Софочка поверила всерьез.

– Я про вас так сразу и подумала. А раз вы все знаете, я вам скажу – ничего мне мама Григорию Михайловичу передавать не поручала. Я к вам зашла. Просто по-товарищески.