Мой космос - Ксения Бунеева

   - Утром...Пьяная, наверное, вот и хочешь проспаться. И как тебе не стыдно только!

   Привыкшая выслушивать еще и не такое, я скрипела зубами и молчала. А что мне оставалось? Уйди я в комнату, этот борец за нравственность всех на уши поднимет. Лучше пусть выскажется, а я потом спокойно усну.

   - Нет, ну ты даже не раскаиваешься! Я всегда знал, что в тебе живут пороки. Но чтобы такие. Маргарита, о чем ты только думаешь? Ты же будущая жена и мать, ты же...

   Семена окончательно понесло и останавливаться он, похоже, не собирался. Голос отчима становился все громче и громче.

   - А вы-то сами чего не спите

   Семен опешил. Он хлопнул глазами в недоумении. Пепел с его сигареты полетел вниз на темный пол.

   - Я, в отличие от тебя, занимаюсь делом, - гордо взирая на меня, изрек отчим, - У меня завтра лекция. А ты, вместо того, чтобы работать и помогать нам с матерью, занимаешься неизвестно чем.

   Я молча открыла сумку и вытащила из бокового карманчика свою сегодняшнюю зарплату. Купюры, согнутые пополам, положила на тумбочку.

   - Что это значит? - спросил Семен.

   - Это помощь, - кратко ответила я и ушла в свою комнату.

Глава вторая

   - Маргарита!

   Одеяло слетело с меня и упало куда-то в пустоту.

   - Вставай немедленно!

   Не понимая, что происходит, я оторвала голову от подушки и прикрыла глаза рукой. Все пять ламп люстры были зажжены - невиданное расточительство в нашей квартире.

   - Что случилось? - пробормотала я.

   Мысли лихорадочно бились в сознании, стараясь сесть каждая на свое место. Слабость сковывала непослушное тело. В ушах звенело, а перед глазами летали серые мушки. Сон неодолимо наваливался на мой уставший организм и не желал покидать его.

   - Что случилось? Она еще спрашивает! Да как тебе не совестно? - кричала мама.

   Я, мало что соображая спросонья, потянулась за одеялом. Мелкие мурашки побежали по коже, прикрытой одной лишь тоненькой рубашкой.

   - Мам, не кричи, - проговорила я.

   Мои глаза уже привыкли к свету и я могла разглядеть ее. Всклокоченная, в криво застегнутом халате, с красными от слез глазами, мама стояла посреди комнаты и зло смотрела на меня.

   - Не кричи! А как мне не кричать, если родная дочь такое творит?

   Я мельком посмотрела на часы - без двадцати шесть. Как же рано!

   - Ты скажи мне! Нет, ты скажи, где ты шлялась всю ночь?

   - Мам, ты чего? Какая ночь? Я в начале первого пришла. Меня Семен видел. У него спроси, если мне не веришь!

   - Семен! - ее голос сорвался на визг и она заплакала. - Он все видел! И слышал все, что ты сказала ему.

   За стенкой слышались торопливые шаги, скрип шкафа и постоянный шелест. За другой стеной кряхтела бабушка, собираясь на работу.

   - Мам, не кричи, - я пыталась быть спокойной и не сорваться. Не сложно догадаться, что произошло, пока я спала.

   - А ты еще мать поучи! Буду говорить так, как считаю нужным!

   Дашка на соседней кровати вжалась в стену и нервно сжимала уголок одеяла в руках. В ее глазах виделся непритворный испуг. Наверное, она за свои девять лет впервые видит нашу кроткую маму такой.

   - Давай в коридоре поговорим, - предложила я, надевая халат.

   - Нет! Мы будем говорить здесь! - кричала мама.

   В дверях появилась бабушка в дворницкой форме.

   - Лида, доченька, успокойся. Рита ни в чем не виновата.

   - Не виновата? Да из-за нее от меня муж уходит!

   Я не сдержалась от вздоха облегчения. Неужели этот слабохарактерный слизняк решился хотя бы на один мужской поступок? Или у него взыграла гордость после моей вчерашней помощи. Во всяком случае, судя по шебуршению за стеной, он впрямь решился уйти.

   - Да как же это? - всплеснула руками бабушка. - Рита?

   - Я не виновата.

   - Не виновата она! А кто ему деньги вчера бросил, как собаке? Кто его оскорблял вчера? Не ты?

   - Мам, не кричи.

   - Хватит! Не закрывай мне рот.

   - Мам...

   - Замолчи! Как у тебя совести хватает еще рот открывать?

   - А как у тебя совести хватает? - не выдержала я. - На меня плевать, так хоть Дашку пожалей!

   Меня начинало трясти. По телу пробежала болезненная дрожь. В висках стучало. Я ощущала тяжелое теснение в груди, будто бы распирает изнутри. Гнев копился во мне слишком долго и он просто не может остаться внутри. Слишком долго я молчала и терпела. Любому терпению приходит конец.

   - Из-за Семена своего готова нас со свету сжить, да? - кричала я. - Да он и гроша ломаного не стоит. Жрет за наш счет, еще и попрекает постоянно! В своем доме места нет из-за него. А ты и забыла совсем, что у тебя дети есть! Все скачешь вокруг него на цыпочках. Семочка то, Семочка это. А ему плевать на тебя! И жениться он на тебе не будет! Только деньги тянуть и над нами издеваться!

   Меня окончательно сорвало. Я кричала во весь голос. Горло сдавило будто тисками, по лицу капали слезы. Я ощущала злость...и одновременно облегчение. Мне становилось легче от того, что я говорю все это вслух, что я кричу в полный голос и больше не сдерживаюсь.

   Дашка ревела под одеялом. Бабушка крестилась и призывала нас к благоразумию. Мама возражала мне, выкрикивала обидные слова в ответ. Но я не останавливалась.

   - Думаешь, ты нужна ему? Да ему жилье и холодильник нужны? Он использует тебя, мама! Использует!

   - А ты меня не используешь? Ты вообще никого не слушаешь! Все делаешь наперекор, с каждым словом споришь.

   - Наперекор кому? Тебе или твоему Семену драгоценному?

   - Рита, Лида! Прекратите, вы же родные люди! Господи, да вразуми ты их! - причитала бабушка. - Да что вы из-за мужика сцепились? Не стоит он вас!

   - Не стою, значит? - прозвучал голос Семена.

   Мы вдруг затихли и посмотрели на него.

   Отчим стоял в дверях с плохо закрытым чемоданом, из которого выглядывали лямки подтяжек и галстук. Очки Семена съехали в сторону, а ворот рубашки перекошен. Остатки шевелюры беспорядочно топорщились над лысиной.

   - По - вашему, Анна Васильевна, я настолько ничтожен, что не стою?

   - Семочка, да стоишь, конечно. Просто заругались они и...Ой, да что я старая говорю! Стоишь, конечно.

   Мама всплеснула руками.

   - Сема, ты собрался? Куда? Куда ты пойдешь? - вкрадчивым тихим голосом проговорила она.

   - Вернусь домой, - гордо ответил он.

   - Куда, Семочка? В коммуналку свою? Зачем? Та же неудобно совсем.

   Мама подошла к нему и нежно взяла за руку, пытаясь отнять чемодан.

   - Не надо, Лида! Я уже решил и я уйду.

   Он дернулся, вскинул голову и поправил очки.

   - А вы оставайтесь здесь, живите. Вы одна семья и я лишний. Правильно говорят, в чужой монастырь нельзя со своим уставом.

   - Сема...

   - Я надеюсь, Лида, что твои дети повзрослеют и изменятся. Надеюсь, что и Маргарита исправится и поймет свои ошибки.

   - Сема, стой!

   - До свидания, Анна Васильевна.

   - Сема, нет! Я тебя не пущу! - закричала мама, загораживая ему дорогу собой. - Не уходи никуда!

   - Лида, я не могу здесь оставаться.

   - Как не можешь? Это твой дом и ты никуда из него не уйдешь.

   - Где у нас валерьянка? - пробормотала бабушка и ушла на кухню.

   Я запахнула халат и вышла из комнаты.

   - А че, мам? Пусть идет. Вы уйти собрались, дядя Сема? Давайте, скатертью дорожка. У вас там свой устав будет, вот по нему и живите. Давайте, дверь открыта.

   Меня все еще трясло от гнева и напряжения. Нервы были натянуты струнными и тихонько звенели где-то внутри.

   - Нет! Не слушай ее, Сема! - мама схватила своего любезного за плечи и крепко сжала. - Она всегда непокорная была. Не слушай!

   Бабушка вернулась с кухни со стаканом и залпом осушила его содержимое. Даже Дашка боязливо выглядывала из-за дверного косяка.

   Семен с презрением смотрел на меня.

   - Я не верю, Лида, - медленно проговорил он, - что ты могла вырастить такую дочь. Столько цинизма и жестокости, столько лжи, сколько в ней яда.

   - Так вы, давайте, идите от яда подальше, а то вдруг отравитесь ненароком, - я указала ему на дверь и ударила в ладоши. - И будет вам мир, покой и никакой лжи.

   - Рита, замолчи! - кричала мама.

   - Риточка, детка! - взмолилась бабушка. - Ну что ж случилось у вас такого? Сема, ну зачем ты уходишь?

   Спектакль слишком затягивался. Я начинала ощущать усталость. Злость отступала и на ее место постепенно приходила опустошенность и понимая полной бессмыслицы всего произошедшего. Впрочем, яблоко раздора прокатилось между мной и мамой еще пять лет назад и по сей день невозмутимо находилось в нашей квартире. Удивительно, что этот скандал случился так поздно.