Газета Завтра 37 (1189 2016) - Газета Завтра Газета

Особенно если какие-то действия в аналогичном направлении следом за Приднестровьем предпримут и другие непризнанные государства постсоветского пространства — имеются в виду Абхазия и Южная Осетия. В таком случае Грузия, надо полагать, получит "неубиваемый" довод в пользу размещения на своей территории американской военной базы — не зря же сюда и в Сербию (вернее, в Косово) недавно срочно приезжал вице-президент США Джозеф Байден, после чего Еврокомиссия срочно предоставила жителям Грузии и Косово право безвизового въезда в ЕС: видимо, такой может оказаться цена переключения после блокады базы Инджирлик "афганского" наркотрафика в Европу с Турции на Грузию.

Непростой, но интересный "пазл" складывается по южному периметру наших границ, не правда ли? Да еще всё это произошло практически одновременно со сменой власти в Узбекистане, последствия которой тоже могут оказаться неожиданными… Поневоле начнёшь задумываться над вечной темой: "Если звёзды зажигают — значит, это кому-нибудь нужно?"

Культурная мощь Русского мира

Культурная мощь Русского мира

Виталий Аверьянов , Алексей Беляев-Гинтовт , Владимир Бортко , Сергей Черняховский

Политика Культура

"круглый стол" Изборского клуба

Сергей ЧЕРНЯХОВСКИЙ, профессор, доктор политических наук.

На мой взгляд, ментальность, родившая оте­чественную культуру как уникальное явление, сформирована тремя основными алгоритмами: это эгалитаризм, мессианство и радикализм. Причём радикализм выражается как в последовательности радикальных действий и целей, так и в нетерпимости к любым проявлениям зла.

При работе над концепцией государственной культурной политики нам удалось несколько сдвинуть официальные основы в более правильном направлении. И мы там определяли понятие культурного суверенитета, которое, кстати, вошло в подписанную 31 декабря прошлого года президентом новую редакцию концепции "Стратегии национальной безопасности", где целый раздел посвящён культуре. Там говорится о защите культурного суверенитета от угроз со стороны внешней информационной агрессии и энтропии массового потребительского общества. Понятие "культурный суверенитет" подразумевает право каждого народа и страны руководствоваться образцами, ценностями и нормами поведения, выработанными в ходе их истории. У страны и народа есть право противодействовать распространению информационной продукции, угрожающей историко-культурной самоидентификации и разрушению значимых для народа образцов поведения, ценностей, этических, эстетических и бытовых норм.

Основная уникальность и значимость русской культуры заключается в том, что это открытая интегративная система: всё время насыщая себя и принимая иные культурные образцы, русская культура преобразовывала их, предоставляя более высокие достижения. Когда дан старт европейского театра и привычного русского театра? В XVIII веке начинает развиваться почти с нулевой отметки, но через сто лет — это лучший театр в мире! Когда появились первые романы в Западной Европе? Это XIV-XVII века. В России принято считать первым романом "Евгений Онегин", но к концу XIX века у нас — лучшие романы в мире, как и балет, и живопись. В мире почти не сохранилось школы классической живописи, и изучать её едут сюда. На фоне неспособности Европы сопротивляться массовой культуре потребления наша страна сумела вместить в себя лучшие чужие образцы как мировую сокровищницу и одновременно капитал, способный к воспроизводству. Русская культура могла брать чужие сюжеты, чужие образы и создавать из них то, что отличало её в системе национальных ценностей и художественных приоритетов, и что было, по сути дела, принято другими народами — то есть она дарила это другим народам. Наша отечественная культура — это последнее, что осталось от культуры классики и модерна Западного мира

Мы шли в гору, и это было одно направление, одно знамя — сейчас мы покатились с горы. И в этом отношении лидером будет не тот, кто побежит быстрее всех с горы вниз, а тот, кто сможет поднять знамя сопротивления этому откату, сможет сохранить. В этом отношении прогрессом становится консерватизм.

Виталий АВЕРЬЯНОВ, заместитель председателя Изборского клуба, доктор философских наук.

Когда вы говорите про возможность обращения широкой аудитории к высшим культурным образцам, сразу возникает вопрос: как можно обеспечить донесение высоких культурных образцов и их усвоение на массовом уровне. Я склонен думать, что всё качественное, всё глубокое воспитывается в человеке только под большим давлением. Оно не будет усваиваться само по себе.

Есть определённое недоумение, связанное с тем, что расслоение культуры зашло уже очень далеко. Что я имею в виду? В России с некоторым запозданием — и в этом наше историческое преимущество — наблюдается расслоение культуры, которое можно описать по трём линиям. Во-первых, это расслоение между культурными кодами поколений. Ещё есть вещи, объединяющие разные поколения, но языки культурного потребления уже в значительной степени разные. Во-вторых, это расслоение между классикой, фольклором, церковной, бытовой, экспериментальной ветвями культуры и т.д. Идёт разделение на мелкие субкультуры, возникает изоляционизм этих "мирков". Третий момент — это расслоение между так называемой элитарной, эксклюзивной культурой и тем, что называется многотиражной, массовой культурой. Формируются касты культурного потребления. Но элитарность сегодняшняя — ложная, потому что язык этой культуры не обеспечивает глубину понимания реальности — это, скорее, определённое зазеркалье символических решений и художественного языка.

Сегодня упаднические образцы массовой культуры вытесняют высокие. Потому что сам процесс культурного выбора уже в значительной степени спонтанный. Но что в этой ситуации в принципе можно сделать? На мой взгляд, едва ли не единственный ответ: для остановки регресса и утверждения высоких культурных образцов необходим общественный класс — носитель высокой культуры. На сегодня такой класс в России есть — эта наша "постсоветская" интеллигенция, хотя на первый взгляд она разделяется на внутренние партии. Но как показывает опыт общения Изборского клуба в регионах, с местными интеллектуалами, в большинстве своём наша интеллигенция настроена на то, чтобы воспроизводить и транслировать культурную "контрреформацию". Проблема в том, что данный класс у нас никак в этом отношении не объединён.

Что необходимо сделать, чтобы вдохновить и сплотить этот класс? Этого можно достичь через преодоление текущего распада культуры и идею нового Большого стиля. Большой стиль может быть реализован не на теоретическом уровне, а только на уровне конкретных символов, художественных и культурных решений — это конкретные фильмы, полотна, акции, выдающиеся произведения. Естественно, оружием нового класса высокой культуры будет и старая культура, и старые образцы, которые мы при всём нашем желании не сможем превзойти, и не надо их превосходить, они всегда стоят выше нас. Мы стоим на плечах великанов. Но мы тогда уже, в новом культурном контексте, сможем органично включать в него и высшие образцы прошлого.

В значительной степени тема Русского мира в последние десять лет, когда она активно муссируется, построена на идее экспансии русского языка, проведения мероприятий лингвистов, филологов, тотальный диктант, ставка на русскоязычную диаспору и так далее. Первоначально концепция Русского мира родилась в конце 80-х — в 90-х годах у тех авторов, которые действовали на волне распада, разрушения всей национальной системы нашей жизни и предложили удовольствоваться определённым паллиативом, смириться с тем, что нет больше мощной русской цивилизации, но зато — странный обмен! — есть большая русскоязычная диаспора за рубежами территориально сжавшейся страны.

Давайте сравним ситуацию, которая была в конце 80-х годов, с нынешней. Мы увидим, что русский язык при всей его огромной лингвистической мощи, при всём том, что он всё такой же великий и могучий, безусловно, утратил за эти 25 лет огромное пространство культурной и смысловой гегемонии. Почему он потерял его? Потому что в конце 80-х годов на русском языке можно было соприкоснуться практически со всей полнотой мирового культурно-научного тезауруса. Все последние изобретения, исследования — всё на русском языке можно было увидеть и почерпнуть. В этом смысле русский язык был передовым и адекватным инструментом овладения миром. Сегодня только английский претендует на такие возможности, и в какой-то второстепенной роли немецкий, французский подтягиваются к английскому. Русский язык очень сильно отстаёт — вместе с русскоязычной наукой, образованием, культурой в целом… Уже по этой одной причине русский язык не может считаться сегодня ключевым инструментом продвижения, в том числе и русской культуры. Ему нужно вместе с наукой, вместе с образованием, вместе с культурой и другими нашими сферами жизни возвращать этот потенциал, расти, подрастать до утраченного уровня, для того чтобы стать действительно конкурентным и чувствовать себя сильным.