Идеальный выбор - Стелла Даффи

За несколько месяцев до встречи с Джеймсом тоска, которую, как ей представлялось, она давно снесла в обменный пункт, снова настигла ее. Новый парень, новая работа, новый дом — все вроде бы шло замечательно, но синяя мерзость просочилась сквозь открытые поры и накрыла коварной волной лицо. Впрочем, на этот раз София знала, что делать. Или думала, что знает. Аккуратно, как когда-то резала плоть, она снова полоснула по живому — бросила парня, дом и временную работу одним быстрым, стерильным движением. Сбежала на другой конец Лондона, зарылась в крохотной однокомнатной квартирке. Вернулась в детскую спаленку и к бритве. Глубоко запрятала неизбывную надежду танцевать, кровь берегла только на крайний случай, тот худший случай, когда связь между телом и душой вконец ослабеет; резалась осторожно, сдержанно.

Помощь пришла нежданно — от симпатичной соседки снизу. Соседка наткнулась на Софию по дороге на работу — в георгианский особняк на противоположной стороне улицы, где у нее был кабинет с видом на зеленый парк и списком несчастных, посещавших ее ежедневно. Бет подобрала Софию. Сначала в качестве материала для исследовательского проекта, позже — пациентки. Застойные дни и прогрессивные недели, иногда таблетки, одна терапия, другая, но в основном разговоры. Потом игра и даже смех, а в итоге повторное обретение друзей и утерянных телефонных номеров. Старую боль проветрили, новые шрамы замазали кремом с витамином Е. Наступила ясность, проклюнулась надежда. Плотную синеву свернули и спрятали как не совсем бесполезную вещь: а вдруг когда-нибудь хозяйка пустит ее в ход, но передвигаться самостоятельно ей больше не позволят.

Стоило Софии выпасть из категории пациентов, как Бет взяла ее в подруги. София в свою очередь возвела Бет в чин лучшей подруги и обнаружила, что от страха никто не застрахован. Даже спасители. Особенно они. Две женщины разных лет хорошо потрудились над своей дружбой, радость не убывала, и спустя всего полгода они делились секретами поровну. За четыре года их дружба пережила взлеты и падения, клятвы верности и пьяное братание, безудержный смех Софии и еще более безудержные слезы Бет, и София уже не вспоминала, с чего все началось.

Пока красивый незнакомец не появился на изнанке ее век с немыслимыми вопросами и твердым обещанием чуда. София была ошарашена и растеряна. Это уже не синее одеяло депрессии, это куда безумнее; забрезживший диагноз — банальная магазинная агорафобия, развившаяся до зрелого сумасшествия, — вгонял в дрожь. Если, конечно, на нее и впрямь навалилась некая новая разновидность шизы, в чем София сомневалась. Она все-таки была не новичком в этом деле, и страх рехнуться не отбил у нее способности соображать. Но если она не чокнутая, значит, этот парень реален. И значит, все, что он ей наговорил, обязательно сбудется.

Ее затрясло еще сильнее.

Четыре

София прожила с Джеймсом четыре года, когда в ее танцевальной карьере случился взлет. С Джеймсом она познакомилась на третий год своего пребывания в Лондоне. Первый год она провела, увязывая цвета подземки со станциями назначения, изучая, чем Сити отличается от Вест-Энда, и сравнивая, какой берег реки ей больше по вкусу. На втором году она заполнила Лондон новыми друзьями, постепенно ставшими давними, и новейшими любовниками — краткосрочными. Потом возник Джеймс. Они нашли друг друга на вечеринке, где ни он ни она никого из гостей не знали, да и с хозяевами не особенно приятельствовали. Визит вежливости к друзьям друзей знакомых других знакомых, который просто нельзя было не нанести. Но оставаться долее чем на пристойные девяносто пять минут тоже нужды не было. Времени как раз хватило на то, чтобы пропустить пинту-две вина, обсудить последний провал в «Метрополитен» и свежее футбольное фиаско англичан. Гости в битком набитой квартире собрались вполне нормальные, но не столь интересные, чтобы жертвовать вечерним американским сериалом, а кроме того, между Софией и Джеймсом возникло подобие влечения с перспективой секса — если, конечно, они двинутся к метро одновременно, сядут на одну и ту же линию, выйдут на одной и той же станции. По счастливому стечению обстоятельств София в ту пору снимала чердак в Финсбери-парк, а Джеймс сторожил чуть менее промозглую квартиру своего брата рядом с Семью Сестрами[3]. Субботним вечером они отправились в квартиру брата Джеймса, в воскресенье пополудни перетащили свои стертые до мозолей и оголодавшие тела в однокомнатное жилище Софии. В понедельник вечером, вернувшись со службы, где полный рабочий день убивали время — Джеймс в качестве бармена в частном клубе, София в качестве временной служащей в крохотной кинокомпании в Сохо, — они принялись подыскивать жилье на двоих.

Из незнакомых людей, минуя промежуточные стадии, они мгновенно превратились в полноценных любовников, чем и вызвали раздражение преданных друзей Джеймса и добрых приятельниц Софии. У Джеймса ни одна связь не длилась более трех месяцев, а тут собрался жить с женщиной, с которой только что познакомился! София всегда сбегала прежде, чем успевала наладить отношения, он скоро поймет, что с головой у нее далеко не настолько в порядке, как кажется на первый взгляд. Девятнадцать человек, не сговариваясь, клятвенно уверяли, что союз, заключенный столь поспешно и основанный исключительно на похоти, того и гляди развалится. Ставки делались двадцать к одному на то, что эта пара не протянет и полугода. Брат Джеймса проиграл сорок пять фунтов — Софии.

Отношения новоиспеченных голубков — бескомпромиссные и предельно сексуальные — оставались под высоким напряжением три упоительных года. Пока однажды вечером в разгар очередной ссоры, вызванной очередной воображаемой обидой, София, уже занеся кулак, чтобы еще разок треснуть Джеймса, вдруг не увидела себя — в большом зеркале, висевшем в прихожей и купленном за полцены в комиссионке брата Джеймса, — и не расхохоталась.

— Чего смеешься, идиотка? — Джеймсу было не до веселья.

— Да так.

Джеймс еще сильнее насупился. София покачала головой, уронила руку со сжатым кулаком:

— Смешно. Мы. Мы с тобой смешны.

Джеймс молча и растерянно глядел на нее.

— Просто обхохочешься, — продолжала София, — какие мы придурки. И это здорово. И очень-очень глупо. — Она перевела дыхание. — Надо кончать с этим. Сегодня же. Сейчас же.

Через семь часов, три раза трахнувшись и пролив литры слез — слез Джеймса, — они пришли к согласию: расстаемся. Софии даже не пришлось объяснять, чего именно она испугалась. Джеймс стал слишком близким. Жить с ним чересчур хорошо, а значит, чересчур плохо. Наслаждение хорошими деньками не сможет компенсировать боль, которую принесут плохие дни, синева только того и ждет, чтобы наброситься, а София уже приучила себя обходиться без депрессий. На сей раз София не захотела убегать, она просто отставила Джеймса, но не далеко — ведь он был ее лучшим другом. В результате они остались с маленькой проблемой: общая постель, общий дом на двоих и два наотрез отказавшихся общаться тела. Разве что изредка, глубокой ночью, условно-рефлекторно, чисто случайно. Или напившись в дым. Или с отчаяния. Или похоть взыграет, или со скуки. Два месяца спустя, наутро после очередного непредвиденного секса, вопрос о переезде встал ребром. Но ни один не хотел уезжать далеко, обоим нравился район, и каждый настаивал, чтобы съехал другой. Затем сосед сверху объявил, что покупает дом в Эдинбурге и к концу месяца его уже здесь не будет.

Они поговорили с хозяином. Джеймс горячо доказывал, что, поскольку они с Софией зарекомендовали себя просто фантастическими жильцами, съем чуть более просторной квартиры этажом выше должен им обойтись в полцены. София зашла с другого бока: конечно, хозяин с легкостью сдаст жилье наверху, замечательная квартирка, это понятно. Но что, если ни София, ни Джеймс не поладят с новым жильцом? А ведь им вместе жить, и пользоваться общей входной дверью, и опекать пять полудохлых паучников в горшках и двадцать вполне здоровых пауков. Тогда им с Джеймсом придется съехать, и убытки хозяина составят много больше, чем ополовиненная плата за верхнюю квартиру. Вряд ли подобный аргумент произведет впечатление на банковского менеджера. Да и аргументом это выступление не назовешь. Поскольку энергия Софии и Джеймса в основном тратилась на то, чтобы хранить дружбу и поддерживать запрет на секс, им не хватило вдохновения уболтать хозяина. Их вялые, сумбурные усилия не достигли цели.

Джеймс, залпом опрокинув двойной эспрессо, попробовал поговорить иначе. Чуть менее деликатно. Он пригрозил нанести визит соответствующим властям. Во-первых, они с Софией пять раз самостоятельно чинили протечки, так и не дождавшись помощи от хозяина. Во-вторых, как бы это поделикатнее выразиться, хозяин привирал насчет муниципальных налогов — у него больше жильцов, больше помещений и больше доходов, чем он открыто признает. Умело развивая наступление (если уж начал шантажировать — чего стесняться), Джеймс пообещал заодно разгласить настоящую фамилию домовладельца, чтобы бывшая жена наконец смогла содрать с него алименты. Не очень красивая тактика, но последний пункт оказался чрезвычайно убедительным. Правда, Джеймс слишком поздно сообразил, что теперь ему придется умереть в этой квартире — рассчитывать на хвалебные рекомендации домовладельца при смене жилья отныне не стоит.