Двойная тайна от мужа сестры - Яна Невинная
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Очнулась, русалка? — раздается мужской баритон сверху.
Поворачиваю голову и вижу темноволосого кареглазого красавца с легкой улыбкой на лице. Осматриваюсь по сторонам, замечая, что лежу на палубе маленькой яхты, явно принадлежащей моему спасителю.
— Я Ева, не русалка, — поправляю машинально, на что он только склоняет голову набок и проходится взглядом по моему полуобнаженному телу.
Сглатываю и прикрываюсь ладонями, словно это может мне помочь. И почему мне кажется, что его глаза потемнели при взгляде на меня?
Глава 3
Завещание оглашает старый друг отца, по совместительству нотариус. Маленький и низенький, в круглых очках в роговой оправе, Феликс Эдуардович Рой поджидает нас в небольшом кабинете своей частной нотариальной конторы.
— Все в сборе? — спрашивает поверенный деда, поправляя дужку.
Отец в этот момент оглядывает сидящих, но при виде меня и детей слегка морщится, на что мое сердце пропускает болезненный удар. Наше семейство с трудом умещается за небольшим овальным столом из красного дерева. Как символично. Снова вместе. Видеть родственников после разлуки странно, все то ли стыдливо, то ли неприязненно прячут взгляд и делают вид, что занимаются посторонними вещами.
— Муж твой придет? — спрашивает отец у Миланы, которая отстраненно и надменно рассматривает под полоской пробивающегося сквозь портьеры света свой идеальный ярко-алый маникюр.
Та не смотрит на отца, только лениво пожимает плечами. Прикусываю губу, до меня доходит, что каждому неприятно находиться здесь и лицезреть друг друга. Впрочем, как обычно. Ощущение, будто я вернулась в подростковые годы, когда мы так же вынужденно сидели за общим обеденным столом, желая, чтобы поскорее закончилась трапеза.
— Ты посмотри на нее, — раздраженно обращается отец к нашей матери, но ожидаемого отклика не получает, та только вытягивает губы вперед и комкает сумку.
А затем его взгляд, проходясь по кабинету, снова натыкается на меня, только смотрит он на этот раз строго. Я сижу как на иголках, прижимая руку к груди, сердце колотится на разрыв. И тут, к моему облегчению, услужливая помощница Феликса Эдуардовича приносит всем минеральной воды, отвлекая меня от тяжелых воспоминаний детства, а отца — от разглядывания моего бледного лица.
— А вы… — демонстративно тянет отец, смотря на Олега, — как там вас…
Слышу, как начинает вскипать муж, всегда взрывающийся от такого пренебрежения. Отец не считает моим мужем человека, которого самолично не одобрил.
— Нас пригласили, — быстро отвечаю, стараясь перевести мысли отца в другое русло, — дед что-то завещал мне.
Гнетущая обстановка мотает нервы, так что я с удовольствием смачиваю пересохшее горло и невольно отмечаю, что качество минеральной воды в офисе нотариуса лучше, чем у меня дома. Боже, думаю о всякой ерунде, лишь бы не смотреть на остальных членов семьи. Скорее бы назад… Домой…
— Что? — фыркает отец на мой ответ, презрительно усмехается, глядя на меня. — Старые четки для блудной внучки?
От этого выпада и язвительности тона у меня в груди колет, и я дышу чаще, пытаясь справиться с волнением. Неприятно от равнодушия и неприязни семьи, но я игнорирую это, только хмуро поглядываю на мужа, мучающегося похмельем. Поделом ему.
Тот только жадно периодически пьет минералку, бросая взгляды на роскошную Милану. Скрежещу зубами, стискивая до боли кулаки. Он даже в такой важный момент умудряется позорить меня. Тут начинается какое-то движение со стороны молчавшего нотариуса, и я уже было радуюсь, что Давид не будет присутствовать на оглашении. Мало ли, где он: в командировке или на важном совещании.
— Ну, наконец-то, — выдыхает Милана, глядя мне за спину.
Судьба ко мне жестока. Только хочу выдохнуть, что одной проблемой меньше, но тут замираю от испуга, словно кролик перед удавом. Стоит мужчине зайти в кабинет, как я понимаю, что это не кто иной, как Давид Горский. Не молоденькая помощница нотариуса, не какой-то случайный посетитель, а именно мужчина из моего прошлого, которого так надеялась забыть.
— Дела, — раздается сзади жесткий мужественный голос, отдающий прохладцей.
Не вышло забыть. Сейчас понимаю, что все мои усилия были бесполезны. Его внезапное и опасное появление чувствую буквально кожей. По телу бегут мурашки, волоски на предплечьях топорщатся, внутри же я горю адским пламенем, желая оказаться где угодно, только не в одном помещении с человеком, который предал меня…
— Вся семья в сборе, — особенно выделяет отец, глядя на нас с Олегом, словно подчеркивает, что нас за ее членов не считает, — так что можем начинать, Феликс. Нечего тянуть, нужно будет еще документы на переоформление собирать.
Самоуверенность и нетерпеливость отца не удивляет, но я занята другими переживаниями, чтобы обращать на это внимание. Сердце выскакивает из груди. Ощущение, что я задыхаюсь, настолько тяжело дышать и делать новый глоток жизненно необходимого воздуха, но, как назло, он такой вязкий, словно из помещения выкачали весь кислород.
Но эта проблема только у меня, остальные сидят спокойно, всё так же делают вид, что мы никто друг другу, одна я не могу справиться с диким волнением. Кажется, время замерло, испытывая мою выдержку на прочность.
— Ева с мужем даже раньше тебя приехали, — указывает на нас рукой Милана, обращаясь к мужу, — из другой страны, между прочим. Задумайся над этим.
И в этот момент Давид, словно в замедленной съемке, поворачивает голову в мою сторону. Сердце готово выпрыгнуть из груди. Я усиленно делаю вид, что меня здесь нет, и отворачиваюсь в сторону нотариуса, но краем глаза вижу, что Горский какое-то время прожигает меня взглядом.
— Молодцы они, — почему-то усмехается Давид, а затем присаживается возле жены.
— Приветствую, — подается вперед Олег, — мы раньше не виделись? Что-то лицо мне ваше знакомым кажется…
С трудом сдерживаю стон, костеря мужа за его инициативу на чем свет стоит. Хотела же не привлекать внимания и после оглашения как можно быстрее свалить отсюда, подальше от гнилой семьи.
— Впервые вижу, — с ухмылкой в голосе отвечает Давид и утыкается в смартфон, что-то усиленно печатая на экране с серьезным видом.
Ну вот и поговорили. Глубоко дышу и сжимаю рукой до боли мягкую кожаную обивку стула, украдкой кидаю взгляды на Горского, надеясь, что выходит незаметно. И с досадой подмечаю, что возраст нисколько не испортил Давида. Он стал более мужественным. Не тот молодой мужчина, который когда-то соблазнил меня, а уже матерый волчара, познавший все прелести жизни. Холеный, уверенный в себе, довольный своей роскошной жизнью…
В то время как я… Стоп, Ева, прекращай заниматься самобичеванием! Но, как бы ни уговаривала себя, неуверенно касаюсь
