Вспышка молнии за горой (The Flash of Lightning Behind the Mountain) - Чарльз Буковски

Просто забыть

На время

Идиотское, чертово это занятье.

Я уже говорил -

Это случилось вчера.

Goading the Muse

Нестройная шеренга

Не знаю, откуда взялись они – может,

Из дома престарелых ветеранов.

Старые, часто – лысые, загорелые, мужественные -

И при этом словно бесполые.

Сидят они на ипподроме, залитом солнцем,

Ставки свои обсуждают,

Болтают, смеяются -

Но секс

Уже в их программу не входит.

Между забегами они порою

Говорят о спорте: что лучше всего?

Какая команда бейсбольная?

А хоккейная? Футбольная?

Баскетбольная? Спорят

О любителях и профессионалах,

И о том, кто лучший игрок

В каждой команде.

Частенько они злятся,

Орут друг на друга.

Их одежда – унылых цветов,

Коричневых или серых, ботинки – тяжелые,

У каждого на запястье – большие часы.

Другие мужчины – немногим их помоложе -

Еще должны

Бороться за выживание

В аду повседневности,

А они сидят себе, спорят,

Вправду ли пас по-прежнему

Лучший прием нападения

В профессиональном футболе.

Они делают ставки. Собираются

У окошка букмекера, злятся, в последний момент

Меняют решения, и кто-то один наконец

Ставит за всех.

Вечер за вечером

После скачек они уходят -

Нестройной шеренгой.

Иные слегка спотыкаются -

Словно их ноги

Не держат.

Измотанные, усталые,

Побежденные…

«Вот ведь местечко дерьмовое, черт его побери!

Увидишь меня здесь еще раз – можешь ремнем пороть,

Покуда не заору!»

«Как же, Марта. Поспорим – завтра припрешься?»

«Нет уж. На хрен!»

Назавтра после полудня все они – снова тут.

Сумели как-то разжиться малость деньгами.

Скинутся и монетой, и мозгами -

И все начнется сначала.

С внезапной серьезностью тщательно изучают

Программы скачек.

Делают ставки на первые два забега -

Дела не идут. Разговор переходит сердито

С лошадей на спорт.

Начинаются крики:

«ДА УЖ, КОНЕЧНО! Я СПОРЮ,

ТЫ И НЕ СЛЫХИВАЛ

ПРО БЫСТРОНОГОГО ХИРША!»

«ДА Я ЕГО ВИДЕЛ! ВИДЕЛ, КАК ОН ИГРАЕТ!»

«ТАК ВОТ? А Я ВИДАЛ САМОГО ДЖИМА ТОРПА!»

«ХА, ТЫ ТАК ЖЕ ВИДАЛ ДЖИМА ТОРПА,

КАК ТРАХАЛСЯ НЫНЧЕ НОЧЬЮ!»

«ЧТО-ТО Я ЗАМЕЧАЮ – ТЫ НЫНЧЕ С ТРУДОМ

СИДИШЬ!

МОЖЕТ, ТРАХАЛСЯ ТЫ?»

«ДА Я ЩАС ПОГАНУЮ ХАРЮ ТВОЮ РАЗОБЬЮ!»

Драки не получается – вот и славно.

Они ведь хорошие парни, они нужны нам -

как нужны вершины гор Сьерра-Мадре,

Там, вдалеке, задыхающиеся от смога,

Как нужно, чтоб Вилли Шумейкер обвел вокруг пальца

Хотя бы еще одного победителя, нужно, чтобы они

Помогли нам забыть обо всем, что когда-то

У нас не вышло, о ставках неверных – тем более.

Главное – это терпеть. Главное – это не помнить,

Что западное побережье США однажды – довольно скоро -

Рухнет в волны Тихого океана,

Что не было никакой нужды

Ни свой сад превращать в картинку,

Ни дочь посылать в Рэдклифф.

Я люблю наблюдать за этими стариками,

Они – как бродвейское шоу, просто их мюзикл

Зовется не «Парни и девчонки», а «Парни и парни».

Они – отличные парни, все и каждый в нестройной шеренге,

И красивейшие из женщин

Для них ничего не значат -

Ведь они на собственной шкуре постигли:

Женщины существуют лишь для других,

И нет смысла гадать,

Почему и как

Так случилось.

День за днем я смотрю лучший мюзикл в мире -

С лучшего места в зале.

Я – публика, автор и критик, а иногда -

Еще и один из актеров.

The Wavering Line

Дорога в ад

Эх, было б побольше магов, -

Они б помогли разобраться

Нам с этой странною жизнью!

Но их до смешного мало…

Худо, что чаще всего

Сила их колдовства

Держится очень недолго -

В основном, оттого,

Что они начинают считать

Волшебство

Частью собственной необыкновенности.

А ведь на деле оно -

Почти что случайная штука,

Как чертовски ценный,

Ничем не заслуженный дар.

И стоит магам

Начать

Пускать свою силу

На ветер,

Начать

Ее тратить

На что попало -

Она исчезает.

Таков

Извечный

ЗАКОН,

И он -

Один из непреложнейших,

Ненарушимых законов

Богов

И мира.

Нет зрелища

Печальней

И страшнее,

Чем человек,

Обладавший

Когда-то даром,

Что тщетно пытается

Творить

Волшебство

Для толпы.

А толпа-то – немилосердна.

Она

Только требует Милости!

The Road to Hell

Распятие

Теперь мы должны выбирать весьма аккуратно

Любовников, воду, продукты питания,

Даже не видный нам воздух.

Осторожное нынче время!

Наши политики перебирают варианты уничтожения

Кучи разбросанных по всему свету бомб -

Поздновато немножко, конечно, – ведь если один дурак

Неизвестно где

Надавит на кнопку…

Мы испуганно тянемся ближе друг к другу -

Ищем пути возвращенья

В безопасность материнской утробы.

Но верно, мы слишком уж много дел натворили. Психушки

Давно переполнены, и сумасшествие их

Выплеснулось на улицы наши.

Некогда лидеры наши говорили разумно -

Теперь говорят невнятно,

Прерываются, продолжают, ищут нелепо

Порочных, фальшивых, безумных лозунгов,

Чтоб их речи и вправду звучали.

Вот такую цену мы платим: назад

Уже не вернуться, дороги вперед нет, мы,

Беспомощные, гвоздями прибиты

К миру,

Который

Создали сами.

Crucifixion

Завсегдатай баров

Джейн, что мертва уже тридцать один год,

Сроду бы не поверила,

Что однажды

Я напишу сценарий

О наших совместных пьянках,

А по сценарию этому

Снимут фильм,

И красавица кинозвезда станет

Играть ее роль.

Я так и слышу Джейн: «Красавица кинозвезда?

Да ладно тебе, ради Бога!»

Джейн, это шоу-бизнес, так что спи, родная, спокойно.

Ведь сколько б они ни пытались -

НЕ СМОГУТ они найти женщины,

Точь-в-точь на тебя похожей.

Я вот

Так и не смог.

Barfly

ЧАСТЬ 2

Мертвые сожаленья -

Как звезды морские, выброшенные прибоем.

Мысли, приходящие во время поедания сандвича

Мы желаем от наших лидеров

Непременного тонкого обаянья, несомненной мудрости

доброй -

Но никак не безумья, по крайней мере -

Никак не безумья по полной.

Может, энергия просто исчезла из мира,

Может, отравлен не только воздух, отравлен и мозг наш,

Может, сам человеческий дух разбавлен до слабенького

раствора

Себя прежнего? Ведь нынче любой,

Кто явится более-менее в нужное время и в нужном месте,

Практически стопроцентно

Будет назван новым вождем-героем!

Все трудней и трудней – нет, блин, уже невозможно -

Любоваться и восхищаться теми, кого в наши дни

Считают великим.

Все они подозрительны.

Всем не хватает,

Похоже,

Благородства,

Оригинальности,

Честности,

Интеллекта,

А особо – того, что всего нужнее:

Обычного доброго сердца.

Просто кости и снова кости,

Белеющие не солнце.

Говорят, ничто не пропадает впустую?

Может, и так.

А может,

Пропало все.

Thoughts While Eating a Sandwich

Ничто не дается бесплатно

Я письмо получил.

Писала она вот что:

Не собираюсь банально

Вкладывать фото,

Но не беспокойтесь -

У меня

ШИКАРНОЕ ТЕЛО,

Да и мордочка -

Очень даже.

По-любому, ваши книги

Приводят меня в восхищенье – правда,

Я стала читать их

Совсем недавно.

Понимаете,

Мне – всего восемнадцать, но я

Хотела бы стать

Вашим секретарем.

Типа вести хозяйство

И отвечать на звонки -

В таком вот разрезе.

С меня хватило б

Еды и крыши над головой -

Платить не надо,

И секса бы

Я не просила -

Ну, только если вы

Захотите сами…

Можете быть уверены -

Я немедленно

Выбросил

Это письмо

В мусорную корзину.

Nothing’s Free

Что злит их больше всего

Сандра звонила

Едва не каждую ночь.

«Что делаешь?»

«Ничего».

«В смысле, ты там

Пока что ОДИН?»

«Да».

«И что так?»

«Кому это надо!»

(Вешаю трубку.)

Неужто же им не понять,

Никак не понять,

Что иногда одиночество -

Прекрасней всего

На земле?

(Проходит несколько дней.

Ночью снова звонит телефон.)

«Ну, что – у тебя кто-то ЕСТЬ?»

«Нет».

«А почему не спросишь,

Есть ли кто-нибудь у меня?»

«Есть ли кто-нибудь у тебя?»

«В данный момент – нет, но сегодня

Я с Тимом встречалась».

«Тим – парень отличный. Привет

Ему от меня передай».

(Вешаю трубку.)

Я считал свои ночи

Весьма приятными,

Дни, кстати,

Тоже.

Я на машинке печатал и ржал

В голос,

И вновь заправлял бумагу,

И снова печатал.