Свет луны - Барбара Картленд

— Неужели мы действительно поедем на Дерби?

— Собственно, маркиз устраивает прием по случаю этих скачек. Сит находится в десяти милях от Лондона и всего в пяти — от Эпсом-Даунс.

— Я всегда хотела побывать на Дерби, — сказала Неома, — так ты говоришь, что маркиз рассчитывает выиграть на скачках?

— Его лошадь по кличке Алмаз является фаворитом. Как известно, маркизу всегда во всем везет, поэтому и на сей раз он наверняка выиграет.

— Мне не нравится, что в твоем голосе звучат нотки зависти, — заметила Неома, — ты не забыл, что мы с тобой решили никогда никому не завидовать? Это страшное чувство, словно яд, отравляет душу человека.

Перегрин обнял Неому:

— Неома, ты сама добродетель. И всех хочешь видеть идеальными. Что же касается меня, я всегда буду завидовать моим сверстникам, у которых много денег и которые швыряют их направо и налево.

— Понимаю, как тебе трудно видеть подобное, — отозвалась Неома. — Но ведь у тебя есть здоровье и сила, ты очень умен, правда, иногда ты поступаешь необдуманно.

Перегрин засмеялся и ближе придвинул ее к себе.

— Ты обладаешь прекрасной способностью убедить, что не все так уж плохо, — сказал он, — однако на этот раз мы попали в чертовски неприятную ситуацию.

— Я понимаю, дорогой, — согласилась Неома. — Но мы попытаемся найти выход из положения, хотя мне очень не хочется участвовать в том, что вы задумали с Чарльзом.

Сделав паузу, она тихо добавила:

— Я буду молиться… отчаянно молиться, Перегрин, чтобы вам не пришлось участвовать в краже… может быть, наша мама… поможет нам найти решение.

Воцарившееся молчание нарушил Перегрин:

— Таких, как ты, Неома, просто нет на свете. Ты должна знать, что я благодарен тебе за все, что ты делаешь для меня.

— Я знаю, дорогой, и не стоит отчаиваться, — сказала девушка, — однако все равно на душе неспокойно, я боюсь того, что мы должны совершить.

Она очень, очень боялась, но, как сказал Перегрин, разве был другой путь?

Она должна помочь ему.

Глава 2

— Ну как я выгляжу? — спросила Неома, когда Перегрин вошел к ней в комнату, чтобы сообщить, что экипаж, нанятый для поездки в Сит, уже ждет их.

— Прекрасно, — ответил он, казалось, даже не взглянув на нее.

Неома уже привыкла к тому, что Перегрин не очень баловал ее своим вниманием. Для него всегда было важно, как выглядел он сам. Она надеялась все же, что сегодня он уделит ей больше внимания. Ей не терпелось узнать, выглядит ли она так, как должна. В поисках дешевых лент Неома обежала поблизости все магазины, потому что ленты на Бонд-стрит стоили очень дорого. Ей удалось купить две ленты. Одна, серебристая, предназначалась для вечернего туалета, другая, бледно-розовая, могла придать ее простому белому платью некоторую элегантность.

«Было бы намного легче, — отчаянно думала Неома, — если бы мода была сейчас такой же, как в начале века». Она читала в женском журнале «Для леди», что тогда носили платья из простого белого муслина.

Неома была довольно опытной швеей. Она начала сама шить себе платья, когда состояние отца стало уменьшаться.

— Никто не шьет так хорошо, как ты, дорогая, — не раз говорила ей мать.

Денег становилось все меньше и меньше, их едва хватало на еду. Неома была рада, что может переделывать платья своей матери и Перешивать все, что находила в доме. Во время войны в магазинах появилось много дешевых тканей, и леди Лайонел закупила много красивого муслина, подходящего даже для вечерних платьев.

Неоме нравилось одеваться нарядно и выглядеть модной, особенно когда дома был Перегрин. Она сшила себе два красивых платья для тех случаев, когда они с Перегрином обедали вместе. Сейчас Неома надела одно из этих платьев. Она надеялась, хотя и сомневалась немного, что эти платья не покажутся в Сите немодными.

Неоме было трудно с особой точностью воспроизвести модели из женского журнала, в котором были представлены самые изысканные туалеты из Парижа. Но, обладая прекрасным воображением, она смогла взять все самое лучшее, что видела в представленных моделях, и применить при шитье.

Результат превзошел все ожидания: платья получились очень красивыми. Поэтому с вечерним туалетом было все ясно. А вот в чем поехать в Сит, она пока не знала, но хорошо помнила слова отца, что первое впечатление о человеке — всегда очень важно. Конечно, отец не имел в виду, во что одет человек. Однако Неома не могла допустить, чтобы друзья Перегрина, увидев ее в немодном платье, стали бы смеяться над тем, что он привез с собой неприметную провинциалку, у которой совершенно нет лондонского лоска. Она отделала свое повседневное платье розовыми лентами и надела капор, который, правда, был не совсем моден, но являлся лучшим головным убором, которым она располагала.

Неома долго смотрела в зеркало, разглядывая себя. Она была скромна и не понимала, как она прекрасна. У отца Неомы были темные волосы, у матери — светлые. Неому природа наделила густыми русыми волосами. Неома же решила, что ее волосы довольно неопределенного цвета. Но в действительности ее волосы были золотистыми, а когда на локоны девушки попадали солнечные лучи, в них появлялся красновато-коричневый оттенок.

Однако особенно впечатляли большие глаза Неомы, выражавшие неподдельную чистоту и благородство. Неома не знала, что однажды ее отец сказал матери:

«Одно можно точно сказать о нашей дочери — она никогда не станет лгать. Если она сделает что-то чуждое ей по духу, то любой сразу же догадается об этом, посмотрев в ее глаза».

Мать Неомы засмеялась:

«Это правда. Я лишь надеюсь на то, что она встретит такого мужчину, который по достоинству оценит в ней это столь редкое для женщины качество».

«Она мила и хороша по-своему, а ты — по-своему, моя дорогая!»— ответил тогда полковник Стандиш.

Когда родители Неомы и Перегрина счастливо улыбались друг другу, они забывали даже о дочери.

Неома была симпатичным ребенком, а затем, хотя ее брат и не замечал этого, стала настоящей красавицей, что во многом отличало ее от сверстниц. У Неомы было овальное лицо с тонкими классическими чертами, но из-за того, что она была кроткой и несамонадеянной, всегда оставалась в тени, в то время как другие девицы, возомнившие себя красавицами, старались изо всех сил привлечь к себе внимание.

Сейчас она выглядела просто великолепно. От волнения на щеках девушки появился легкий румянец, отчего Неома стала еще милее, даже губы, ярко накрашенные по настоянию Перегрина, не делали внешность Неомы вульгарной.

Неудивительно, что сэр Чарльз Уоддездон, который зашел за ними, чтобы поинтересоваться, почему они так долго не выходят, воскликнул:

— Боже милостивый, Неома! Ты такая красивая, такая красивая, я едва узнал тебя!

— Спасибо, Чарльз, — ответила Неома, и от улыбки у нее на щеках появились две ямочки.

— Это мой комплимент тебе! — быстро произнес он.

— Ты сказал мне именно то, что я хотела услышать, — поблагодарила Неома. — Перегрин не говорил, как мне назваться у маркиза?

— Нет! Об этом и я не подумал, — ответил Чарльз. — Только умоляю тебя, Неома, не выдавай себя. Никто, в особенности маркиз, не должен знать, что ты сестра Перегрина.

Чарльз увидел недоумение в глазах Неомы и пояснил «

— Тебе не пристало бывать на приемах, о которых в обществе отзываются нелестно.

— Перегрин тоже считает, что мне не стоило бы ехать в Сит, — как бы оправдывалась Неома, — однако он уверен, что только я могу ему помочь.

— Да, это так, — согласился Чарльз. — Но в то же время, глядя на тебя сейчас, я думаю, не отказаться ли нам от этой затеи?

— О, ради бога, Чарльз, — нервно сказал Перегрин, — не стоит в последнюю минуту менять наши планы. Ты прекрасно знаешь, что у меня нет ни одной знакомой, такой, как Аврил, которую я мог бы привезти с собой. Кроме того, мы оба признали, что помощь Неомы нам совершенно необходима. Может быть, ей придется поискать долговую расписку, пока мы посторожим» вход в пещеру «.

Если бы все не было так серьезно, Неома бы рассмеялась: Перегрин говорил об этом важном деле так, как будто они собирались, как в детстве, поиграть в» охотников за сокровищами» Однако ей было не до смеха, она беспокойно посмотрела на брата и произнесла:

— Ты действительно думаешь, что я смогу помочь вам и что я должна ехать?

— Я уже говорил тебе, — грубо ответил он — Ты должна ехать! Сейчас поздно что-либо менять.

Перегрин взглянул на Чарльза, и тот быстро добавил:

— Конечно, конечно, уже невозможно что-то изменить. Я лишь подумал, что Неоме не следовало бы пошляться в той компании, которая соберется в Сите.

— Мы будем за ней постоянно присматривать, — сказал Перегрин, — чем меньше она будет говорить с кем-либо, тем лучше для нас. Я уже предупредил ее, чтобы она держалась как можно дальше от маркиза.

— Маркиз будет слишком занят, — ответил Чарльз, — однако там будет Дадчетт, а ты знаешь, на что он способен.