Птицелов - Рослин Гриффит

Лайэм говорил не вполне искренне. Он никогда не нанимал женщину-архитектора и побоялся бы перспективы работать рядом с таким привлекательным созданием, как Орелия.

— Если дело обстоит так, я готова немедленно подать заявление об уходе.

Лайэм понял, что это могло бы окончательно испортить его отношения с отцом.

— Я этого не предлагал, — твердо заявил он, подходя к ней вплотную. Она отступила, и он увидел, как в ее глазах метнулся страх. — Ну, а к тому же ущерб уже нанесен, не так ли?

Он видел, что она испугана вспышкой его раздражения и все же стояла перед ним, прямая как свечка, глядя ему в глаза, и строго спрашивала:

— Какой ущерб?

Лайэм имел в виду осложнения, возникшие между ним и отцом, но не хотел об этом рассказывать. Ведь она — уже служащая фирмы и не должна быть осведомлена о взаимоотношениях своего начальства.

— Может быть, я не так выразился…

— Будьте осторожнее в выражениях, мистер О'Рурк, — прервала она его. — Хоть я и не произвела на вас благоприятного впечатления, но не хотела бы нанести вашей фирме непоправимого ущерба.

И прежде, чем он успел ответить, она отвернулась и отошла.

Глядя ей вслед, он понял, что ему брошен вызов. Он постарался подавить свое раздражение и обдумать ситуацию. Даже если она и превосходный работник, присутствие в офисе такой привлекательной женщины будет мешать работе служащих. Может быть, и он сам будет выбит из колеи. Но ему показалось, что она и не стремится играть роль соблазнительницы, она хочет работать. И он предоставит ей полную свободу, а сам будет держаться в стороне от нее. Пусть она проявит свои способности и преуспеет в работе, в противном случае у него будет повод уволить ее.

Орелия была так возбуждена, что есть ей не хотелось, хотя столы ломились под тяжестью подносов со вкусными блюдами. Пробираясь среди гостей, которые поглощали бифштексы, жареных перепелок, фаршированные помидоры и всевозможные овощные приправы, она едва не выругалась вслух.

Какой отвратительный человек этот Лайэм О'Рурк! Агрессивный и необузданный, он напомнил ей Розарио в те ужасные месяцы в Риме. Он, безусловно, был убежден, что предназначение женщины — спальня и кухня. В противном случае, почему он сразу изменил свое поведение, узнав, кто она такая? И в каком оскорбительном тоне осмелился он говорить о тете Федре! Знал бы, что его отец консультировался с ней и по всем делам фирмы не мог без нес обойтись! И ей еще понравился с первого взгляда этот красивый зеленоглазый блондин! Оглянувшись, чтобы убедиться, что Лайэма нет поблизости, она взяла тарелку и положила себе кусочек омара и немножко салата из цикория. Потянувшись за ломтиком дыни, она задела руку Берты Пальмер, которая едва удержала свою тарелку.

— Боже мой, как это мы столкнулись! — рассмеялась та.

— Виновата я, извините, — улыбнулась Орелия. — Рада случаю поздравить вас с замечательной речью на открытии Женского Павильона. И сегодняшний ваш прием изумителен.

— Спасибо, дорогая! — просияла Берта. Она говорила с небольшим провинциальным акцентом штата Кентукки, но и речь, и эти манеры были пленительны, — Орелия почувствовала, что перед ней одна из самых культурных и цивилизованных женщин Америки.

— Ведь вы — племянница Федры Кинсэйд, архитектор?

— Вы архитектор? — Седая женщина, стоявшая рядом с Бертой Пальмер, внимательно поглядела на Орелию сквозь очки в проволочной оправе. Ее снежно-белые волосы были зачесаны назад и уложены в старомодную прическу. Она улыбнулась Орелии и протянула ей руку.

— Рада встретить женщину с профессиональным честолюбием. Я— Сьюзен Энтони.

— Сьюзен Энтони? — изумилась Орелия, пожимая руку старой женщины. — Для меня огромная честь и радость встретиться с вами.

Берта Пальмер с улыбкой сказала:

— Мисс Энтони целый день обменивается рукопожатиями. Она, наверное, устала.

— Ничего, на это у меня хватит сил, — рассмеялась мисс Энтони. — Хуже было, когда тридцать лет никто не хотел пожать мне руки, и вела свою борьбу я в одиночестве.

У Сьюзен Энтони было множество поклонниц, хотя иным ее взгляды казались чересчур радикальными. Скромная школьная учительница, она десятилетиями вела борьбу за права женщин. День рукопожатий для седовласой феминистки еще не кончился, — когда женщины в толпе узнали имя спутницы Берты Пальмер, то все кинулись к ней. Орелия отступила в сторонку. Укрывшись за какой-то колонной, она жевала свой ломтик дыни, когда ее окликнули сестры.

— Ора, мы всюду тебя ищем! — проворковала Мэриэль. Орелия нежно погладила ее по плечу и поздоровалась с ней и с Файоной. — А где же ваши мужья? — удивилась она.

— Уэсли где-то беседует с Эптоном о делах, — ответила Файона и спросила: — А ты-то где весь вечер была, Орелия? — И, понизив голос, добавила: — А главное, где твой кавалер?

— При мне нет никакого кавалера.

— Никакого? — переспросила Файона, подняв удивленно брови.

Орелия почувствовала, что в глазах сестры она — замшелая старая дева. Золотые волосы красавицы Файоны были уложены в высокую прическу; в платье из серебристого муслина с глубоким вырезом она казалась сказочной принцессой.

— Я все-таки надеюсь, ты явилась на прием не одна, — недовольным тоном продолжала Файона, — это было бы просто неприлично. Хотя бы вместе с тетей Федрой…

— Тетя Федра здесь. Ее друг Теодор Мэнсфилд привез нас сюда. Так что приличия соблюдены, не волнуйся.

— И все же лучше быть на вечере со своим кавалером, — решительно сказала Файона. — Я хотела представить тебя здесь Де Витту Карлтону, но ему пришлось уехать — его мать плохо себя почувствовала.

— Какая неудача, — с притворным сожалением протянула Орелия, понимая, что сестра хотела сосватать ей какого-хо видного холостяка.

— Де Витт — джентльмен в полном смысле слова, — нахмурилась Файона.

— Вдовец, — с энтузиазмом поддержала ее Мэри-эль. — Наследник Карлтоновских складов, и красивый, — весело щебетала она.

— Ну так выставляйте меня скорее на аукцион! — уже с открытой иронией воскликнула Орелия.

Глаза Файоны гневно сузились.

— Будешь так себя вести, останешься в старых девах! — сердито воскликнула она.

— Ну, ну, не надо ссориться! — вмешалась умиротворительница Мэриэль.

Орелия была раздражена не меньше, чем ее старшая сестра. — Оставь меня в покое со своими брачными проектами. Выйду я замуж или нет — тебя это не касается, — решительно отрезала она и повернулась спиной к старшей сестре, считая тему разговора исчерпанной.

Но Файона не унималась:

— Ты становишься такой же упрямой, как тетя Федра!

Орелия гневно поглядела на Файону, и прежде чем она успела вступиться за тетю, раздался голос Федры, которая подходила к сестрам в сопровождении двух мужчин.