Дорожное эхо - Олег Левитан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Плафон
Н. Никитину
На высоте мушиного полета,весь в крапинках мушиного помета,висит казенный матовый плафон,и племя насекомое ночное,являя нам старание смешное,исследует его со всех сторон…
Спасибо вам, плафон шарообразный,за то, что вы такой однообразный,за то, что я – разиня из разинь! —рванусь на свет, но вы меня спасете,затрепещу, но вы в ответ споетепривычно и рассеянно: дзинь-дзинь…
И можно жить, не мучаясь сознаньем,что есть предел полетам и познаньям,что это можно в формулы облечь, —но страшно знать, что в двух шагах от светамы можем жизнь – и думая об этом! —прожить и даже крыльев не обжечь…
1976Шкаф
В нашей комнате шкаф поселился!Он сперва в магазине пылился,а теперь он пылится у нас —необъятен и мрачен, как бездна,как сосед из второго подъезда —две замочных дыры вместо глаз.
Что его ненасытной утробе —три рубашки, да простыни обе,да пальто, да штаны, да пиджак?Захватил мою площадь жилую!..Он живет здесь, а я – квартирую,да и то в уголке, кое-как!
Друг остаться решил на ночевку —тоже ежился как-то неловкои полночи мотал головой…Говорю:– Что не спишь?– Да не спится…А засну, чушь какая-то снится!Этот, купленный твой, как живой…
Гость другой говорил:– Все поправим!Этот гроб мы сейчас переставим!Шум и грохот стоял на весь дом…Переставили, но – без успеха.…И расстроился гость, и уехал.И – ни слуха, ни духа о нем…
Этот шкаф не разбойник безродный —на его стороне оборотнойбрезжит мебельной фирмы печать.Но таю я на фирму обиду —ведь нельзя же к уюту и бытутак насильственно нас приучать!
Я живу рядом с ним осторожно.Примириться мне с ним невозможно!И в предчувствии долгой войныя завел специально в кладовке —лом, топор, две зубастых ножовки…Только шкафу об этом – ни-ни!
1977Посещение южного рынка
На рынке центральном – чего только нету в продаже! —зеленые горы укропа, салата и лука,холмы помидоров, и яблок, и вишен, и даже —балтийская сельдь иностранкой глядит из тузлука…
Горят георгины. Рассыпался куль с огурцами!Наряд милицейский привычно гоняет цыганок.И жирные куры ведут перебранку с гусями.И рядом с фуганком, как брат, притулился рубанок…
И так сиротливо соседствуют – с крупной картошкой,с гвоздями, и воблой, и пестрым ковром домотканым —потрепанный Пушкин, и Герцен, помятый немножко,и видевший виды Дюма, и Гайдар с Мопассаном…
– Почем огурцы?– Рупь с полтиной, берите лукошко!– Тургенев почем?– Да за шесть карбованцев, касатик!– Давайте за три!– Да вы только подумайте трошки,какой был писатель Тургенев, какой был писатель!..
Итак, помидоры – пятерка, и Гоголь – пятерка!И если, допустим в уме, обойтись огурцами,то сдвинется круг и пройдется чечеточкой Теркиниль юный Гринев пролетит по степи с бубенцами!..
Торговля шумит – где на совесть нажмут, где на голос!И только кавказцы сидят среди груш отрешенно…И алый бутон развернул на бедлам гладиолус —и вот уже щерится он, как раструб граммофонный!
И ропщет кабан, и толкает хозяина боком,не в силах терпеть этот гомон и торг задушевный!И люди проносят авоськи – с картошкой и Блоком,а то и с Флобером, Флобер – тяжелей и дешевле…
1977Двое
Лениво, мягко всплескивал прибой.Маяк мигал, как сторож полусонный.
Конец ознакомительного фрагмента.
