Черные небеса - Андрей Тепляков

— Ты машину водишь?

— Нет. У нас нет машины.

— Нет машины? Почему у вас нет машины?

Ной рассказал ему. Теперь, после того, что он узнал, Караско стал ему едва ли не родным человеком. Ной рассказал о матери, о Декере и добрососедских отношениях в Квартале. Рассказал о Дороге и Статусе. Он старался говорить сдержанно, не обличать и не иронизировать. Это удавалось не всегда, но Караско не обращал внимания на пылкие речи, только слушал и кивал с таким видом, будто все это давно знает. Когда Ной замолчал, он поднялся из-за стола.

— Хорошо. Оставь здесь сумку, и пойдем — я покажу тебе наше хозяйство.

Они вышли в ангар. Теперь там не было ни души: люди, стоявшие возле вездехода, куда-то исчезли.

— В столовой торчат, дармоеды, — сказал Караско.

В этих грубых словах Ной уловил оттенок нежности, будто отец говорил о детях, и снова удивился, как порой внешняя оболочка может не соответствовать внутреннему содержанию. Грубость и нигилизм вовсе не делали этих людей плохими. Наоборот, в этом проглядывала искренность — редкий товар в Городе, в котором обязательная благопристойность, словно ширма, скрывала все — и хорошее, и мерзкое.

Караско подошел к вездеходу и оперся на бронированный бок.

— По официальной формулировке наша основная задача — разведка и освоение территорий за пределами Города. Вспомогательная — обеспечение внешней безопасности. Это, как я понимаю, ты уже слышал.

Ной кивнул.

— Да.

— На деле мы — прослойка между Городом и всем тем, что Городом не является. Для тебя сейчас это звучит непонятно, но, со временем, ты поймешь, о чем я говорю. Когда я упоминаю Город, то имею ввиду не только дома и улицы. Город — это мировоззрение, это система отношений, мораль. Мы стоим на тонкой грани, между моралью и тем, что за пределами городских стен. Живя здесь, мы остаемся вне Города, и Город знает об этом. Теперь он будет знать и о тебе.

Караско убрал руку с вездехода.

— Пошли, познакомлю тебя с командой.

Он быстро зашагал через огромный зал к противоположной стене. Ной поспешил следом, едва сдерживаясь, чтобы не бежать. Его так и распирало от восторга и предвкушения. Караско открыл широкую стеклянную дверь, и они оказались в чистом просторном помещении, наполненном запахами макки и горячих пищевых концентратов. Вдоль всей правой стены тянулась стойка, уставленная подносами, тарелками и стаканами, слева стояли столы, а за столами расположились люди, которых Ной видел возле вездехода. Оперативная группа завтракала.

Как только Караско вошел, стало тихо.

— Так, ребята, знакомьтесь с новеньким. Ной Коштун.

Ной натянуто улыбнулся и кивнул, чувствуя на себе оценивающие взгляды.

— Колотун, возьмешь его к себе. Будет помогать пока с вездеходом.

Тот кивнул.

— Так. Парень, рядом с Колотуном — Ушки.

Ушки тоже кивнул и поднял в приветственном жесте чашку. Он являл собой почти полную противоположность здоровяку соседу — невысокий, светловолосый, тонкой кости с правильными, почти женственными чертами лица. Только серые глаза смотрели холодно и хватко. «Странное прозвище — Ушки», — подумал Ной и сказал:

— Храни вас Бог.

— Привет.

Караско указал на плотного, почти квадратного человека, сидевшего за соседним столом. Он выглядел старше всей остальной команды: почти лысый, с покрытым глубокими морщинами лицом. Но, в отличие от Ушки, взгляд его казался мягким. Он улыбался.

— Это Танк.

— Приветствую.

— Храни вас Бог.

— А вон там из кухни выглядывает Мамочка.

Ной повернул голову и увидел девушку в синем комбинезоне и клеенчатом фартуке. Ее волосы цвета меди были стянуты в хвост, а покрытое веснушками лицо напоминало маленькую племянницу Кадочниковых, которую Ной учил арифметике — неугомонную проказницу. Мамочка улыбалась, и он невольно улыбнулся в ответ. Она подняла руку и пошевелила пальцами.

— Храни вас Бог! — сказал Ной, смущенный монотонностью своего приветствия. Здесь оно звучало как-то неискренне, излишне напыщенно, и он не мог понять почему. Раньше у него никогда не возникало таких мыслей.

— Так, хорошо, — сказал Караско. — Теперь…

Громкий голос из динамика на стене прервал его на полуслове.

— Оперативники, внимание. Проблемы в коллекторе связи Квартала. Есть один выживший — везут к вам. Возможно, тараканы. Самсон Караско, зайдите в комнату связи.

Голос умолк. Команда смотрела на начальника, ожидая распоряжений.

— Вы все слышали, — сказал он. — Заканчивайте. Мамочка — возьми бумагу и карандаши. Через пятнадцать минут всем собраться в штабе.

Глава 3. Лайла

Караско вышел, вслед за ним потянулись и остальные. Ной остался один, растерянный и озадаченный.

Какие-то тараканы. Что за тараканы? Почему такой ажиотаж вокруг маленьких насекомых? Или это что-то другое? Проблемы со связью, выживший…

Ной неуверенно подошел к двери. С одной стороны, он в Поиске всего несколько минут, но с другой — Караско сказал, что ждет всех. Всю команду. А, значит, и его тоже.

Штаб располагался в дальнем конце ангара и представлял собой просторную комнату с длинным столом посередине. Как и в кабинете Караско, стены здесь сплошь покрывали карты, схемы, рисунки и чертежи. Длинным рядом стояли высокие шкафы для документов. Когда Ной вошел, все уже расселись. Ушки и Колотун о чем-то тихо переговаривались. Мамочка раскрыла коробку с карандашами, вытащила несколько штук и стала точить их, ловко орудуя маленьким ножом. Ной озирался, соображая, куда сесть, чтобы никому не помешать и вдруг почувствовал, как кто-то тянет его за рукав. Он обернулся и увидел Танка. Тот кивнул и указал на стул рядом с собой.

— Сейчас начальник придет, — шепнул он. — Будет у нас работенка.

— Да уж, — ответил Ной.

Минут десять они ждали, потом снаружи послышались невнятные крики, раздался топот, дверь распахнулась, и на пороге появился Караско.

— Все в дальний конец стола! — приказал он. — Давайте! Быстренько!

Не дожидаясь, пока команда снова рассядется, он отступил в сторону, пропуская вперед двух санитаров в синих халатах.

И выжившего.

Он был одет в серый форменный комбинезон коммунальной службы. Только теперь серым тот был лишь на половину — вся правая сторона почернела от крови; кровь пропитала бинты на шее и сочилась из глубоких порезов на руке. Взгляд пострадавшего беспорядочно метался по залу, прыгая с одного на другое и ни на чем не останавливаясь. Он громко стонал. Санитары усадили его на свободный стул.

Вслед за ними вошли двое милиционеров.