Паровой каток - Джеймс Макклар

Импровизация получилась весьма поучительной и Крамер использовал её, как только двери вновь отворились.

- Уважаемая мадам, полагаю, вы хозяйка этого дома?

- Нет, хозяйка здесь госпожа Безуденхут. А я мисс Генри. - И прелестно разрумянилась, словно от удовольствия, что все ещё выглядит так представительно, несмотря на натруженные руки.

Крамер продолжал вежливо улыбаться.

- Если вы будете так любезны, я бы хотел с ней поговорить.

- Разумеется, сэр.

Осторожность мисс Генри уже была забыта, и столь заботливо охраняемые двери дома распахнулись настежь.

- Сюда, сэр.

Мисс Генри провела его в гостиную направо. Вид вглубь комнаты она заслонила собой, так что увидел он только персидскую кошку на персидском же ковре, причем проплешинами они соперничали друг с другом, явно страдая одним и тем же видом экземы.

- Тот полицейский уже здесь, дорогая, - сказала мисс Генри, отступив в сторону.

Перед Крамером стоял президент Пауль Крюгер, только без своих знаменитых бакенбардов. И Крамер не сразу понял, что у "президента" вместо этого выросла большая плоская грудь.

- Если вы по поводу этого бесстыдного налога на мою черную служанку, то я и слышать ничего не хочу, - взвизгнул "президент".

Вот так-то! Но сходство было невероятным, даже в манере, с которой, госпожа Безуденхут опиралась на свою трость с серебрянным набалдашником. Какой восторг вызвало бы её появление в живых картинах о славных предках южноафриканской республики! Нужно было только чуть подтянуть ей бока и сменить длинное черное платье на фрак.

- Мне девяносто два, если вы так уставились из-за этого.

- Нет, просто вы мне кое-кого напомнили, мадам.

- Только не думайте, что с такими сентиментальными глупостями вы от меня чего-то добьетесь. Слава Богу, я не ваша матушка.

- Но, моя дорогая, - попыталась остановить её мисс Генри, бросая на Крамера извиняющиеся взгляды, - ведь это весьма приличный молодой человек.

- Не вмешивайтесь, Генри!

- Мадам, я только хочу вас спросить...

- Садитесь и не курите.

Она хотя бы не пыталась посадить ему на колени свою ужасную кошку. Крамер сел.

- Вы пришли из-за Трикси.

- Из-за кого?

- Трикси, Тереза - называйте её как хотите. Я звала её так. На похороны не пошла, я их не переношу. ^

А Крамер только собрался спросить её об этом поделикатнее.

- Но почему же, мадам?

- Мне все было совершенно ясно с самого начала. В ней было что-то подозрительное, и вообще...

- Да, дорогая, вы это с самого начала говорили, - поддакнула компаньонка.

- Но почему?

- Потому что я знаю, кто виноват.

- Да?

- Да, этот старый дурак доктор Мэтьюз. Я бы его не вызвала даже к больной собаке.

Крамер сдался. Жить с такой ведьмой... Из неё так и перла врожденная мизантропия, злоба переполняла её и поджаривала на медленном огне. Нужно действовать быстро и попробовать тактику шока.

- Мисс Ле Руке была убита.

Мисс Генри попыталась достойно упасть в обморок. Явно пыталась вспомнить, как должна вести себя в такой ситуации воспитанная дама, но память подводила - романы на эту тему были прочитаны слишком давно.

- Вегетарианка, - презрительно фыркнула госпожа Безуденхут. - Она... ну да просто у неё вера такая. Это правда, что вы сказали? Убита?

- Да.

- Как?

- Пока я не могу распространяться об этом. - Крамера все происходящее начинало забавлять.

- Ну вот, пожалуйста, а этот Мэтьюз такой тупица, что даже этого не заметил. И подписал свидетельство о смерти.

Казалось, это было её последнее слово.

- Я был бы вам благодарен за любую помощь.

- Разумеется, - прошептала мисс Генри, которая уже быстро и ловко вернулась к жизни. - Разумеется, мы вам поможем, не так ли, дорогая?

Госпожа Безуденхут сердито хмурилась, но была явно заинтересована.

- Тогда расскажите мне все, что вы знаете о мисс Ле Руке, все, что вам придет в голову.

Вот тут то их и прорвало. Не было такого, что бы они не знали о мисс Ле Руке - о том, что она ела, как спала, как купалась, в общем, обо всех её привычках, обычаях и манерах. Несомненно, они не один месяц провели в бдительной слежке за ней: укрытием, судя по всему, служила кухня, откуда через газон были видны её окна.

Но когда ему наконец выложили все до последнего пустяка, понял, что такая информация немногого стоит. Проблема в том, что была она всего лишь результатом прижатых к стеклу носов, то есть болезненного любопытства, и, как всякая информация, полученная без связи с объектом слежки, слишком поверхностна.

Мисс Ле Руке жила здесь целых два года, была идеальной жилицей, но очень замкнутой. Для молодой девушки это несколько необычно, но, с другой стороны, люди с художественными наклонностями - в отличичие от шумной университетской молодежи - порой предпочитают одиночество. И это заслуживает уважения. Проблема в том, что того на свете все меньше.

Контакты они поддерживали только когда первого числа каждого месяца мисс Ле Руке аккуратно вносила деньги за квартиру. Обычно передавала наличные в изящном розовом конверте, вежливо отклоняла приглашения пройти дальше, чем на веранду и практически ни о чем не говорила, пока они ей выписывали квитанцию. Иногда деликатно спрашивала, не мешают ли её ученики своим шумом; нынешняя мода на электронные органы, завозимые из Японии, подала ей идею по. вечерам давать уроки игры с листа и нескольким взрослым. "Нет, разумеется нет, дорогая, мы к тому же несколько глуховаты..." И это все.

И ни малейшего понятия, откуда она приходила и куда уходила в тех редких случаях, когда вообще выбиралась наружу, но зато они были твердо убеждены, что в её прошлом скрыта какая-то ужасная трагедия.

Это ему тем более не помогло.

- Минутку, дамы, - перебил их Крамер, - давайте придерживаться фактов, ладно? Вы говорите, что мисс Ле Руке ответила на ваше объявление в "Газетт", где вы предлагали квартиру в наем. Рекомендаций у неё не было, но вы её приняли, поскольку она казалась порядочной девушкой.

- Вот именно, - проворчала госпожа Безуденхут, рассерженная, что Крамер её перебил.

- Итак, она вставала в восемь. По дому все делала сама. Ученики приходили к ней после школы, так что если она и выходила .из дому, то всегда с утра. Занятия шли до шести тридцати, а иногда и после ужина, а ужинала она в семь. Свет выключала в одиннадцать. Утверждаете, что никогда не принимала друзей или поклонников, но почему вы убеждены, что ходившие к ней по вечерам были только её учениками?

- Потому что это были мужчины явно не её типа. Все за сорок, холеные боссы, из тех, что могут себе позволить покупать дорогие игрушки, хотя понятия не имеют, как с ними обращаться. Кроме того, у них всегда были папки с нотами - понимаете?

Мисс Генри дала понять, что у неё тоже есть что сказать. Крамер кивнул.

- И к тому же мы слышали, - ну конечно мы слышали, как они все играют гаммы, и повторяют одно и то же, а оно все не получается. Все время одни и те же ошибки.

- Она хочет похвастаться своим музыкальным слухом, - насмешливо фыркнула госпожа Безуденхут. - Хотя такая же глухая тетеря, как я.

- Вы знали кого-нибудь из этих господ?

- Мы же вам говорили, что у мисс Ле Руке был свой вход с улицы. Видели мы их всегда только мельком, когда она им открывала, и то сзади.

Ну, это неважно, мисс Ле Руке наверняка вела картотеку для налоговой службы, этим займемся позднее. Тут ему кое-что пришло в голову.

- А был у неё кто-нибудь из учеников в тот вечер - ну, когда?..

- Уже с неделю у неё вообще никто не бывал, - сказала мисс Генри.

- Ага. - Видимо, электронные органы постигла та же судьба, что и все остальные дорогие игрушки, продавцы которых сулят, что после десятка занятий вы сможете поразить ими приятелей.

- Но она была дома, да?

- Да.

- Можете вспомнить, что вообще происходило в тот день?

- Позовите Ребекку, - приказала госпожа Безуденхут, совершенно излишне, потому что тут же сама подняла трость и ударила по бронзовой плевательнице. Из коридора вначале раздалось шлепанье тапок, на пару размеров больших, чем надо, а потом в комнату вошла пожилая негритянка в платье служанки. Увидев Крамера, инстинктивно подалась назад.

- Да, это полицейский, ты, старая лентяйка, - сказала госпожа Безуденхут. - Он хочет распросить тебя о бедной девушке.

Испуг служанки только усилился.

- Ребекка там ничего не брала, милостивая госпожа, - испуганно взмолилась она. - Видит Бог, я ничего плохого не сделала.

Крамер успокоил её на языке зулу:

- Вы только расскажите мне и хозяйкам, как все было.

Ребекка долго заикалась, но, наконец, кое-как спра-г вилась при помощи обоих официальных языков, да своего родного, да "кухонного" кафрского, да ещё пары вытаращенных карих глаз.

Каждый понедельник она с утра открывала хозяйским универсальным ключом дверь и выносила мусор. В прошлый понедельник, войдя внутрь, она обнаружила в раковине немытую посуду, а одна конфорка плиты была раскалена докрасна. А мисс всегда была очень аккуратна, и так старательно все всегда выключала, так что она сразу почувствовала - что-то не так. Пару раз её позвала, потом на цыпочках прошла в спальню, чтобы взглянуть, дома ли мисс. Была. Мертвая.