Бешеные уланы - Брайан Макклеллан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Стайк наконец перестал выглядывать в окно и, нахмурившись, сосредоточился на Рези. За свою карьеру он много раз нарушал дисциплину, но армии всегда требовались подобные ему, и он был достаточно большим и достаточно смелым бойцом, чтобы на его буйный нрав всегда закрывали глаза. Правда, никогда раньше ему не доводилось разозлить губернатора.
— И что это может быть за наказание? — спросил он.
— Казнят тебя вряд ли, — криво ухмыльнулась Рези, давая понять, что такой вариант не рассматривается. — Наверняка используют как пешку в политической игре. Если трибунал будет благосклонным, отделаешься легким испугом и тебя отпустят. Если же Сирод засунет в трибунал своих прихлебателей, тебя лишат звания и пенсии.
Стайк хмыкнул. Пожалуй, это самый вероятный исход. Конечно, мало приятного, но ему и раньше удавалось прожить без гроша в кармане. Он мысленно перебрал варианты, готовясь к разносам и унижениями, через которые придется пройти, прежде чем он выйдет на свободу. После стольких лет было непривычно думать о жизни вне службы.
— Я буду скучать по уланам, — сказал он.
— Ой, да прекрати. — Рези игриво чмокнула его в щеку. — Никогда в жизни не встречала более удачливого сукина сына. Скорее всего, в итоге получишь дерьмовое назначение где-нибудь на фронтире. Что будет совсем не плохо, учитывая, что ты сломал руки губернаторскому братцу.
Последнюю часть она произнесла со снисходительным удивлением, с которым большинство людей расспрашивают дебоширов про их пьяные выходки накануне.
— Кстати, а почему ты решил, что это будет хорошая идея?
— Ничего я не решал. — Стайк со вздохом отстранился, пытаясь справиться с яростью, которая никак не отпускала, и скользнул взглядом в вырез рубашки Рези. — Он сволочь и заслужил это.
Когда он наконец посмотрел ей в лицо, Рези улыбалась. Она держалась игриво и бодро, но глаза выдавали тревогу. Стайк гадал, какие страхи крутятся у нее в голове: за город, за его, Стайка, безопасность и карьеру, или она просто привыкает к мысли, что его, скорее всего, выпрут отсюда.
Он и сам был не в восторге. Ему нравился этот город, нравились эти люди. Ему очень нравилась Рези, хотя он понимал, что они не созданы для брака. До сей поры отъезд не входил в его список неотложных дел.
Они долго молчали, обдумывая возможное будущее. Под окном снова прогромыхал оркестр, и Рези отвела взгляд.
— Можно подумать, — пробормотала она, — что Сироду больше нечем заняться.
— Где он вообще?
— Заставил мэра устроить щедрое застолье для офицеров и, как я понимаю, ведет себя как последняя сволочь.
— Показывает себя во всей красе.
— Вроде того. — Рези помолчала. — Но ему и правда есть чем заняться.
— Например?
— Ты не читал утреннюю газету?
Стайк закатил глаза.
— Обычно я просматриваю утреннюю газету только после того, как сломаю руки кезанскому офицеру. Нет, не читал.
— Вы же вроде друзья с губернатором Редстоуна?
— С Линдет?
— Ага, с ней.
Стайк несколько мгновений переваривал вопрос, не совсем уверенный, хочет ли он услышать, что Рези скажет дальше.
— Это немного сложнее чем дружба, но полагаю, что да.
— Она разогнала кезанский гарнизон.
— Да ладно. — Стайк не смог скрыть изумления. Яйца у Линдет больше, чем у любого мужика, но даже для нее это слишком. — Это в ее власти?
— Она собрала собственное народное ополчение из колонистов и разогнала гарнизон, пригрозив штыками.
Стайк выглянул из окна на дом мэра, дивясь, почему Сирод до сих пор не на полпути к Лэндфоллу. Колониальный губернатор, совершивший открытую измену, вызовет переполох по всей стране. И о таком захолустье, как Фернхоллоу, губернатору Лэндфолла уж точно стоит беспокоиться в последнюю очередь.
— Новый день, все та же хрень, — сказала Рези.
— Наверное, — неуверенно отозвался Стайк.
Линдет сделала ход, и теперь он занервничал всерьез. Может статься, через пару недель вся эта история с Простом и Сиродом даже не будет иметь значения. Он поднял голову, разглядывая улицу, в груди вдруг поселилась тяжесть: люди снаружи — и фатрастанцы, и кезанцы — впустую растрачивают время. Ему отчаянно захотелось дойти до дома мэра и встряхнуть Сирода.
Рези взяла его лицо в ладони и настойчиво отвернула от окна. Потом поерзала бедрами, прижавшись плотнее.
— Ну-ка, — сказала она. — Хватит волноваться об этом дерьме. Если тебя собираются отослать, давай хотя бы насладимся оставшимся временем.
От этих слов сердце Стайка сжалось. Он улыбнулся Рези, а она, наклонившись ближе, зашептала прямо в ухо:
— Кушетка в моем кабинете весьма крепкая.
Стайк встал и, не отпуская Рези, пошел к открытой двери камеры. Девушка засмеялась и обхватила его ногами за талию. Он задержался на миг, чтобы взяться поудобнее, и зацепился взглядом за что-то за окном. Шеренги горожан глотали пыль, и в глубине толпы молодая девушка лет пятнадцати-шестнадцати, наклонившись, выковыривала что-то из земли. Замах — и из руки вылетел камень.
Камень угодил телохранителю губернатора прямо в висок. Голова безвольно мотнулась, и он медленно, тяжело сполз с седла и рухнул на землю.
И разверзлась бездна.
* * *
Беспокойная полудрема сморила Стайка на тюремном топчане, но даже во сне он вскидывался от любого шороха из темноты. Он взмок от вечерней жары и ярости, пальцы дергались от желания схватиться за нож, саблю, пику или просто за чье-то горло.
Около трех часов утра по тюремной лестнице наконец загрохотали сапоги. Стайк заставил себя проснуться и повернул голову к решетке. Свет фонаря заплясал на стенах, а затем осветил камеру целиком.
Видок у Рези был тот еще. Пыль на коже смешалась с потом, черные волосы торчали в разные стороны. На одежде засохла грязь. Вдоль всего предплечья, от большого пальца до самого локтя, тянулся болезненный на вид порез. Она поставила фонарь на полку рядом с камерой, толкнула решетку и, дотащившись до топчана, устало плюхнулась рядом со Стайком.
Стайк открыл было рот, но понял, что ему нечего сказать. Он обнял ее за плечи, все еще чувствуя, как пальцы дрожат от ярости, которую он так и не решился выпустить наружу.
«Не вздумай даже носа высунуть из этой камеры!» — последнее, что сказала ему Рези, прежде чем броситься в разгорающийся бунт. Беспорядки начались около
