Имперская гвардия: Омнибус - Стив Лайонс

Офицерская кают-компания, напротив, была пуста, в ней обедал только еще один комиссар: лысеющий человек с толстыми обвисшими щеками. Костеллин до того не видел его на борту. Офицеры Крига предпочитали питаться вместе с нижними чинами — все они и сами выслужились из нижних чинов.

Костеллин взял свою порцию и занял место напротив другого комиссара. Представившись, он узнал, что другого комиссара звали Мангейм, и он только что назначен в 42-й полк Крига.

Конечно, Костеллин знал, что станет темой их разговора.

— Я был на Даске только полтора месяца, — сказал Мангейм, — и видел лишь последнюю стадию кампании, но могу сказать — я видел настоящее мужество, решительность, упорство, проявленные этими людьми…

— Но? — спросил Костеллин. Он знал, что обязательно последует «но».

— Вы, вероятно, долго служили в других полках, прежде чем вас назначили в этот, — осторожно сказал Мангейм.

Костеллин кивнул.

— Катачанский 14-й.

— Джунглевые бойцы, — Мангейм был впечатлен. — Я слышал, с ними трудно.

— Не особенно, — небрежно сказал Костеллин., — если знаешь, как с ними надо. Я заслужил их уважение и доверие, а они более чем заслужили мое. Корпус Смерти чем-то напоминает мне их. Они сражаются так же храбро и упорно, и так же непоколебимы. Знаете, в полках Крига в целом самый низкий уровень дезертирства во всей Имперской Гвардии. Он практически равен нулю.

— Они определенно не боятся смерти, — задумчиво сказал Мангейм, набив рот едой.

— Да, за правое дело.

— И, если у меня сложилось правильное впечатление, они безупречно дисциплинированы. Когда я отдаю приказ, они исполняют его с рвением.

— Но вы не знаете, как к ним относиться, — предположил Костеллин.

— Когда я говорю с ними, это как будто… Я не могу их понять. Не знаю, о чем они думают, что чувствуют. Что движет ими, Костеллин?

Костеллин улыбнулся. Он задавал себе этот вопрос столько раз, что уже не помнил. И так и не нашел на него ответ.

Люди Крига не обсуждали свое прошлое — для них оно было причиной позора — но, три десятилетия назад, Костеллин поставил себе задачу узнать все, что возможно, о своем новом полке, и это включало в себя историю Крига.

Это оказалось неожиданно трудной задачей. Большая часть того, что было написано о Криге и его народе, было утрачено — в некоторых случаях, как подозревал Костеллин, намеренно удалено — из имперских летописей. Но один-единственный ужасный факт не вызывал сомнений.

Почти полтора тысячелетия назад Криг был опустошен самой кровопролитной и жестокой гражданской войной, которую когда-либо знало человечество.

Костеллин рассказал Мангейму, что эта война началась, когда продажные и развращенные Автократы, правившие планетой, объявили независимость от Империума.

— Конечно, — сказал Костеллин, — граждане были возмущены такой ересью.

— Конечно, — сказал Мангейм.

— И Автократы вывели свои частные армии на улицы, чтобы сокрушить всякое сопротивление. И почти преуспели в этом.

Человеком, которому Криг оказался обязан своим спасением, был полковник Юртен. Когда Автократы начали переворот, Юртен находился в городе-улье Ферроград с целью вербовки одного полка Имперской Гвардии. Он действовал быстро, захватив контроль над городом, и превратив его в пункт сбора сил имперского сопротивления.

Конечно, силы врага в тысячи раз превосходили число храбрых солдат Юртена — и противник располагал несравненно большими возможностями, в том числе, контролируя системы планетарной обороны. Войска Империума не смогли бы пробиться сквозь блокаду Автократов, чтобы оказать помощь сражающимся лоялистам Крига. Юртен сражался в войне, которую не мог выиграть — по крайней мере, обычными средствами. Тогда, глубоко под ульем Ферроград, в тайном хранилище Адептус Механикус полковник нашел склад запрещенного оружия, древние устройства, несущие смерть, которые никак нельзя было назвать обычными.

— Величайший герой в истории Крига, — сказал Костеллин, — человек, который уничтожил его. Юртен решил, что если этот мир не будет принадлежать Императору, то он не должен принадлежать никому. В День Вознесения Императора он взорвал эти ракеты в атмосфере.

Мангейм даже забыл о своей еде. С его ложки стекал розовый соус.

— Так вот почему воздух на Криге такой…?

— Ракеты уничтожили экосистему, — подтвердил Костеллин. Юртен убил миллиарды людей, но отнял у врага преимущество. Война бушевала еще пять столетий, пока не определились победители.

— Корпус Смерти, — сказал Мангейм.

— Они были выкованы в ядерном огне.

— А вы лично видели Криг?

— Только один раз, — сказал Костеллин, — Я был на его поверхности, и молюсь Императору, чтобы больше мне не пришлось там бывать.

Несколько минут они доедали обед в молчании. Костеллин дал время собеседнику обдумать все услышанное. Потом более веселым тоном он сказал:

— Смотрите на вещи оптимистически. Сегодня вечером у нас будет на ужин что-нибудь получше, чем это.

— Не знаю, — сказал Мангейм. — Не знаю, отправлюсь ли я на планету. Мой полк, они решили…

— Боевая подготовка, — сказал Костеллин. — И вы чувствуете, что должны остаться с ними.

— Ну… да.

— Сейчас вы им не нужны. Воспользуйтесь этой возможностью, пока она есть. Поверьте мне, другая такая возможность представится вам нескоро. У Департаменто Муниторум есть привычка забывать предоставлять отдых полкам Корпуса Смерти, а Корпус Смерти, в свою очередь, привык не жаловаться на это.

— Все равно, — сказал Мангейм. — Я чувствую, что должен потратить это время хотя бы на то, чтобы немного лучше узнать этих людей, понять, в чем заключается моя роль в этом полку.

— Если боевой дух Корпуса Смерти всегда на высоте, если у них нет проблем с дисциплиной, вы не понимаете, зачем им вообще нужны комиссары?

— Вы, кажется, всегда знаете, о чем я думаю.

Костеллин улыбнулся.

— Я еще не настолько стар, чтобы забыть, как я думал о том же самом — и вы тоже найдете ответы на эти вопросы, по крайней мере, на некоторые из них. А пока… — он отодвинул стул и взял свою пустую тарелку. — Пока я иду на челнок, как только мы выйдем на орбиту. И вам советую. Отдохните. Поешьте нормальной еды.

Он повернулся и чуть не столкнулся с солдатом Корпуса Смерти, который стоял позади него — а Костеллин даже не услышал, как он подошел.

Гвардеец отсалютовал.

— Комиссар Костеллин, комиссар Мангейм, — сказал он монотонным голосом, и вслед за этим произнес слова, которые Костеллин меньше всего хотел сейчас услышать, — Вас вызывают на мостик, господа.

ДВЕРЬ на мостик была украшена большим изображением оскаленного черепа двухметровой высоты, но краска от старости уже потускнела и осыпалась. Костеллин заметил, как Мангейм, нахмурившись, смотрит на потускневшее изображение, и улыбнулся про себя.

На мостике вокруг капитанского кресла было уже много народу — присутствовали два криговских генерала в черных шинелях и все четыре полковых командира. Костеллин, кивнув, приветствовал недавно назначенного полковника 186-го. Лицо, скрытое противогазной маской, повернулось к нему, но кроме этого полковник никак не показал, что вообще заметил комиссара.

Как всегда, по периметру круглого мостика располагалась целая небольшая армия сервиторов, работавших с консолями и рунами, встроенными в изогнутые стены, обшитые деревом. Костеллин был рад, что теперь, когда корабль вышел из варпа, управлявшая им навигатор удалилась обратно в свою каюту; ее присутствие всегда действовало комиссару на нервы. Он взглянул на огромный гололитический дисплей, но увидел лишь несколько светящихся точек в бесконечной тьме, сквозь которую они летели.

Конечно, он хорошо знал капитана Рокана. Невысокий коренастый флотский офицер неловко дернулся в своем кресле, приветствуя их с выражением явного облегчения на лице. Пока они ждали комиссаров 81-го и 103-го полков, Костеллин обменялся любезностями с капитаном и представил ему Мангейма. На мостике слышались только их голоса, отражавшиеся от стен, звуча, казалось, слишком громко.

Когда собрались все, один из генералов заговорил, сразу перейдя к делу:

— Мы получили сообщение от Департаменто Муниторум, — объявил он. — На Иеронимус Тета складывается ситуация, требующая нашего внимания.

Сердце Костеллина замерло, хотя чего-то меньшего он и не ожидал.

Генерал посмотрел на Рокана, который молчал, не будучи уверен, было ли это знаком ему говорить. Наконец он решил, что да, и начал:

— Похоже, что у губернатора планеты возникли проблемы — мятежи на нижних уровнях, что-то вроде того.

— И это нас касается? — спросил Костеллин.

— Я знаю, — сказал Рокан, пожав плечами. — Сначала я и сам так подумал. Иеронимус Тета — недавно заселенный мир, относительно спокойный. Его жители могут быть как шахтерами, так и солдатами. Я подумал, что губернатор Хенрик, возможно, просто паникует. Кажется, это в первый раз, когда у него возникли настоящие проблемы с низшими классами. Хотя Хенрик и сам служил, и…