Если свекровь – ведьма - Лилия Касмасова

Но вот кое-что она не заметила и не убрала.

Когда я проходила мимо дивана, то едва не упала, наступив на бутылку. Хорошо, ухватилась за мягкую спинку.

Бутылка из темного стекла была целой и закрытой. Я подняла ее. Внутри бултыхалась пенная жидкость. А на желтой иностранной этикетке поблескивала красная надпись «Victoria».

О! О!!!

Так значит, не из-за меня драка, да?

Я разулыбалась довольно. Значит, все же неравнодушны! Оба!

На кухне горели три яркие, под железными конусами, лампы над простым деревянным столом. Вся мебель была этому столу под стать – что-то вроде деревенского интерьера.

Посреди стола возвышался свадебный торт. А вокруг стола сидела вся компания. Орхидея говорила что-то утешительное Мелиссе. Миша поглядывал на них и, вздыхая о чем-то, попивал чай. Бондин болтал с Николаем о каких-то кипарисовых рощах, в которых нахальным образом поселились гномы и выстраивают себе там целые деревни, вместо того чтобы идти в горы и добывать митрил.

– Бездельники, – качал Николай головой. – Сущие бездельники. Может, департамент отрядит их ко мне – на ледорубные работы?

– Они же теплолюбивые, – отвечал инспектор. – Лучше из Норвегии или Финляндии выпиши.

Я прошла к столу, поставила на середину пиво и сказала в сторону Бондина и Миши:

– Вот, в зале валялась. Вы вроде очень пить хотели.

Они оба молча уставились на бутылку.

Инспектор развернулся и исподлобья взглянул на меня:

– Ну что, упаковала?

– Угу, – сказала я, присаживаясь на свободный стул рядом с ним.

Орхидея выглядывала из-за торта, чтобы рассмотреть бутылку. Потом захихикала. Николай улыбался украдкой в бороду.

– Что упаковывала? – поинтересовался Миша угрюмо.

– Деньги, – ответил за меня Бондин.

– Человеческие? – спросил Николай.

Я кивнула:

– Американские. Мне надо… про запас.

Мелисса уже две минуты пялилась на бутылку (хорошо, что она в браслете, а то пиво бы, наверное, вскипело и стрельнуло пробкой, как шампанское), а теперь сказала с презрением:

– Какая меркантильность.

И вовсе не меркантильность, просто нужны же человеку деньги… Мелиссе хорошо, она всю жизнь ведьма. Получает все что хочет, и даже больше. Хотя… Мишу вот захотела, да не получила.

– Житейская мудрость, – сказал Бондин.

Он меня защищает? Хм, как мило. Может, я и прощу его когда-нибудь.

Орхидея подвинула мне чашку с чаем и спросила у Мелиссы:

– Ну, начнем кушать торт?

Та ответила:

– Можно я сама его разрежу, как было бы… – и она смахнула несуществующую слезу.

– Конечно, деточка, – жалостливо сказала Орхидея.

Какая комедия.

Мелисса с широким ножом в руке приступила к нарезке нижнего этажа торта.

– А фигурки съедобные? – спросила я.

– Разумеется, – дернула плечом Мелисса. – Жениха должна съесть невеста, а невесту – жених. На счастье.

– Но так как мы не на свадьбе… – сказала я и взяла фигурку невесты, – то можно попробовать.

Я свирепо отломала фигурке голову. Безголовую невесту поставила обратно на торт, а голову попробовала. Ничего, съедобно. Белый шоколад, похоже.

Бондин невольно хохотнул. А Миша нахмурился.

Мелисса же чуть в истерике не забилась. Шлепнула на очередную тарелку кусок торта так, что ошметки крема улетели на стол. Схватила с верхушки торта фигурку жениха и положила себе на тарелку. А потом уже продолжила раздавать торт.

Ха. Кукольного жениха заграбастать ты еще можешь. А вот Мишу – нет.

Торт оказался вкусным. Какие-то слои безе, легкий сухой бисквит, шоколадная крошка. Да. Надо заказывать свадебные торты только в салоне Бабы-Яги. Торты. Мне тут и один-то заказать не светит.

Та-ак. А второй этаж торта выглядит совсем по-другому. Розочки, лепесточки, желе какое-то. Третий же самый аппетитный – шоколадные завитки и орешки мелкие. Попробовать его немного, что ли?

Я поднялась. Взяла нож, оставленный Крысой на краю блюда, и нацелилась им на третий этажик, где стояла одинокая безголовая невеста.

– Нет! – вскричала Мелисса. – Их надо есть по порядку.

– С чего это? – с сомнением отозвалась я.

Опять колдовство какое-нибудь. Но и я, и Бондин видели этот торт в магической реальности. Он был чист. Может, Мелисса успела добавить любовного зелья в верхний этаж? Я опустила левую руку под стол и большим пальцем повернула око на пальце среднем.

Торт оставался таким же и в серебряном свете тоже. Да просто у этой Мелиссы какой-то бзик. Если это ее свадебный торт, значит, мы должны его есть в ею установленном порядке. Чушь какая-то.

Ну и ладно, обойдусь без тортов. Только вот есть еще хочется. Съем-ка лучше бутербродик с колбаской.

Я положила нож обратно к торту.

Вообразила на своей тарелке бутерброд. И он там появился. Как все же здорово быть ведьмой.

У моего уха раздался голос Бондина:

– И мне такой же сделай.

Я посмотрела на его тарелку, где остались только крошки от торта. Вуаля. На тарелке появился бутерброд.

– И мне, – сказал Миша, слизывая крем с пальца.

Мне было не жалко. И на тарелке Миши тоже появился бутерброд.

– Еще кто голодный? – деловито спросила я.

Мелисса надула губы, встала и, подойдя к подоконнику, включила стоявший там музыкальный центр.

Какая классная музыка. Мои ноги сами собой начали притоптывать. Самба? Что-то латиноамериканское.

Ладонь моя отстукивала по краю стола ритм. Орхидея закивала в такт. Николай встал и подошел к ней:

– Потанцуем?

Они вдвоем направились в гостиную. Николай крикнул оттуда:

– Сделайте погромче!

Мелисса усмехнулась, взяла колонки – они были без проводов – и понесла в гостиную.

Миша подошел ко мне:

– Может, мм-м… тоже потанцуем?

Миша? Хочет танцевать? Да еще какой-то огненный латинский танец? Как-то мы с ним танцевали, на вечеринке, в первые дни знакомства. Это было больше похоже на тихое и упорное утаптывание ковра в обнимку.

Бондин только усмехнулся, поглядел на нас и продолжил потягивать чай из расписанной зелеными цветами чашки.

– Нет, я… кхм… устала, – ответила я, прижимая ладонь к столу и перекрещивая ноги, будто и не рвалась танцевать минуту назад.

– Хорошо, – обиженно сказал Миша.

– А я бы потанцевала, – заявила Мелисса, появляясь из гостиной.

Миша направился к ней, взял ее под руку, и они вышли.

Прямо дежавю какое-то. Не хватало только, чтобы она его во второй раз увезла – теперь на какой-нибудь другой край земли. Я покосилась в сторону гостиной. Но бороться за Мишу желания не возникало. А может, даже хорошо будет, если она его и правда еще разочек увезет. Рука моя снова забила в такт музыке – теперь из гостиной доносилось что-то вроде диско.

Бондин улыбнулся во весь рот:

– Фирменные торты мадам Бабы-Яги.

– Что? – не поняла я.

– Нижний слой располагает к танцам. – В глазах его плясали смешливые искорки.

Я покосилась на торт:

– А средний?

– К песням. – Он встал, подошел к торту, поднял ножом одну розочку со среднего слоя, взял ее пальцами и съел. А потом вдруг… запел довольно мелодично: – Сердце краса-авиц склонно к изме-ене…

– Он голос дает, что ли? – не поверила я.

– Нет, – сказал Бондин, – просто петь хочется.

– Почему же в магической реальности не видно, что там какие-то зелья?

– Да они очень слабого действия и едва светятся, – сказал Бондин. – Серебряное магическое сияние мира их перекрывает. И к тому же они разрешенные. У Бабы-Яги на все ее зелья есть лицензии.

Интересно, сколько зелий за эти два дня – да нет! за сегодня! – я уже попробовала? Что ж, продолжим знакомство. Я подошла к торту и аккуратно взяла со второго этажа кремовую завитушку. Повертела, понюхала – ничего такого. Слизнула – сладко и обыкновенно, белковый крем с ягодно-ликерным привкусом. Кажется, малиновым… Как там в песне пелось: «По малину в сад пойдем, в сад пойдем…». Вторую строчку «и малины наберем…» я промурлыкала вслух.

Елки, действует!

Бондин смеялся.

– А третий, верхний – что?

– Третий располагает к… беседам, – сказал Бондин.

– Зачем? – Я представила гостей, которые сначала пляшут, потом поют, а потом – беседуют? Что за ерунда? Кто хочет беседовать на свадьбе?

Ладно, проверим. Я решительно подступила к третьему этажу. Поболтать я всегда не прочь, а тут, возможно, например, интересные темы будут в голову приходить.

И темы заявились.

Я с причмокиванием и смакованием откушала маленький шоколадный треугольничек бисквита, политого шоколадной глазурью. С кусочком сахарного шлейфа от платья куклешки-невесты.

Бондин смотрел-смотрел на меня, потом тоже отрезал ломтик и проглотил его. Глаза у него заблестели, будто он слегка опьянел.

– Какой у тебя таинственный взгляд, – сказала я ему. – Такой туманный и интригующий.

– Это туман твоей красоты застилает мне глаза, – сказал Бондин.

– Спасибо за комплимент, – хихикнула я.

Он пригладил волосы, присел на соседний стул.