Тайны веков. Сборник. - Вадим Суханов

Г. БОСОВ

Начать, видимо, следует, как это и сделано в статье «Эти старые «канарские тайны»...», с «эволюции одной чрезвычайно поучительной ошибки». Суть тезиса автора, уверовавшего в работы сорокалетней давности (Д. Вёльфель), в том, что «не потому исчезли гуанчи на Канарских островах, что были истреблены испанцами, а потому, что смешались с ними и другими европейцами». Налицо очевидное недоверие сообщениям очевидцев и современников эпохи конкисты на Канарских островах — хрониста Тамарры, итальянца Бенцони и других не названных в работе летописцев. Не приводя убедительных доказательств, автор ищет их в логике исторических событий (а к ней, как известно, тоже надо подходить с определенной осторожностью). «Трудно предположить, — пишет он, — что за сто лет... гуанчи были полностью истреблены, тем более что война на островах тогда уже шла на убыль...»

Хотелось бы возразить автору и коротко рассказать, почему же исчезли гуанчи в отличие от других завоеванных испанцами народов в XV — XVI веках (например, ацтеков Мексики, инков Перу и др.).

...Как известно, первыми из европейцев, кто ступил в средние века на землю Счастливых островов, были итальянцы, сыны «свободной Республики Генуи»: «Туда (к Счастливым островам), по преданию отцов, — будто бы записал знаменитый Петрарка, — пристал вооруженный флот генуэзцев». Произошло это в 1312 году. А затем, когда об островах заговорили в Европе, в 1341 году на деньги португальской короны была снаряжена новая морская экспедиция в составе генуэзских и испанских моряков, уже знавших дорогу на «пурпурный запад». Так началась история открытия Канарских островов и история их столетнего (!) завоевания.

Действительно, есть чему удивляться: если древние «империи» Нового Света со своим многомиллионным населением были завоеваны испанцами чуть ли не за год-другой, то захват Канар растянулся на целое столетие. А ведь гуанчи были вооружены всего лишь каменным и деревянным оружием. Почти голыми руками они сражались с закованными в латы и вооруженными огнестрельным оружием испанскими конкистадорами. Уже в 1391 году в отместку за убийство тринадцати орденских братьев, прибывших на острова по приказу папы Урбана VI насаждать христианство, испанцы устроили гуанчам кровавую резню.

Как сообщают местные предания, записанные Л. Грином, каждая страница трагической истории островов была передана с помощью загадочного языка свиста высоко в горы и оттуда вновь докатилась до самых дальних заливов Канар. Именно с помощью этого странного языка и общались поначалу такие добрые, а потом уже разъяренные голубоглазые и рыжеволосые великаны, отбиваясь от вооруженных до зубов отрядов француза Жана де Бетанкура, решившего создать на островах свое королевство. Подробности этой трагедии эхо свиста разносило во все уголки острова, сообщая о прибытии партии очередных завоевателей (например, бискайских пиратов). С помощью того же языка мятежные островитяне не раз договаривались о совместных выступлениях против захватчиков, как это произошло через 15 лет после высадки головорезов Бетанкура, когда восставшие гуанчи изгнали их с Райских островов... В 1494 году испанская королева Изабелла, купив права на Канарские острова у разорившихся наследников Бетанкура, отправила туда войска, и они после упорных сражений окончательно завладели Канарами.

Яркие и запоминающиеся картины жестокой борьбы островитян за свободу до сих пор потрясают читающего хроники первых конкистадоров Атлантики, проходивших здесь свою кровавую школу накануне завоевания Америки. Гран-Канария, или Большой Канарский остров, пишет Грин, на самом деле вполовину меньше самого большого острова Тенерифе, но он получил название Великого, потому что гуанчи сопротивлялись здесь испанской интервенции более яростно, нежели на других островах. Хроники завоевателей рассказывали, что островитяне в беге быстрее лошадей и способны перепрыгивать через глубокие и широкие ущелья. И ясенщины у них были смелыми воительницами, сбрасывавшими в пропасти низкорослых французских и испанских солдат.

Монахи Бонтье и Ле Верье, сопровождавшие Бетанкура на острова, записали: «Народу здесь немного, ко они очень высокие и их трудно взять живыми. Это беспощадные люди — если гуанчи кого-нибудь берут в плен и тот начинает воевать против соплеменников, они его убивают... Островитяне очень решительного нрава...» А спустя два с половиной века после уничтожения аборигенов испанский поэт Антонио де Виана с горечью вспоминал: они «...были добродетельны, честны и смелы, в них сочетались все лучшие качества человечества: великодушие, ловкость, мужество, атлетическая сила, стойкость души и тела, приветливые лица, пытливый ум, пылкий патриотизм, любовь к свободе...».

Действительно, гуанчи всегда сражались до конца. Если они и сдавались, то только ради спасения женщин и детей. Посудите сами, насколько ожесточенной была борьба, если за 30 лет войны на истребление на «Великом острове» армия гуанчей уменьшилась с 14 тысяч до 600 человек. А в своей последней битве большинство гуанчей бросилось в пропасть, будучи окруженными превосходящими силами противника, оставив врагу лишь полторы тысячи женщин, стариков и детей. В горах Тенерифе партизанская война длилась до конца 1495 года. Сражались бы гуанчи и дольше, если бы их армию не постигла эпидемия чумы, занесенной испанцами на остров. В итоге из 20 тысяч гуанчей, известных ко времени открытия и завоевания островов, большая часть их к XVII веку была истреблена, продана в рабство на невольничьих рынках Испании и Магриба. Несколько сот или ты-сяча-другая последних островитян (кстати, первыми из завоеванных конкистадорами народов, получивших полное испанское гражданство) смешались с испанскими колонистами и утратили свой язык. Численность их была слишком мала, чтобы сохранить в чистоте свой расовый тип, свою самобытную культуру.

Так что прав был Л. Грин, писавший, что «к началу XVIII века гуанчи практически прекратили свое существование: одни были убиты в боях, другие угнаны в рабство. Так исчезла с лица земли, унеся загадку своего возникновения, неолитическая раса, которая в течение почти ста лет смогла оказывать достойное сопротивление вооруженным до зубов захватчикам». Но испанцам было мало того, что они уничтожили живых обитателей Канарских островов и ассимилировали их жалкие остатки, они уничтожали их даже мертвых, разрушая и оскверняя захоронения гуанчей с сотнями и тысячами мумий.

Такова жестокая правда о гуанчах, разделивших печальную участь всех, на кого пал гнев европейских конкистадоров, — она и яганов Огненной Земли, патагонцев, жителей Тасмании и многих других...

Так что же думают ученые о родословной гуанчей? К сожалению, здесь невозможно даже перечислить все существующие гипотезы о происхождении островитян, начиная от самых фантастических (гуанчи — потомки «пришельцев из космоса») и романтических, видевших в них потомков пастухов атлантов, которым-де удалось спастись, поскольку они со своими стадами находились высоко в горах в миг, когда Атлантида рухнула в пучины океана. Другие пишут, что исчезнувшие гуанчи — остатки древнего кроманьонского населения Европы и Северной Африки, уцелевшие от палеолитических времен, а может быть, потомки каких-то иных «нордических германо-славянских племен», занесенных мощным потоком северян в период великого переселения народов? Считают их и реликтом семито-хамитских народов, в древности посещавших Пурпурные острова. Наконец, в них усматривают следы и еще более ранних мореходов Средиземноморья — критян, греков-ахейцев, малоазийцев, «народов моря» (этрусков-турша, сардинцев-шардана, данайцев, филистимлян и др.), некогда едва не захвативших Египет, разгромивших Хеттское царство, частично осевших на территории Палестины и давших начало финикийскому морскому могуществу в Средиземноморье.

И здесь мы подходим к одному любопытному моменту. Дело в том, что древние египтяне изображали «народы моря» (большинство историков и лингвистов считают их по происхождению индоевропейцами) всегда с голубыми глазами и светлыми волосами, что свидетельствует, по мнению ученых, об их «северном» происхождении. Известный исследователь сахарских фресок Анри Лот писал: «Можно предположить, что после неудачных походов против Египта воинственные племена критского происхождения (они, по-видимому, пришли из гораздо более дальних мест, быть может, с севера Европы, потому что египтяне изображали их с синими глазами, характерными для народов Севера) двинулись по направлению к Сахаре, где впоследствии ассимилировались среди своих ливийских союзников».

Впрочем, и среди самих ливийцев издревле встречались племена самого различного происхождения и антропологического типа, в том числе и светлопигментированные, то есть «голубоглазые блондины». Например, еще задолго до появления на исторической арене знаменитых «народов моря» в древнеегипетских текстах Древнего Царства (2470—2270 годы до н. э.) сообщается о появлении в Северной Африке, на западных границах Египта, племен светловолосых и голубоглазых кочевников-ливийцев. В отличие от предыдущих черноволосых ливийцев-техенну египтяне стали именовать пришельцев «темеху», что означает «светлые» или даже «рыжие»...