Огненный шар - Геннадий Эсса

– Я не знаю.

– Ну, сколько тебе сейчас лет?

– Почти шестнадцать.

– Жану семнадцать. Значит, прошло около года, – сделал вывод Ник. – Как хочется штурмануть этот Зимний дворец, – мечтательно произнес он.

– Еще успеешь. Что вас все куда-то тянет с Жаном, на какие-то подвиги? Я так боюсь, – призналась Лиза, – за Жана, за вас и за себя тоже. Эта история – вещь очень непонятная для меня.

– Точно. О нас не написано в этой истории, значит, мы простые смертные и ни от чего не застрахованы.

– Но раз вы живете в своем времени, значит, будет все в порядке. А я с вами.

– Тогда чего ты боишься?

– За Жана. Он вечно куда-то влезет. – Лиза снова взглянул на его тело и случайно обнаружила, что повязки у него на голове уже нет. – Ты знаешь, я так его люблю! Это такая прелесть. Я готова вот так с ним встречаться всю жизнь, если не судьба нас соединить вместе. Я б ему все отдала. А с головой у него что?

– Да не сумасшедший он, что ты! – заступился Ник.

– Я не об этом. Повязка куда делась?

– Он ее сорвал с головы, как только сюда зашел.

– У него все там нормально? Мне не разглядеть в темноте.

– У него всегда все нормально. Никаких следов не осталось. А как твои родители в восемнадцатом веке поживают?

– Хорошо. Отец постарел за этот год. На его плечи свалилось столько работы, что не передать. Государь и сам весь в делах. Заканчивают строить Петропавловскую крепость. Петр Алексеевич помешался на кораблях. Засылает за границу молодежь учиться флотскому делу.

– Передавай Петру Алексеевичу от нас привет, – сказал Ник. – Он должен нас помнить.

– Царь помнит хорошие дела. Помнит, как вы воевали, помнит все и часто вас ставит нашим оболтусам в пример.

– Интересная вещь получается: ты из того времени, когда еще Петрограда не было, мы – из эпохи уже Санкт-Петербурга. Эта революция давно позади и многими начинает забываться, а встретились мы именно здесь. Теперь ты видишь, что построили твои соотечественники, а мы видим историю города… Интересно как-то все…

Жан зашевелился и перевернулся на спину. Лиза спохватилась, прикрыв его частью одеяла.

– Хороший парень, – заметил Ник.

– Хороший, и ты хороший. В вашем времени все такие, без комплексов, или только вы?

– Почему? Многие, но есть и тормоза. А что нам стесняться. Мы же друг друга стали слишком хорошо знать, и ничего здесь такого нет. Вот представляешь, в нашем времени есть нудистские пляжи и другие места, где все голые. Я, правда, там никогда не был, но знаю, что есть.

– И у нас есть, – сказала Лиза. – Это неудивительно.

– Серьезно?

– Да. Это было всегда.

– Так что ты спрашиваешь тогда про какие-то комплексы? Комплексы не в этом заключаются, они в другом. Комплекс – это тормоз. Вот тот, кто тормозит своими мозгами, тот и комплекс. А мы люди простые и живем для себя.

Жан поднял голову.

– Наконец проснулся, – заметил Ник.

– Революция началась? – с иронией спросил Жан.

– Мы ее отложили до твоего пробуждения, – сказала Лиза и обняла молодого человека.

Жан положил свою голову ей на грудь.

– Мы не поймем, что сейчас, утро или вечер, – сказал Ник. – Вот лежим и гадаем.

– Утро.

– Почему ты так решил?

– Потому что я проснулся. Вы всю ночь здесь гадаете и понять не можете, а я вам говорю, что утро, потому что я уже выспался.

Глава 11

– Нам надо идти в Смольный, – сказал Жан и стал одеваться. – Кто со мной?

– Почему в Смольный? Может, еще немного полежим? – спросил Ник, потягиваясь в постели.

– Нет, дорогой, нет. Революция ждать не может. У нас еще много важных дел, которые предстоит сделать, – картавил, как Ленин, Жан. – Вставайте, надевайте трусы – и на штурм.

– Жан, ты ненормальный, – засмеялась Ин. – Просто сумасшедший! Я тут тебя так хвалила, а ты не оправдываешь доверия.

Ник залез под одеяло и прижался к своей подружке.

– Все это надо было делать ночью, – заметил Жан. – Сейчас ждут большие дела. Почему я не оправдываю доверия? Ты мне что-то доверяла?

– Тебя хозяйка за дверями ждет со скалкой, – снова засмеялась Ин. – Сейчас она тебе припомнит и сало, и хлеб.

– Я честно выменял у нее харчи, – оправдался Жан. – Не то что некоторые, паленую самогонку просто так извлекли из бюджета старухи.

Ник высунул голову из-под одеяла.

– Не понравилась? – спросил он.

– Понравилась, даже голова не болит. Тут к хозяйке приходила та самая ключница, у которой ты бутылку отнял, смотри, чтобы не влип, – предупредил Жан. – Поэтому одевайся прямо здесь – и в окно.

– Там же третий этаж, – не понял шутки Ник.

– Ничего. Я пойду умоюсь и, может, успею еще тебя поймать.

В дверь комнаты неожиданно постучала Клавдия Петровна.

– Проснулись, голубки?

– Проснулись.

– Выходите пить чай, уже четыре часа.

– Утра?

– Нет, четыре дня. Ну вы и спать охотники.

Старушка в гостиной стала расставлять чашки и поставила на стол самовар.

Через несколько минут Жан высунул голову из-за двери и осмотрел гостиную. Там была одна хозяйка.

– Выходи, красавчик, – сказала она. – Тут соседка приходила. Мы с ней немного посидели с утра.

Жан сделал удивленные глаза.

– Мы думали, что только утро, – сказал он.

– Уже и обед прошел. Вы слишком долго спали. Устали с дороги?

– Очень. Я так сразу отрубился, – признался Жан.

– А друг твой?

– Тот еще раньше.

Клавдия Петровна покачала головой.

– То-то я и слышала, как всю ночь скрипела кровать.

– Это не кровать скрипела, а Ник храпел.

– Не ври, – оборвал его Ник и, вытолкнув Жана в гостиную, вышел сам. – Клавдия Петровна, он хочет вам в душевую воды принести. Мы вчера много ее израсходовали.

– Не стоит, молодой человек, у меня там водопровод есть. Проходите, садитесь.

– Значит, ему повезло. Мы сейчас сходим в душевую, умоемся и сядем, – сказал Ник и подтолкнул Жана к двери. – Кажется, пронесло, – прошептал он. – Пока молчит. Сейчас позавтракаем и идем в Смольный.

– Зачем тебе туда? Я просто так сказал, а тебя и повело.

– Там же штаб революции. Ты что, совсем историю не учил?

– Нечего там делать, – теперь уже протестовал Жан.

– Надо, надо, молодой человек. Неужели ты не желаешь увидеть вождя пролетариата?

– Ленина?

– Нет, Карла Маркса. Я думаю, ты знаешь, где наш вождь находится.

– Если его не перенесли, то да.

– На месте, не беспокойся.

– У хозяйки узнаем. Она, кажется, довольна нашим присутствием и расскажет. У тебя все в порядке?

– Где?

– Везде… где?

– Вообще-то да.

– Пошли в гостиную, хватит хозяйское мыло тратить.

Следом зашли девчонки привести себя в порядок.

Клавдия Петровна много вопросов не задавала. Она подробно рассказала о событиях текущего дня, потом подошла к окну и посмотрела на улицу.

– Дождь идет, – сказала она с грустью в голосе и, обернувшись, взглянула на Жана. – А ты, красавчик, совсем голый.

– Не совсем, – ответил Жан. – Наполовину.

– Возьми куртку, что в коридоре, иначе замерзнешь. Все солдаты и матросы в шинелях, а ты в одной рубашке. Возьми, если в Смольный идете. Там самый главный штаб. Вам там помогут.

– Да не надо нам помогать, – возразила Ин. – Мы и сами справимся. Просто хотелось разобраться в ситуации, которая сейчас происходит в Петрограде.

– А что тут разбираться? Временное правительство во главе с Керенским обещания свои перед народом не выполнило, уходить просто так не хочет, доводит страну до отчаяния. Большевики хотят взять власть в свои руки и построить новую жизнь. Я за большевиков. – Старушка подошла к Жану и положила на его плечо свою морщинистую руку. – Вы молодцы, что находитесь в Петрограде. Здесь происходят великие дела. А ты обязательно возьми ту куртку в коридоре. – Она поцеловала Жана в голову. – Какие вы все хорошие…

Жан покраснел, вспоминая, как они обошлись с пожилыми людьми там, на углу Невского и Малой Морской.

К Смольному они добрались уже под вечер. У ворот самого здания стояли часовые и пропускали внутрь только по пропускам.

Ник остановился и взглянул на ребят.

– Не пройти, – сказал он.

– Я не пойму, зачем нам вообще туда надо? – спросила Лиза. – Здесь сотни революционеров, и что, будем с ними? Сейчас разузнаем всю обстановку в городе, и все станет нам ясно.

– Нет, – твердо заявил Жан. – Я должен встретиться со всеми историческими личностями. Они наверняка здесь. Что я, зря все свои ноги истоптал? Эх, была бы, Лиза, сейчас здесь твоя волшебная тетушка и сделала так, чтобы мы все оказались прямо в кабинете у Ленина! И он бы нас спросил, как живется далеко после революции. Вот я бы тогда ему рассказал о многом.