Черный день - Алексей Доронин

Потом, разливаясь широкой волной, вода прошлась по тому, что осталось от пригородов и тех районов города, которые лежали ниже уровня рукотворного моря. Удар волны был слаб, а высота — невелика. Поэтому она топила, а не дробила.

Здесь сон Саши стал явью. В город пришла большая вода. Обь смыла пепел и прах, оборвала страдания раненных и вобрала в себя тех, кто сумел спастись в подвалах и других укрытиях. Быть может, залила она и метро, подарив его последним пассажирам легкую смерть вместо страшной гибели от удушья. Возможно, вода собрала даже более обильную жатву, чем пламя.

Когда она отступила, на ее месте образовалась отмель из жидкой наносной грязи, перемешанной с трупами людей и животных. Новая береговая линия могла находиться в километре или двух от старой. Потом началась зима, вода стала льдом, а тысячи мертвых тел вмерзли в него, застыв, как мухи в янтаре. И вот они здесь. Люди, вырванные волной из своих домов, намертво вмерзли в лед. Когда Архангел Гавриил вострубит, созывая всех на Страшный Суд, им придется затратить немало усилий, чтобы из него выбраться. Они ждали его, зная, что он придет.

Спокойно, парень! Дыши глубже. Мертвых нечего бояться. Они лежат тихо и никого не кусают. Здесь тебе не шедевр Джона Ромеро. Наоборот, по нашим временам мертвый сосед — хороший сосед. Бояться нужно живых. Это у них появляется навязчивое желание сделать мертвым тебя.

Рядом с этим некрополем Данилов вдруг вспомнил про то, что где-то далеко позади, на дне безымянного оврага остались лежать три трупа с аккуратными дырками во лбах и начисто снесенными затылками. Да, они были подтверждением Сашиной теории: «Мир не без злых людей». Причем зло здесь не было абстрактным. Оно было реально, зримо, осязаемо. Это зло не пряталось в далеких горах, не кралось темной ночью с кинжалом в зубах. Нет. Оно могло все эти годы проживать на соседней улице, покупать продукты в том же магазине, что и ты, ходить в одну школу, сидеть за одной партой.

Они сполна заслужили свою смерть, но она пришла к ним не как расплата. Они просто оказались не в том месте не в то время — как, впрочем, и остальные. Как миллионы других людей, которые погибли, сгорели двадцать третьего на работе, дома, в гостях, в машинах и в автобусах; перед телевизором и в собственных постелях. Это была не кара Божья, а нелепая случайность.

Александр размышлял с диким чувством полной ирреальности, а из ледяных могил продолжали глядеть пустыми глазами жертвы великого потопа. Правда об этом кошмаре когда-нибудь да всплывет. Лед, в отличие от огня, сохранит в себе следы до конца зимы. Вот только не факт, что будут люди, которые их увидеть.

Данилов шатался. Мир вокруг него терял четкость, грозил перевернуться и стряхнуть его со своей гладкой поверхности. Так продолжалось почти минуту. Больше всего он боялся снова упасть, потому что догадывался, что может не подняться и навсегда остаться в этом месте.

Качание еще не утихло, а Александр уже шел прочь самым быстрым шагом, на какой был способен. От того, чтобы перейти на бег, его удерживал только страх споткнуться еще об один такой же «предмет».

Саша опомнился, только когда кошмар остался позади, а вокруг, насколько хватало света, тянулись ряды голых мертвых берез. Он приближался к шоссе. На опушке парень остановился, вслушиваясь в шум, доносящийся со стороны дороги, и тут же опустился на снег, укрывшись за горкой валежника. Возможно, это было лишнее, но осторожность еще никогда не вредила ему.

Машины ехали почти в полной темноте, по всем правилам светомаскировки. Колонна растянулась почти на километр. Он сбился со счета, считая машины. Караван был явно больше, чем тот, который проезжал мимо него, когда он находился в плену. А те четверо, на кого угораздило нарваться беднягам-мародерам, могли быть только этим… как его там… передовым охранением. Ночным дозором, короче говоря. Да, сейчас это был один из двух возможных способов передвижения по дорогам. Второй выбрал он сам. Или большая вооруженная группа — или бродяга-одиночка.

Чуть ли не половину колонны составляли оранжевые вахтовки на базе «КамАЗов» и «Уралов». Данилов не раз видел такие в родной области. На них возили рабочих на различные угольные предприятия. Вывод напрашивался сам собой. Перевозят не груз, а людей. Похоже, кто-то очень важный собрал подчиненных с семьями, провизию, вот теперь они и перебазируются куда-нибудь, где можно пересидеть самые тяжелые денечки. Сволочи…

Почему-то Данилов вдруг проникся острой завистью к людям, которые сейчас ехали в тепле и сытости, под охраной вооруженных мордоворотов, направлялись в надежное и безопасное место. Наверно, с такой злобой не смотрел бы и обитатель бразильских трущоб на кутежи золотой молодежи Сан-Паулу.

Вот так всегда. Напрасно он думал, что апокалипсис смел все социальные перегородки, приравнял и раба, и тысяченачальника, как написано в одной священной книге. Ни хрена подобного. Наоборот, кто был никем, теперь имеет гораздо меньше шансов выплыть, чем тот, кто был всем.

Так чья ж такая кавалькада? Олигарх, градоначальник или губернатор удирает? Полпред? Глава военного округа? А почему он в таком случае не прихватил какой-нибудь легкой бронетехники? БТР там, БМП, БРДМ — вспомнил Саша названия, знакомые только по книжкам.

Нет, тут скорее штатские. Можно сказать, ему повезло. Будь это военные, даже бывшие, как Миха, они бы из него решето сделали, никакие зигзаги не помогли бы. А у этих лбов, похоже, больше понтов, чем умения.

Наверно, служба безопасности какого-нибудь местного босса выполняла роль зондеркоманды, прокладывая для шефа дорогу через разгромленную область. Санитары леса, блин. Мусорщики. Где-то внизу, в стороне от дороги, лежал мусор, который совсем недавно был людьми, паскудными и подлыми, но все же человеками разумными. Если бы пришельцы ими ограничились, то он был бы не в обиде. У него самого руки чесались прервать жизненный путь этих уродов. Но эти люди и его хотели порешить за компанию. Он сейчас мог бы лежать там же.

Ждать пришлось почти четверть часа. Только когда последняя из машин скрылась вдали, парень решился покинуть свое убежище. Он не помнил, на каких остатках горючего ему удалось пройти оставшиеся сто метров. Главное, что в конце пути его ждала награда. Плата за страдания этого дня и шанс дожить до следующего. Здесь, в паре километров к северу от того участка, где проходила их безумная погоня, трасса встречалась с какой-то второстепенной дорогой и проходила над ней широкой эстакадой.

Здесь не было ни на градус теплее, зато за бетонной опорой Данилов был защищен от промозглого ветра. Первым Сашиным побуждением было спрятаться в одном из автомобилей, но он подумал, что в железном гробу температура не будет отличаться от уличной. Про печку можно забыть из-за нулевого заряда аккумулятора даже там, где электромагнитный импульс не сделал свое черное дело.

Зато в машине не разведешь костер. А здесь, под мостом, с помощью последних спичек, бутылки бензина и такой-то матери ему удалось разжечь из искры пламя и накидать в него картонных коробок и деревяшек.

Александр устроился рядом с ним, грея руки и наслаждаясь живительным теплом. Затем путем проб и ошибок, почти как первобытный человек, парень «отрегулировал» костер так, чтобы тот, не слишком разгорался, но давал достаточно тепла, чтоб не превратиться в сосульку. Особого доверия к огню он все равно не испытывал, поэтому завел будильник на трофейном смартфоне на два часа. Не хватало еще замерзнуть во сне рядом с кучкой головешек.

Закончив эти манипуляции, Данилов устроился поудобнее возле своего творения, и только тогда, получив разрешение, силы оставили его. Лишенное волевого каркаса, тело обмякло как марионетка, которой подрезали ниточки, и откинулось на тряпки, расстеленные на снегу. Он мгновенно провалился в забвение, чего с ним не случалось давно. Во сне Саша свернулся калачиком, приняв позу эмбриона. Возможно, так терялось чуть меньше тепла.

Не прошло и получаса, а разгулявшийся снегопад уже почти завалил его убежище и превратил пересеченное следами шоссе в ровную гладь. Александру снился сон, не кошмарный, но и не особо приятный, совсем как жизнь. Про людей, которые делили с ним кров целые сутки. Про подлых, жестоких, мерзких обычных людей, которых нелегкая занесла не на ту дорожку во всех смыслах, и потому они теперь смотрели заледеневшими глазами в черное безответное небо. Се ля ви. Во сне, как и наяву, они совершали мерзкие поступки и, в конце концов, умирали. Но ему не было жаль их — заслужили. Во сне ему не было жаль даже себя. Он сам был ничем не лучше их.

И был день пятнадцатый, и Данилов остался совершенно один. Саша чувствовал, что впереди у него еще были километры и километры заснеженных лесов, дорог и шоссе, недели и месяцы одиночества, холод и пустота вокруг и внутри. Он не станет сильно переживать, если на следующий день не проснется, но вряд ли небо пошлет ему такой подарок.