Пробуждение Тьмы - Риган Хэйс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ингерн замялась.
«Я… не могу сказать. Мои уста закрыты».
Старейшина уставилась в стену и сквозь зубы отчеканила:
«Тогда и я не смогу тебе помочь. Ты угроза для ковена, Ингерн МакКена. Ты его позор!»
Картинка потемнела и взамен появилась новая. Регина очутилась в чужом, плохо протопленном доме. Обставлено жилище было бедно, скудно, вокруг царили бардак и запустение. Посреди гостиной стояли две женщины – Эдана и Керидвена. А перед ними на полу лежала Ингерн, без малейшего признака жизни. Некогда яркие глаза ее померкли и смотрели в пустоту, кожа посинела и будто окаменела, руки раскинуты в стороны.
«Когда я нашла ее, она была уже сутки как мертва, – сказала Эдана скорбным голосом. – Но с ней я нашла ребенка».
Керидвена повернула к ведьме изумленное лицо.
«Что ты сказала? Ребенка?»
Не ответив, Эдана прошла вглубь гостиной, а вернулась уже с маленьким свертком – то было дитя, крохотное, запеленатое и молчаливое. Она протянула его Керидвене, и та взяла его на руки, отодвинула ткань и взглянула на бледное личико девочки, на головке которой уже проступали первые рыжеватые волоски. Девочка так замерзла в ледяном доме и так изголодалась, что не могла кричать. Регина впервые видела, как старейшина плачет.
«Я должна была поставить ее жизнь выше благополучия ковена. Должна была… Но не стала. Скажи, Эдана, кто я после этого? Как с этим жить?» – спросила Керидвена, обращаясь больше к самой себе, чем к младшей ведьме.
«Мы не в силах изменить того, что уже случилось, – философски подметила Эдана, с сочувствием глядя на бездыханное тело Ингерн. – Но способны не допустить подобного в будущем».
Керидвена все смотрела на девочку безотрывно, затем прижала ее к груди, покачивая, и тихо-тихо сказала, чтобы услышало только маленькое дитя:
«Уж тебя тьме не забрать у меня никогда. Никогда…»
На этом картинка подернулась туманом и исчезла, превратившись в дым. Регина открыла глаза и вновь оказалась в своей комнате, на своей постели, хотя всего мгновение назад побывала в прошлом, стояла среди призраков времени, которого не застала, окунулась в чужие воспоминания, раскрывшие давно спрятанные тайны. Перед взором все еще маячил образ метущейся Ингерн, а в ушах стояли роковые слова Керидвены. Почему же она не спасла ее? Отчего не отгородила собой ученицу от зла?
Сердце Регины норовило расколоться от печали на тысячу осколков. Она ощутила родство с бедной Ингерн. Она и была ею сейчас, влекомая злом, оскверненная его вязкой чернильной тьмой… Регина падала на самое дно, куда упала когда-то и Ингерн, и никто не протянул ей спасительной руки. Гвендолин успела спастись, но бросила подругу, обрекла ее на заклание. А кто спасет падающую Регину? Кто протянет руку ей?
Глава 21
За окнами опустилась ночь и чернилами разлилась по комнате. Только свечи в подсвечниках горели на прикроватной тумбочке, разгоняя темноту. Маленькое пламя их подрагивало на сквозняке, образовывая на потолке миниатюрный театр теней. Регина смотрела на их танец, собирая себя по кусочкам и стараясь подобрать нужные слова для той, что лежала в ее постели, под ее одеялом. Кэссиди, все-таки вернувшись, вот уже несколько томительных минут смотрела в потолок, не решаясь нарушить тишину. Физически она снова была рядом, но мысли ее странствовали далеко и оставались для Регины непостижимы.
– Мне очень жаль, Кэсс, – решилась наконец Регина. – Я… Я до сих пор не знаю, как принять это. Как принять, что моя мать могла так поступить с Ингерн; что Керидвена отвернулась от твоей мамы, когда была ей так нужна, и обрекла ее на смерть.
– Я тоже, – выдохнула Кэссиди, сглатывая застоявшиеся слезы. – Я не удивилась бы, узнав, что Керидвена сама же ее и убила, но воспоминания подлинные, они не способны лгать. В отличие от ее лживого рта.
Регина помялась немного, сглотнула ком, вставший в горле.
– Ты все еще думаешь, что Гвендолин могла убить ее?
Прошло несколько долгих минут, прежде чем Кэссиди ответила:
– Нет.
Цепкие когти, что сжимали сердце, болезненно разжались. Регина повернула голову к ней, искренне надеясь, что Кэссиди ей не соврала.
– Не могу утверждать, что верю Гвендолин, я ее совсем не знала, – продолжала Кэсс. – Но я верю тебе. Ты много рассказывала о маме, о том, что она для тебя делала. Не могу сейчас всерьез считать, что Гвендолин способна на такое.
– А что насчет призыва Темного? – напомнила Регина. – Что, если они правда замешаны в ритуале?
– Этого мы никогда, боюсь, не узнаем, – печально вздохнула Кэссиди и сморгнула слезы. – А все Керидвена со своими интригами! Как же я ненавижу ее… Если бы она умерила свою гордость, если бы не боялась так Верховных Ведьм и их пристального внимания к ковену, то моя мать могла бы сейчас быть жива. Прости, что обвинила тебя тогда, ты не должна расплачиваться за чужие ошибки.
Регина нашла под одеялом руку подруги и сжала теплую ладонь. Ей не хотелось лишний раз поднимать тему о скверне, бурлящей внутри себя. Тот призрачный теплый свет, которым озарило ее прощение Кэссиди, был так приятен, так сладок, что не хотелось омрачать его ничем.
– Я никогда не причиню тебе зла, слышишь? – прошептала Регина. – Ты единственное, что у меня осталось, наша дружба – последнее, во что я могу верить.
Кэссиди крепче сжала ладонь и повернулась к ней. Зеленые глаза были полны смущения, удивления, но еще чего-то неопределенного, название которому Регина силилась подобрать. Ей показалось, всего на секунду, что по лицу Кэссиди промелькнула тень сомнения. Ее розовые губы чуть дрогнули, готовясь исторгнуть слово, а затем снова сомкнулись, и странное выражение ушло с лица. Морщины разгладились, а губы раздвинулись в улыбке, которая наверняка стоила огромных усилий для Кэсс, учитывая обстоятельства.
– Я никогда тебя не предам, – прошептала в ответ Кэссиди. Глаза ее блестели в огненных отсветах свечей. – И всегда буду с тобой.
Вскоре наступил Лугнасад, праздник урожая. И вместо того, чтобы позволить ведьмам предаться духу празднества, Керидвена устроила проверку. Она приглашала ведьм к себе в кабинет по одной, и что там происходило по ту сторону, за тяжелой дверью, никто не знал. Пока ведьмы, одна за другой, проходили своеобразный тест, Регина решила оккупировать библиотеку. Она ковырялась среди стеллажей и готова
