Иная - Сьюзан Хаббард

— Мы принимаем заменители, — сказала Дашай. — Нам не нужно кусать людей. Конечно, она нам нравится, но тот же результат получается от сырых устриц, или соевых бобов — в них полно цинка, — или красного вина, или пикардо.

— Почти тот же. — В голосе Беннета промелькнуло сожаление.

Я гадала, как они с Дашай стали вампирами. Должно быть, бар «У Фло» — кладезь странных историй.

— А как насчет поедания мяса? — Расспросы давали мне время примириться с неудавшимся телефонным звонком.

— Мясо необязательно, — сказала мама. — Мы пескарианцы.[27]

— Вкус премерзкий, — Беннет растопырил пальцы и пошевелил ими, будто это червяки, — но сангвинисты едят. Они считают, что мясо необходимо, что оно как бы заменяет кровь.

— У нас есть заменители и минеральная вода. — Дашай явно стремилась увести беседу с темы крови. — Реку питают ключи, ты знала об этом, Ариэлла? И в здешней воде те же минералы, что и в соленой. В реке водится и пресноводная, и морская рыба, и мы ее едим. Источники — одна из причин, почему здесь поселилось столько вампиров.

Мае наклонилась к моему уху:

— Что случилось?

— Потом скажу.

Официант принес нам подносы с сырыми устрицами и бутылку темно-красного острого соуса. Устрицы были сочные, но я ела мало и без особого аппетита.

Позже в тот же вечер я сидела на краю пирса. Харрис пришел и уселся справа, сантиметрах в тридцати от меня. Солнце село, но небо оставалось розовым. Похожие на перламутр облака вдоль горизонта сияли, словно подсвеченные изнутри. Они постепенно тускнели, превращаясь в синие, словно далекие горы. Это заставило меня вспомнить об Эшвилле, но я подавила эту мысль вместе со всякими думами о Саратога-Спрингс.

Мы с Харрисом болтали ногами в прохладной воде. Мимо меня проплыла змеешейка, все равно похожая на змею, с соседнего дерева прокричал пересмешник. Я вспомнила строчку из Торовского «Уолдена»: «Наша внутренняя жизнь подобна водам реки».[28]

Все было спокойно — пока я не заметила зловещий плавник, рассекающий водную гладь не больше чем в двухстах метрах от нас. Я схватила Харриса за руку и вместе с ним отползла от воды. Он вскочил на ноги и исчез среди деревьев.

Я босиком пробежала весь путь от реки до дома и влетела в гостиную.

— Я видела акулу!

Мама, Дашай и Беннет, игравшие в карты за кухонным столом, подняли на меня глаза. Мае протянула мне лист бумаги и ручку.

— Нарисуй спинной плавник.

Я быстро набросала увиденное.

— По-моему, дельфиний, — сказала Дашай. Она взяла ручку и нарисовала другой плавник, без загиба полумесяцем назад. — Вот так выглядит акулий.

«Опять ошиблась, — подумала я. — Все время ошибаюсь, а ведь раньше я всегда была права».

— Я перепугала Харриса, — призналась я, и по голосу было слышно, как мне стыдно.

— Я разыщу его и все объясню, — сказала Дашай и вышла.

Тут мае отодвинула стул и вышла из комнаты. Вернулась она с двумя книгами — полевым определителем флоридской фауны и садовым справочником.

— Ты научишься. Так же, как научилась я, — сказала она.

Я взяла обе книги и уселась в обитое ситцем кресло в углу. Грейс продефилировала мимо меня с таким видом, словно на меня и смотреть не стоило.

Вернулась Дашай и сказала, что Харрис на ночь устроился в гостевом домике.

— Я объяснила ему, что произошло, — сказала она. — Он не станет таить обиду.

Карточная игра возобновилась, но по характеру пустой болтовни я поняла, что прервала более важную беседу. Поэтому я пожелала всем спокойной ночи и удалилась к себе, забрав книги.

Позже, когда я уже лежала в кровати, пришла Грейс и уселась у меня в ногах. Мы с ней следили, как охристо-желтая луна карабкается на небосвод. Мае постучалась и открыла дверь.

— Ты собираешься рассказать мне, что тебя беспокоит?

Я опять заблокировала мысли, не зная, что сказать.

— Завтра, — пообещала я.

Когда я проснулась, на меня смотрело солнце. Я услышала голоса и увидела в окно, как мае с Дашай разговаривают на конюшне с кем-то незнакомым. На подъездной дорожке стоял курьерский фургон «Зеленого креста».

Я спустилась вниз так тихо, как будто они сидели в гостиной, взяла с кухни беспроводной телефон и так же тихо вернулась в комнату.

Майкл поднял трубку после третьего гудка.

— Майкл, это я.

После паузы он произнес:

— Спасибо, что позвонили. Я дам вам знать. — И повесил трубку.

Я отключила умолкший телефон. Тон у Майкла был странный, официальный и нервный. В ушах у меня звучал этот щелчок, еще одна оборванная связь.

Я уже собиралась отнести телефон обратно на кухню, когда он зазвонил. Я тут же ответила.

— Ари, это я. — Голос у Майкла звучал по-прежнему нервно. — Я не могу говорить.

— Что у вас творится?

— Агент Бартон здесь. Он приходит каждые пару месяцев, проверяет. Я сейчас звоню из гаража, со своего мобильника. Я убрал твой номер из памяти определителя.

Значит, Макгарриты наконец обзавелись более современными телефонами.

— У тебя все в порядке?

— Ага, нормально. Ты где?

— Я у мамы. Здесь очень хорошо.

— Ладно, ладно. Не говори мне, где ты. Бартон продолжает спрашивать про тебя, так что лучше мне не знать.

— Он спрашивает обо мне?

— Ага. Понимаешь, из-за того, что случилось с твоим отцом и всего…

— Что случилось с моим отцом?

Тишина в телефоне обрела плотность.

— Майкл!

— Ты хочешь сказать, ты не в курсе?

— Я не разговаривала с ним с тех пор, как уехала. Что стряслось?

Очередная пауза, еще более напряженная. Затем фраза, настолько торопливая и путаная, что я ничего не поняла.

— Неслышно! Повтори!

— Он умер. — Слова накатывали на меня бессмысленными звуковыми волнами. — Ари, твой отец умер.

В какой-то момент вошла мама и забрала у меня трубку. Я держала ее, не слушая, сидя на полу. Словно издалека я слышала, как она разговаривает с Майклом, но слова не отпечатывались в сознании. В ушах стоял белый шум — всеобъемлющий звук и полное его отсутствие, — и в голове у меня было пусто.

Меня разбудил запах благовоний. Я не могла определить аромат — смесь трав, некоторые из них я узнала — лаванду и розмарин.

Открыв глаза, я увидела дым. Он исходил не от благовоний, а от кучки растений, сложенных на железную жаровню. Едва ли не на всех плоских поверхностях в комнате горели свечи — под сотню белых колонн с мерцающими огоньками наверху. Однако в комнате было прохладно, потолочный вентилятор лениво вращался. Я могла поклясться, что слышала пение женских голосов, но в комнате было пусто.