Советский Кеннеди. Загадка по имени Дмитрий Шепилов - Дмитрий Е. Косырев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Языки – тут я издам грустный вздох. Очевидно, что мой дед был к ним весьма способен, но язык – это как стрельба из пистолета, если не упражняешься каждый день, то что-то быстро уходит. В языке надо жить. Я слышал, как он тщательно, медленно, с безупречным акцентом выговаривает какие-то фразы на английском. Но ни разу не видел в его руках хоть какой-то английский текст. Жаль… Биография сложилась не так. Двуязычный человек, конечно, становится как бы стереоскопичным, мышление его более гибко. А ведь несколько раз пытался продолжить это дело, после университета – на прокурорской работе – по самоучителям изучал немецкий и английский.
Но вернемся к характеристикам, где повторяется слово «самостоятельно» – это интересно. Анализировать Шепилов умел; его первая, возможно, научная работа от 1930 года – на темы алкоголизма и преступности, это такой запоздалый привет юридической карьере. Дальше идут работы на темы сельского хозяйства.
И что получилось? Какова ценность его научной деятельности? Что от нее осталось?
Тут есть разные оценки. Начнем с уже упомянутой статьи Алексея Чичкина из серии «Экономисты милостью Божьей». Как Шепилов создал и руководил институтом экономики в Киргизии, мы уже из этого материала знаем: работал вот именно что «самостоятельно», с практическим подходом, для чего пришлось ездить по всей республике, преодолевая боль в боку.
Но Чичкин приводит и другие любопытные факты и оценки.
«…публиковал статьи по внутри- и межотраслевому планированию, межрегиональным экономическим связям в Восточной Сибири и на Урале, отстаивая необходимость развития перерабатывающих отраслей на местах, призывал учитывать их ресурсный и общехозяйственный потенциал. Эти проблемы актуальны до сих пор.
Шепилов также предлагал анализировать потребности соседних стран в импорте, чтобы по возможности покрывать их за счет производства необходимых товаров в приграничных советских регионах. Последнее было учтено при оказании в 1930–1950-х годах экономической помощи Афганистану, Ирану, Китаю, Монголии, Туве, а также для развития торговли Советского Союза с Польшей и прибалтийскими государствами в предвоенные годы. И сегодня все больший объем товаров, ввозимых странами экс-СССР из России, производится в соседних с этими странами регионах РФ!»
Дальше – про то, как Шепилов стал членкором АН СССР.
«Организованные по инициативе Сталина экономические дискуссии 1949–1950 и 1951–1952 годов готовились и проводились при участии Шепилова, который был одним из руководителей оргкомитетов этих форумов, а также Косыгина и Сабурова. Сверхзадачей было определение путей поэтапного реформирования системы планирования и управления. Выдвигались, в частности, предложения “отвязать” рубль от доллара США, сократить число обязательных показателей, расширить финансово-экономическую самостоятельность предприятий, облегчить их внешнеторговую деятельность. И даже ограничить вмешательство парткомов. Начинать предлагали с экспериментов.
Разработки такого рода были одобрены Сталиным, что нашло отражение в его последней книге “Экономические проблемы социализма в СССР”, изданной в сентябре 1952 года.
Тогдашние нововведения в советской экономической политике и науке стали фактически первым опытом “косыгинских” реформ. Но уже весной 1953-го начинания были свернуты. По мнению ряда аналитиков, номенклатура предотвратила развитие экономических и управленческих реформ, опасаясь за свои должности и благополучие».
Тут бы и конец длинной цитаты, но вот еще: «Ожидалось, что Шепилов станет фактическим руководителем советской экономической политики и будет курировать экономическую науку в СССР… Позже Шепилов высказывался против наращивания экспорта советского сырья, опасаясь, что тем самым СССР превратится со временем в ресурсную колонию Запада».
И все-таки еще: «…по некоторым данным, Косыгин, Шелепин, Мазуров, Машеров, Кулаков (члены брежневского политбюро) предлагали возвратить Шепилова хотя бы в экономическую науку – например, на должность директора какого-либо НИИ при АН, Совмине или Госплане СССР. Но публикации его работ в Китае, Югославии и Румынии “настораживали” консервативное крыло советского руководства… Авторитета и профессионализма Шепилова опасались как в руководстве страны, так и в близких к Кремлю идеологических и научно-экономических кругах. Поэтому после восстановления в КПСС его не вернули ни в ЦК, ни в другие руководящие структуры… И после 1976-го Шепилову отказывали в публикациях в советских экономических журналах. Отклонялись его просьбы о встрече с Брежневым, Косыгиным, Байбаковым, министрами правительства СССР и союзных республик. Правда, некоторые зарубежные источники сообщали: встречи Шепилова не только с Косыгиным, но и с Черненко все же состоялись. Известно, что Шепилов направлял Черненко и Горбачеву свои соображения по реформированию советской экономико-управленческой системы, основанные на дискуссиях конца 1940-х – начала 1950-х и на косыгинских реформах».
Я уже выражал свои сомнения в точности оценок этого автора (несмотря на мои вполне очевидные в данной ситуации родственные чувства). Дело в том, что у Чичкина слишком много фактических ошибок, в датах в том числе, что заставляет предположить, что тут у нас случай отдаленных отсветов шепиловской легенды, которая не предполагает точность. Так или иначе, в тех бумагах, которые у меня есть, нет следов таких обращений деда к Черненко или Горбачеву, что, впрочем, ровным счетом ничего не доказывает.
С другой стороны, есть куда менее комплиментарная книга Тамары Кузнецовой, доктора экономических наук, главного научного сотрудника Института экономики РАН. Цель исследования – та самая, что нас в данный момент интересует: выяснить, какой вклад Дмитрий Шепилов внес в экономическую науку.
Ее диагноз: аграрник, опубликовал 250 научных работ, его интерес к экономике «был окрашен сильной идеологической составляющей»… и далее: «настоящим исследователем он не стал, хотя научным работником не прекращал себя ощущать».
Исследователем же, по мнению Кузнецовой, Шепилов не стал еще и потому, что его качества лидера и организаторские способности всегда диктовали ему административные занятия, в том числе и в научной сфере.
Вот она, эта тонкая грань. Не совсем наука, а больше администрирование в науке. Хорошо это или плохо?
Но есть существенная частность. У Кузнецовой идет серьезный разбор истории с учебником политэкономии. Который был переведен на десятки языков, тиражи только первых двух изданий – 10 миллионов и т. д. Как мы уже писали, тут Шепиловым написано 12 глав (в основном первых, «по Марксу», прибавочная стоимость и прочее, что для него, опытного преподавателя, было не столь и трудно). Но при этом – вместе с академиком Островитяновым он был редактором всей книги, то есть, современным языком, руководителем проекта.
А это ведь интересно.
