Нам нельзя - Лана Смирнова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вы правда так считаете? Он же ваш сын. Я думала, вы будете на его стороне.
— А ты мне как дочь, только зря я часто была несправедлива к тебе и излишне требовательна. Но поверь, я искренне хочу, чтобы ты была счастлива. Мне кажется, что Бог вам не просто так детей не дал, — схватившись за крест на груди, она целует его, возводя взгляд к потолку. — На все есть причина, милая. Ты почему так заплакала? Только из-за развода?
— Я не знаю, что мне делать. Я очень запуталась. А сейчас ситуация такая произошла…, мне словно сердце вырвали, — признаюсь я, прижимая ладонь к груди. — Я думала, что свадьба — это раз и на всю жизнь. Я так хотела, чтобы у меня было так и никак иначе. Отчасти…, мне просто страшно остаться одной, хотя решение я давно приняла.
— Не будешь же ты грустить и упускать свое счастье, милая, из-за надуманных страхов. Жизнь одна. Время пролетит как карусель, посмотри на меня. Я была так красива и молода. Потом моргнула — и очнулась здесь, — она проводит кончиками пальцев по пигментным пятнам на своих скулах. — Не потрать время зря…, иначе обернешься однажды на кладбище несбыточных надежд.
— Ну вы же любите своего мужа, Марина Васильевна. Вы сами говорили, что прожили хорошую жизнь — деньги были, здоровье, муж прекрасный. И еще будете жить. Очень долго, — с искренней верой произношу я, взяв ее за руку. О том, что рассказал Олег об их с мужем разладом из-за неудачных беременностей, намеренно молчу. Это не моя тайна, и не моя боль. Поэтому лезть с сочувствием, когда тебя о нем не просят, считаю дурным тоном.
— Раньше разводиться было не принято. И да, мужа своего я люблю, но сердце я отдала другому еще в семьдесят четвертом году. Мне было восемнадцать, и мы собирались пожениться, — с невыносимой тоской во взгляде делится Марина Васильевна. — Такая любовь была сильная. Мы одну парту делили, вместе школу закончили. Его звали Андрей. Но ничего не вышло.
— Почему? Что произошло? Если любили взаимно?
— Поссорились из-за недопонимания, — удивительно, столько лет прошло, а мне очевидно, что Марине Васильевне тяжело вспоминать об этом, словно это было вчера. — Тогда другое время было, и девушка перед браком должна была быть «чистой». Невинной. Из-за моей красоты у меня целая армия завистниц была. А об Андрее все девчонки мечтали. Моя близкая подруга написала ему анонимное письмо, где говорилось, что я не девочка уже…
— И он поверил? — едва ли не задохнувшись от возмущения, сжимаю крепче ее сухую ладонь.
— Он был очень вспыльчив и импульсивен, поэтому — да. Тогда, конечно, не было видео-доказательств, но кто-то грамотно сопоставил мои походы в дом культуры на танцы и имена моих ухажеров, которых я оставляла без внимания. К тому же Андрей был очень ревнив.
— И что же случилось дальше? — не могу поверить, что у Марины Васильевны была еще более подлая «лучшая подруга», чем у меня.
— Мне пришлось побегать за ним. И в один из дней я захотела доказать ему обратное и провела с ним ночь. Вроде как мы помирились, но я так и не простила его до конца, а потом нас разлучила армия. Он писал мне бесконечные письма, клялся в любви, а я была слишком гордой и молодой, но ждала его, отчаянно сильно ждала. Однажды мое сердце не выдержало, и я ответила, что прощаю, люблю, умоляла поскорее вернуться. Но это письмо Андрюша так и не прочитал. На седьмом месяце пребывания в армии его убили. Раньше такое случалось, у него много было врагов из-за взрывного характера. Я жила с разорванным сердцем, пока не встретила мужа. Затем родился Олег, и, пожалуй, лишь тогда моя жизнь вновь обрела смысл… но не было бы ни дня, чтобы я не вспоминала Андрюшу. Мою первую любовь, — вытирая слезы костяшками пальцев, Марина Васильевна всхлипывает так громко, что я уже всерьез начинаю переживать за то, что она сейчас переволнуется, и нам придется вновь вызывать скорую.
— Поэтому запомни, Сашенька… надо сердце свое слушать. У меня тогда нехорошее предчувствие было, когда он в армию уходил. Я, как дочь военного, могла попросить отца о том, чтобы его не на север отправили, а поближе куда. Может быть, и не случилось бы такого. Но мой папка Андрюшу не любил, и я не решилась. До сих пор жалею. А самое болезненное, что я не успела с ним попрощаться… из-за того дурацкого наговора моей подруги мы жили в обиде, и страстная ночь не вернула нам дней друг без друга и несказанных слов. Мы даже нормально не поговорили обо всем.
— Как грустно, Марина Васильевна. Хорошо мы живем сейчас. Слушая вас, понимаю это.
— Время было тяжелое, но волшебное. А как иначе? Молодость… — с радостной улыбкой, несмотря на текущие уже без рыданий слезы, заканчивает Марина Васильевна. Как много, оказывается, было личных трагедий в жизни этой сильной женщины, перенесшей столько потерь.
В реальность и настоящее время меня возвращает телефонный звонок, заставивший Алису понервничать и заскользить коготками по паркету.
— Добрый день, это Александра Мальцева? — приветствует меня незнакомый женский голос.
— Да, это я.
— Мы звоним по поводу вашей квартиры в Химках. Очень заинтересованы в покупке. Когда можно будет посмотреть?
— А давайте завтра. Я утром могу, — едва ли не прыгаю от радости, потому что это мой первый звонок по квартире родителей, выставленной на продажу.
Сбросив вызов, я наклоняюсь к белому комочку счастья и тут же беру Алису на руки, прижимая к груди это пушистое создание, вызывающее выброс дофамина.
— Слышала, Алиска? Глядишь, скоро переедем из этой каморки. Потерпи немного. Квартиру продам, куплю новую поменьше, но ближе к центру. Ипотеку придется частично взять, но заживем мы с тобой с роскошными видами. Ради тебя на солнечной стороне возьму, чтобы ты у меня шубку грела, — подмигиваю кошке, в очередной раз поймав себя на мысли, что схожу с ума, воспринимая ее как человека.
— Радость моя. Только ты у меня осталась, — нежно шепчу я горькую правду, целуя кошку в плоскую мордочку.
С Ликой мы не общаемся из-за январских событий, и несмотря на то, что наше недавнее случайное столкновение показало мне, что она больше не хочет меня убить, мы вряд ли сможем вернуть дружбу.
