Путинбург - Дмитрий Николаевич Запольский

водки Absolut, но покупать саму водку у шведов невыгодно. И мы сделали в Польше завод, стали покупать просто тару и разливать спирт. Поднялись круто. Потом пиво Heineken также наладили. А сейчас тема стухла, народ просек фишку и обороты упали. Я построил свой завод в промзоне, наладил здесь выпуск водки. Разливаем сотни тысяч бутылок. Но проблема в том, что и нашу водку стали подделывать, причем везде. Я придумал свою фишку — специальную пробку с шариком, которая стоит дороже водки, но балбесы-покупатели не понимают. А суки подделывают и ее. Осетины привозят в город эшелоны цистерн спирта. Их менты крышуют. Ничего не сделаешь! Водку разливают все. В каждом районе каждую неделю открываются новые цеха. Стеклозаводы по заказу делают бутылки любой формы, типографии печатают любые этикетки. Это трендец! Мне надо придумать проект, как ликвидировать подпольное водочное производство, чтобы мою водку не копировали. Деньги есть, главное — идея! Ты сможешь, я Тинькову верю, ведь это ты ему пиво раскрутил в свое время, придумав легенду про дедушкин рецепт на чердаке.

Сабадаш ошибался, легенду придумал сам Тиньков. Я просто немного подкорректировал, смягчил нелепости и предложил таргет[394]: пиво для тех, кто не считает себя большинством. И проект взлетел.

— Ну давай попробуем. Вези меня на завод, покажи, как что делают, никогда не видел производство спирта. Интересно же!

Сабадаш махнул еще сотку.

— Да что там смотреть! Ректификационное производство. Такое же, как бензин, керосин или соляра. Фракции. Фильтрация. Самое сложное — розлив. Но если настаиваешь, приезжай. Только интересного там ничего нет.

В назначенный день я приехал в Красное Село. Это черта города, но на самом деле — глухой медвежий угол, зажатый между совхозными полями и военным производством Кировского завода. Цыганский райончик, где торгуют героином в открытую, а вечером гулять по улицам можно только с волыной. В одной из промзон огромная территория за бетонным забором с колючкой. КПП, охранники в бронежилетах, огромная очередь фур на погрузку и ангар, рядом с которым высоченная башня — ректификационная колонна[395]. Еще одна зона за колючей проволокой. Там офис из финских строительных вагончиков. И линия розлива, обычная такая: бегут по конвейеру пустые бутылки, попадают в руку-манипулятор робота. Плюх — наливается содержимое. Кряк — приштамповывается пробка из пластика. Чпоньк — очередной ящик с бутылками ползет по ленте-транспортеру мимо сонного бойца налоговой полиции, контролирующего наклейку акцизной марки, и загружается на палету. Погрузчик впихивает ее в черное чрево фуры.

— Куда ты столько отгружаешь водки? Неужели в магазины?

— Нет, — обдавая перегаром, отвечает Сабадаш. — Это в порт. Грузим сухогруз в Штаты. Мы в день отправляем полпарохода. Основной потребитель — Америка.

Я знал, что Саша то ли гражданин, то ли обладатель гринки[396]. Но что водка идет в таких количествах за океан — даже подозревать не мог.

— Скажи, а правда, что рентабельность невероятная, типа тысяча процентов?

— Хм, нет. Больше. Намного.

— А из чего ты делаешь водку-то? Из пшена, из картошки?

— Из органики!

— То есть?

— Ну что привезут с овощегноилища, то и перерабатываем.

— И из табуретки сможешь?

— Да какая разница! Главное, чтобы была ОРГАНИКА. А дальше перемалываем, бросаем дрожжи, перемешиваем и греем. И брожение начинается. А потом варим и перегоняем. Получается спирт-сырец. Фильтруем через колонну, потом через активированный уголь. И разбавляем. Вот и все. Древесина — тоже органика. Целлюлоза — сахар. Все.

— И ты сам это пьешь?

— А что? Нормально вставляет. Правда, для персонала мы два раза перегоняем, чтобы работоспособность не снижалась.

Я был потрясен. Мне казалось, что водочное производство — сложный процесс. Двоение, качество исходного сырья, все такое. Рожь, пшеница, родниковая вода, очистка на рыбьем клее. А тут действительно простейший физико-химический процесс.

— А сколько человек работает в смену?

— Пятнадцать. Восемь охранников, три технолога и грузчики. Ну и я. Я здесь практически живу.

— Зачем?

— Так ведь стоит отъехать на сутки, раскоммуниздят[397] все.

Но у меня есть помощники. Знакомься, Марк и Валентина.

Это были дама бальзаковского возраста с внешностью продавщицы алкомагазина и полный мужчина с окладистой кудрявой бородой, похожий на раввина.

— Давай к делу. Сколько тебе нужно денег?

Я назвал сумму с четырьмя нулями. Годовой бюджет. Сабадаш ахнул:

— Не, столько я не могу. Давай в два раза меньше, но сразу на три месяца вперед.

— В смысле?

— Ну я не могу столько в месяц платить! Это же больше всей рекламной кампании!

Саша подумал, что названная мной сумма не за год, а за месяц. Он повел меня в свой скромненький кабинет, где в углу вместо камина торчал отделанный изразцами огромный сейф, набрал код и распахнул массивную дверцу. На полках, как в американском боевике про ограбление банка, лежали сотни килограммов долларов. Миллионов сто. Или около того.

— Расписку не надо, — сказал Сабадаш и стал вынимать пачки.

— Стой! Погоди! Сначала концепция, проект, потом аванс, потом расчет.

Я с ужасом представил себе, как повезу в город наличку, куда положу, как в случае проблем буду возвращать… Сабадаш глянул на меня снисходительно-презрительно. Видимо, Тиньков представил меня намного круче, чем я есть. Я нервно рассмеялся. Довелось мне видеть за свою карьеру многих новых русских, но Сабадаш был совсем гротескной личностью. Он налил стопарь из графинчика на столе, хлопнул, занюхал своей бейсболкой, крякнул и захлопнул сейф.

Потом я несколько раз бывал в его головном офисе возле Мариинского дворца, где тоже был свой сейф-камин, который Саша несколько раз распахивал передо мной, демонстрируя свои миллионы на карманные расходы. Через Мойку из открытого окна дома на противоположной набережной на офис был направлен толстый и длинный, как у футбольных фоторепортеров, объектив — Сашу пасла наружка. То ли ФСБ, то ли налоговики, то ли РУБОП.

— Ты видел?

— Конечно! Мне они все пох. Не догонят. У меня два самолета всегда наготове. Хрен поймают!

Потом, когда Сашу все-таки прижали, суд добился ареста двух его бизнес-джетов, каждый по сорок миллионов долларов. И на счетах было не меньше сотни. Казалось, он вообще не жил завтрашним днем. Как коты норвежской породы вообще лишены чувства опасности, так и Александр Сабадаш, гениальный водочный магнат и талантливый жулик, был совершенно отмороженным пацаном. Занюханный с виду, вечно похмельный и с мутными глазами, он просчитывал способы заработка лучше Остапа Бендера. Но вел себя в жизни очень странно. В конце девяностых отжал вместе с бандитами-колесниковскими[398] целый Выборгский ЦБК. Причем грамотно отжал. Прикрылся со всех сторон. Желающих выкинуть его оттуда