Шри Ауробиндо. Письма о Йоге – I - Шри Ауробиндо

Я думаю, что идеи Х основаны на попытках Джинса, Эддингтона и других английских ученых обосновать выводы метафизики с помощью научных фактов. Необходимо, чтобы он ясно осознал, какие возражения могут быть выдвинуты против подобного совмещения двух совершенно разных областей знания со стороны ученых, придерживающихся более строгих взглядов. Кроме того, духовные искания привели к накоплению своего собственного знания, которое ни в коей мере не зависит от научных теорий и открытий, относящихся к чисто физической сфере. Подобная попытка Х, а также Джинса и других это реакция против неправомерного стремления некоторых ученых 19 века (и не только их) использовать последние достижения науки для того, чтобы подорвать и, насколько это возможно, истребить религиозный дух, дискредитировать как туманное словоблудие метафизику, а естественную науку превознести до небес, как единственный ключ к тайнам вселенной. Но сейчас, я думаю, подобная позиция либо полностью исчезла, либо уходит в прошлое: ученые признают, на что указываете и вы, ограниченность своей области познания. Могу заметить, что в Индии (до введения европейского образования) конфликта между религией и наукой никогда не возникало, так как религия не препятствовала научным открытиям, а ученые не ставили под сомнение религиозные или духовные истины – и религия, и наука шли каждая своим путем, но не противостояли друг другу.

Основная ошибка X, по моему мнению, заключается в том, что он в своих статьях с неизменным упорством продолжает отстаивать свою точку зрения, согласно которой Наука все еще материалистична, а если не вся Наука, то, по крайней мере, все ученые, за исключением Джинса и Эддингтона, остаются закоренелыми материалистами. Однако это совсем не так. Сейчас большинство европейских ученых отвергло идею, что Наука может объяснить фундаментальные законы существования. Теперь они придерживаются мнения, что цель Науки – изучение частных процессов, а не открытие основополагающих принципов. Они официально заявляют, что не дело Науки, да и не в ее это силах, решать глобальные философские и религиозные вопросы. И такая радикальная перемена в ее позиции стала результатом последних научных достижений. В наши дни Наука не материалистична и не идеалистична. Скала, на которой был построен материализм и которая в 19 веке казалась незыблемой, теперь основательно расшатана. Материализм сейчас стал такой же философской гипотезой, как и любая другая теория, и он более не может заявлять о своей почти «библейской» непогрешимости и претендовать на роль непререкаемого авторитета, взгляды которого основаны на самых последних научных фактах и результатах исследований. Эту перемену мог почувствовать каждый, кто, подобно мне, вырос в 19 веке – в пору абсолютного господства научного материализма. Двери, которые тогда были наглухо закрыты и их можно было взломать не иначе как силой, ныне широко распахнуты для духовных истин, духовных идей, духовных опытов. Это же настоящая революция! Ментализм – только переходный этап, хотя и ментализм, и витализм сейчас вполне можно рассматривать как гипотезы, основанные на фактах нашего существования и научных данных, точно так же, как и любые другие. Научные факты больше никого не обязывают придерживаться того или иного философского направления. Теперь они нейтральны, и их можно использовать для обоснования даже прямо противоположных точек зрения, хотя большинство ученых считают такой подход неприемлемым. Впрочем, никто никогда не утверждал, что последние открытия физики могут использоваться религиями или церквами для упрочения своих идей, они довольны уже тем, что Наука утратила свой прежний материалистический догматизм и, претерпев революционные изменения, снялась с якоря и взяла новый курс.

Именно эти перемены я ожидал и предсказывал в стихотворениях «Видение Науки» и «В лунном свете», опубликованных в первом томе «Аханы».

Боюсь, что я утратил всякий интерес к подобным рассуждениям; ситуация становится слишком серьезной для меня, чтобы тратить время на бесплодные интеллектуальные споры. Я ничего не имею против вашей попытки привести неопровержимые доводы и восстановить материалистическую науку с ее догматизмом на ее старом троне, с которого она полвека назад могла торжественно предавать анафеме любую мысль, которая не укладывалась в ее узкие рамки, объявляя ее голословной метафизикой, чистым мистицизмом или просто пустой болтовней. Очевидно, что если в материальном мире могут существовать только материальные энергии, то никакая божественная жизнь на земле невозможна. Одной так называемой «метафизической изощренности ума» недостаточно, чтобы защитить эту идею от опровержений со стороны науки и обычного здравого смысла. Хотя, как я полагаю, немало европейских ученых пришло к пониманию того, что наука не в состоянии постичь истинную реальность сущего, так как у нее нет для этого подходящих средств, и что она способна только исследовать и описывать механизмы и процессы работы материальной Энергии на физическом плане. Такая позиция открывает дорогу для более высоких идей и умозаключений, духовного опыта и даже мистицизма и оккультизма, ведет к признанию тех величайших явлений, в которые еще недавно почти никто не верил, считая их полной бессмыслицей. А именно так обстояли дела, когда я жил в Англии. И если все это снова повторится или если Россия с ее диалектическим материализмом станет мировым лидером, что ж, тогда придется покориться судьбе, а божественной жизни подождать с приходом, возможно, еще тысячелетие. Но идея сделать одно из наших периодических изданий ареной борьбы подобного рода мне не нравится. И мне не хотелось бы еще раз возвращаться к этому вопросу. Пишу я все это под впечатлением одной из ваших ранних статей на подобную тему, так как не имел возможности достаточно внимательно ознакомиться с более поздними. Вполне возможно, что они действительно намного более убедительны и что, прочтя их, я соглашусь с ошибочностью своей позиции и признаю, что только упрямый мистик все еще может верить в завоевание Материи Духом, которое я осмелился считать возможным. Но я как раз и есть тот самый упрямый мистик, поэтому, если бы я согласился опубликовать в одном из наших изданий ваши рассуждения на эту тему, то мне пришлось бы вернуться к вопросу, утратившему для меня всякий интерес, а следовательно, не вызывающему у меня никакого желания писать, чтобы пытаться еще раз обосновать свою позицию, а также сражаться с притязаниями материалистической науки выносить категорические суждения о предмете, о котором она не способна судить, не имея для этого ни средств познания, ни возможности прийти к верному заключению. Вероятно, мне пришлось бы написать практически еще одну «Жизнь Божественную», чтобы ответить на победоносное «отрицание материалиста»! Только так я могу объяснить свое долгое и разочаровывающее молчание, если не считать того, что у меня совершенно нет времени заниматься обсуждением этого вопроса.

Я знаю, что с точки зрения русских, нынешний интерес к духовности и мистицизму это одно из проявлений упадка капиталистического общества. Попытка же объяснить все исторические события лишь экономическими причинами, осознанными или неосознанными, является составной частью большевистской доктрины, созданной на основании ошибочной теории Карла Маркса. Человеческая природа не так проста и однобока, как это пытаются представить русские, – она имеет много составляющих, и каждая порождает определенную потребность в жизни человека. Одной из них является духовная или мистическая составляющая, и ее потребность может проявляться по-разному: человек может испытывать склонность к самым разным суевериям, примитивной религиозности, увлечься спиритизмом, демонизмом и т. д.; в более просветленных частях своей природы он может обратиться к духовной философии, к высшему оккультизму и т. д.; апогеем же является стремление к единению с Бесконечным, Вечным или Божественным. Духовные поиски в Европе начались в связи с разочарованием в научном материализме 19 века, из-за неудовлетворенности мнимым «всезнанием» рассудка или интеллекта, в результате чего возникла потребность в чем-то более глубоком. Это был феномен предвоенного времени, который возник тогда, когда угрозы коммунизма еще не было, а капиталистический мир находился на вершине своего высокомерного успеха и триумфа, и причиной этого феномена был, скорее, протест против материалистической буржуазной жизни и ее идеалов, а не стремление ее облагородить или приукрасить. Послевоенное крушение иллюзий с одной стороны способствовало, а с другой препятствовало духовным поискам – препятствовало, потому что мир в тот период скатился либо к откровенному цинизму и к чувственно-плотской жизни, либо породил массовые политические движения, подобные фашизму и коммунизму, а способствовало, потому что усилило в наиболее проницательных умах чувство разочарования в идеалах прошлого и настоящего, во всех известных интеллектуальных, витальных, материальных способах решения жизненных проблем, и единственный выход из положения, который оставался, это духовный путь. Европейский ум, правда, не имея ясного представления о том, что такое духовность, часто увлекается витальными «блуждающими огнями», такими как спиритизм или теософия, или возвращается к старой религиозности, но более проницательные умы, о которых я уже говорил, либо проходят мимо них, либо, познав на собственном опыте бесплодность этих занятий, оставляют их позади и идут дальше в поисках более великого Света. Я общался со многими подобными людьми, и для меня эти тенденции совершенно очевидны. Они приезжают из разных стран, но тех, что родом из Англии или Америки, не так много. Россия же – совсем другое дело. В отличие от других стран, она надолго задержалась в эпохе средневековой религиозности и не прошла через период отрицания религиозного мировоззрения – поэтому, когда произошла революция, она, естественно, приобрела антирелигиозный и атеистический характер. Только после того, как эта фаза исчерпает себя, русский мистицизм перестанет быть узко религиозным и сможет получить духовную направленность. Верно и то, что мистицизм a revers, перевернутый с ног на голову, превратил большевизм и его усилия, скорее, в дело веры, а не политики, и он напоминает больше стремление к построению таинственного тысячелетнего Царства Божьего на земле, чем чисто социальной структуры. Но в основном Россия пытается осуществить на коммунистической основе то, к чему стремился – и безуспешно – идеализм 19 века в условиях или на фоне жесткой промышленной конкуренции. Сможет ли она добиться какого-либо реального успеха, покажет будущее – что же касается настоящего, то пока она старается удержать то, что ей удалось завоевать ценой напряженных усилий, прибегая к жестоким методам подавления, которое пока не прекращается.