Шри Ауробиндо. Письма о Йоге – I - Шри Ауробиндо
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Научный ум стремится все систематизировать. Разве Божественное уже не подверглось классифицикации?
* * *Ум этих людей [ученых] слишком привык иметь дело с физическими объектами и процессами, поддающимися измерению и математическому описанию, чтобы хорошо разбираться в других областях. Так, когда Эйнштейн рассуждает о том, что выходит за пределы физики, это звучит наивно и банально, его идеи – разновидность романтического и довольно примитивного идеализма, совершенно оторванного от действительности. Человек может обладать обширными познаниями и при этом оставаться заурядным и недалеким, точно так же можно, будучи великим ученым, плохо разбираться в вопросах, далеких от науки.
* * *Конечно, психологам, имеющим дело с ментальными явлениями, легче согласиться, что между ними и физиологическими мозговыми процессами нельзя ставить знак равенства и что речь может идти, в лучшем случае, о взаимном влиянии ума и тела друг на друга, что неизбежно, так как они составляют части одного целого. Но даже такой великий физик, как Хаксли, согласился с тем, что ум есть нечто совершенно отличное от материи и его работу нельзя объяснить пользуясь физическими категориями. Правда, с тех пор физика превратилась в очень высокомерную и самонадеянную науку, которая пытается все исследовать и объяснить с помощью своих собственных методов. Сейчас она начала признавать, хотя пока и теоретически, свою ограниченность, но прежний образ мышления еще довлеет над умами большинства ученых и им трудно избавиться от него.
* * *Такое впечатление, что автором этой статьи[28] является скорее ученый, а не философ. С моей точки зрения то, о чем вы говорите, это отголоски настроений 19 века, когда наука смотрела свысока на метафизику. Считалось, что любая философская мысль должна быть основана на научных фактах, и именно выводы науки, часто очень сомнительные и ошибочные, должны быть положены в основу любой, более или менее серьезной метафизической системы. Это означало бы превратить философию в служанку науки, а метафизику поставить под начало физики, лишив ее суверенных прав в своих же собственных владениях. Такой подход игнорирует тот факт, что философ имеет свою собственную область исследования и собственные средства познания; он может использовать научные открытия в качестве дополнительного материала точно так же, как и любые другие факты нашего существования. Но какие бы умозаключения или обобщения ни предлагала наука, он должен судить о них согласно собственным критериям и решать, имеют ли они ценность в отношении метафизического плана, и если да, то насколько. Возможно, в свои лучшие времена, когда наука еще не осознала собственные ограничения и всю шаткость своих теоретических конструкций, положенных в основу бытия, и когда мир еще не казался ей маленьким островком, затерянным среди пучин бескрайнего океана, или безграничной Частицей Непознаваемого, такая высокомерная позиция была в какой-то мере оправданна. Но, с другой стороны, к чему превозносить спиритизм, называя его «психическими исследованиями»? Спиритизм не является наукой – он представляет собой массу невразумительных и неоднозначных документальных данных, на основании которых можно сделать совсем немного довольно скудных и сомнительных обобщений. Кроме того, являясь частью оккультизма, спиритизм имеет дело только с оккультными планами самого низкого порядка – которые мы называем низшими витальными мирами – где имеется столько же лжи, обмана и опасных заблуждений, сколько есть на земле и даже больше. И как философу разобраться в этом мрачном и беспокойном месиве? Я не вполне улавливаю смысл многих его замечаний. Почему предсказания будущего должны изменить наш взгляд или, по крайней мере, философский взгляд на концепцию Времени? Они могут изменить представления человека о взаимосвязи событий, о силах, стоящих за событиями, или о возможностях сознания, но Время при этом остается неизменным.
Ваш сон является, очевидно, символическим выражением стремления к общению на тонком плане. Что касается телефона и кино, то в ваших словах есть большая доля истины, но, как мне кажется, эти и другие современные изобретения могли бы играть совершенно иную роль, если бы люди использовали их в ином духе. Человечество не было готово к этим открытиям ни духовно, ни даже, если рассматривать современную ситуацию как своего рода знак, интеллектуально. Падение эстетических вкусов общества, вероятно, имеет и другие причины. Не оправдавший надежд идеализм породил свою противоположность – сухой и циничный интеллектуализм, не желающий наивно верить ни в какие идеалы, романтические чувства или высокие душевные порывы, во все то, что превосходит рассудок, руководствующийcя здравым смыслом. Что касается асуров, то в прошлом многие их них были выдающимися личностями; беда в том, что сегодня те, кого вы называете асурами, на самом деле являются существами низшего витального мира, неистовыми, коварными и жестокими, к тому же им свойственна узость мышления, темнота и грубость. Но эта разновидность циничного и ограниченного интеллектуализма, царящего сейчас повсюду, не продержится долго – становясь все более сухим и бесчувственным, он готовит свой собственный конец; люди начинают ощущать потребность в новых источниках жизни.
* * *Не думаю, что, с точки зрения духовной садханы, два вопроса, которые вы задали, имеют большую важность.
1. Вопрос о взаимоотношениях науки и духовности был, пожалуй, актуален лет двадцать назад, он занимал умы людей в начале двадцатого столетия, но сейчас уже устарел. Сама наука была вынуждена признать, что она не может, хоть когда-то и надеялась, установить, в чем заключается истинная природа вещей и какова их сущность или что стоит за физической реальностью. Наука может лишь изучать процессы физического мира, объяснять возникновение тех или иных явлений, ставить их на службу человеку, обучая его правильно обращаться с ними. Иными словами, поле физической науки сейчас точно размечено, границы его обозначены, а вопросы о Боге или высшей Реальности или иные метафизические и духовные проблемы лежат за его пределами. Так, по крайней мере, обстоит дело во всей континентальной Европе, и только в Англии и Америке все еще предпринимаются отдельные попытки решать духовные и метафизические проблемы, основываясь на данных естественных наук.
Так называемые науки, изучающие поведение человека и работу его ума (психология и т. д.), настолько сильно зависят от естественных наук, что не могут преодолеть их узкие границы. Наука, объектом изучения которой станет Божественное, будет принципиально новой наукой, которой пока нет аналогов. Она должна будет иметь дело непосредственно с силами витального и ментального планов, чтобы обнаружить то, что находится за пределами Разума, современная же наука на это не способна.
2. С духовной точки зрения такие временные явления, как обращение образованных индийцев к материализму, не имеют большого значения. Всегда бывали периоды, во время которых целые страны, континенты и культуры обращали свой ум к материализму, отказавшись от всякой духовной веры. В Европе один из таких периодов наблюдался в 19 веке, но они, как правило, не бывают продолжительны. Западная Европа, уже разочаровавшись в материализме, пребывает пока в состоянии поиска, она то возвращается к старым религиозным верованиям, то пытается отыскать что-то новое. Россию и Азию сейчас захлестнула та же самая материалистическая волна. Появление подобных волн необходимо, так как это способствует развитию человечества – они разрушают оковы старых форм, расчищают дорогу новой истине, дают ей возможность выразить себя в новых формах, вносят в жизнь новый динамизм, а также способствуют проявлению того, что находится по ту сторону жизни.
* * *Я думаю, что идеи Х основаны на попытках Джинса, Эддингтона и других английских ученых обосновать выводы метафизики с помощью научных фактов. Необходимо, чтобы он ясно осознал, какие возражения могут быть выдвинуты против подобного совмещения двух совершенно разных областей знания со стороны ученых, придерживающихся более строгих взглядов. Кроме того, духовные искания привели к накоплению своего собственного знания, которое ни в коей мере не зависит от научных теорий и открытий, относящихся к чисто физической сфере. Подобная попытка Х, а также Джинса и других это реакция против неправомерного стремления некоторых ученых 19 века (и не только их) использовать последние достижения науки для того, чтобы подорвать и, насколько это возможно, истребить религиозный дух, дискредитировать как туманное словоблудие метафизику, а естественную науку превознести до небес, как единственный ключ к тайнам вселенной. Но сейчас, я думаю, подобная позиция либо полностью исчезла, либо уходит в прошлое: ученые признают, на что указываете и вы, ограниченность своей области познания. Могу заметить, что в Индии (до введения европейского образования) конфликта между религией и наукой никогда не возникало, так как религия не препятствовала научным открытиям, а ученые не ставили под сомнение религиозные или духовные истины – и религия, и наука шли каждая своим путем, но не противостояли друг другу.