Дживс и Вустер - Пэлем Грэнвилл Вудхауз
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Дживс, – сказал я, – это произведение вам не по душе.
– О нет, сэр, отчего же.
– Дживс, увертки бесполезны. Вы для меня – открытая книга. По какой-то причине этот портрет вам не нравится. Что вы имеете против него?
– Мне кажется, цветовая гамма немного ярковата, сэр.
– А мне не кажется, Дживс. Что еще?
– Прошу прощения, сэр, но мисс Пендлбери придала вашему лицу несколько голодное выражение.
– Голодное?
– Возникают некоторые ассоциации с собакой, взирающей на косточку, сэр.
Тут я его оборвал:
– Ничего подобного, никакого сходства с собакой, взирающей на косточку, я не вижу. По-моему, лицо на портрете имеет задумчивое и одухотворенное выражение.
– Понимаю, сэр.
Я перевел разговор на другую тему:
– Мисс Пендлбери сказала, что, может быть, навестит нас сегодня, чтобы осмотреть портрет. Она приходила?
– Да, сэр.
– И ушла?
– Да, сэр.
– То есть совсем ушла?
– Совершенно верно, сэр.
– Может быть, она сказала, что вернется?
– Нет, сэр. У меня сложилось впечатление, что у мисс Пендлбери не было намерения возвращаться, сэр. Она была немного огорчена, сэр, и выразила желание вернуться в студию отдохнуть.
– Говорите, огорчена? Чем же?
– Несчастным случаем, сэр.
Я не то чтобы нахмурился – вернее, нахмурился, но мысленно:
– Неужели с ней произошел несчастный случай?
– Да, сэр.
– Какой именно?
– Мисс Пендлбери попала в аварию, сэр.
– И получила увечья?
– Нет, сэр. Увечья получил джентльмен.
– Какой джентльмен?
– Мисс Пендлбери имела несчастье сбить джентльмена почти напротив нашего дома. У него перелом ноги, правда не слишком тяжелый.
– Ничего себе! А с мисс Пендлбери все в порядке?
– Мне кажется, сэр, ее физическое состояние вполне удовлетворительно. Она испытывает нравственные страдания.
– Ну, разумеется, ведь она тонкая, чувствительная натура. Это вполне естественно. Как невыносимо жесток для юной девушки этот мир, где все так и норовят броситься под колеса ее автомобиля. Должно быть, бедняжка испытала страшное потрясение. А что с оболтусом?
– Вы имеете в виду джентльмена, сэр?
– Да.
– Он находится здесь, сэр, в спальне для гостей.
– Что?!
– Да, сэр.
– Он здесь, в спальне?
– Да, сэр. Мисс Пендлбери пожелала, чтобы его принесли сюда. Она распорядилась, чтобы я телеграфировал в Париж сестре этого джентльмена, сэр, и уведомил ее о несчастном случае. Кроме того, я вызвал доктора, который сказал, что, по его мнению, пациент некоторое время должен сохранять status quo.
– В том смысле, что тело бог знает сколько времени нельзя вынести из дома?
– Да, сэр.
– Дживс, по-моему, это слишком!
– Да, сэр.
Да, черт подери, слишком! Я хочу сказать, будь барышня трижды божественной, будь ваше сердце без остатка пленено ею и все такое прочее, никто не дает ей права превращать вашу квартиру в морг. Должен сказать, в эту минуту моя страсть чуть-чуть пошла на убыль.
– Ладно, полагаю, мне следует представиться этому идиоту. В конце концов, я же хозяин дома. Как его зовут?
– Мистер Пим, сэр.
– Пим?!
– Да, сэр. Юная леди, адресуясь к нему, называет его Люций. Он как раз шел сюда, чтобы посмотреть портрет, который написала мисс Пендлбери, поэтому и оказался на проезжей части вблизи вашего дома в тот момент, когда мисс Пендлбери выехала из-за угла.
Я направился в гостевую спальню. Надо сказать, мне было здорово не по себе. Не знаю, были ли вы когда-нибудь влюблены и попадался ли вам в качестве соперника кудрявый субъект, но, уверяю вас, в подобных обстоятельствах крайне нежелательно, чтобы этот самый соперник обосновался у вас в гостевой спальне, да еще со сломанной ногой. Кроме всего прочего, преимущества, которые он при этом, само собой, обретает, просто безграничны. Вот он полулежа, с интересной бледностью в лице пощипывает виноград, девица исполнена жалости и сочувствия к нему, а вы – где же вам добиться успеха, когда вы расхаживаете по квартире в визитке и гетрах и на физиономии у вас играет здоровый румянец? По-моему, обстоятельства складывались для меня довольно мрачно.
Войдя в спальню, я увидел, что Люций Пим лежит на кровати, одетый в мою пижаму, курит мои сигареты и читает детективный роман. Он помахал в мою сторону сигаретой с этаким покровительственным, черт его подери, видом.
– A-а, Вустер, – сказал он.
– Давайте обойдемся без этих ваших «A-а, Вустер», – бесцеремонно оборвал его я. – Когда вы отсюда уберетесь?
– Думаю, примерно через неделю.
– Через неделю?!
– Или полторы. Пока доктор настаивает на полном покое и отдыхе. Так что извините, старина, но прошу вас не повышать голос. «Лишь тихий шепот войску был угоден». А теперь, Вустер, что касается аварии. Нам с вами надо прийти к взаимопониманию.
– Вы уверены, что не можете убраться отсюда?
– Уверен. Так сказал доктор.
– По-моему, необходимо посоветоваться с другим доктором.
– Нет смысла, мой друг. Доктор категорически запретил куда-либо меня перевозить, а он производит впечатление человека, знающего свое дело. Я понимаю, вас тревожит, что мне здесь недостаточно удобно. Уверяю, все будет хорошо. Кровать мне нравится. Итак, вернемся к теме аварии. Завтра приедет моя сестра. Она будет просто убита. Я ее любимый брат.
– Вы?
– Да.
– А сколько вас всего?
